Шальное золото сибирского прииска - Олег Колмаков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Эдуард был абсолютно уверен в том, что с прибытием вышеозначенных гостей, он тотчас вырвется с этого чёртового прииска. В свою очередь Марченко надеялся на то, что с отбытием Бордовского в бытовку вновь вернётся нормальная жизнь. Потому, как именно режиссёр, по мнению промывальщика, является главной причиной всех недавних ссор и неурядиц. Механик мечтал о том, что режиссёр в скором времени пригласит его на съёмки, упомянув его имя в титрах. Сергей надеялся… А впрочем, один лишь Кулешов мало на что надеялся… Или не так. Он надеялся на то, что все о нём когда-нибудь забудут и оставят его персону в покое.
В столь неоднозначной ситуации Марченко отчасти напоминал изгоя, да, и сам он старался держаться несколько обособленно. Молчком уходил, молчком приходил, где-то в одиночку проводил время. Возможно, поэтому и решил он напомнить о себе, пусть и в несколько неформальной форме.
В один из морозных вечеров, когда четверо мужчин собрались в тёплом жилище, Пётр принялся рыться в стопке старых газет. Очень скоро промывальщик отыскал ту самую статью, которую ещё в ноябре, задолго до появления Бордовского на прииске, читал вслух Панов. Скорее всего, Марченко надеялся на то, что воспоминание о том интервью, которое ранее вызвало массу отрицательных эмоций, вновь настроит обитателей прииска против Бордовского. Тем самым он извлечёт для себя кое-какую выгоду.
– …Лично я, стараюсь быть минимально подверженным манипуляциям… – завалившись на свою койку, Марченко приступил к прочтению вслух той самой статьи. – …Потому как уверен в том, что править никого и никогда не нужно. Всю мою сознательную жизнь кто-то пытался проникнуть в мои мозги и меня изменить. Это были советская власть, детский сад, школа, система… – оторвавшись от газеты, промывальщик обернулся к Бордовскому. – …Говоришь, никто не смог тебя изменить? А вот нам, за какой-то месяц, запросто удалось превратить тебя в кухарку и посудомойку.
Мельком оглядев комнату, Пётр не нашёл в окружающих ожидаемого отклика. Все промолчали. Тогда он вновь уткнулся в газету.
– Проблема в том, что подавляющее большинство людей не сопротивляются попыткам навязать им чужое мнение. Напротив, они счастливо и охотно плывут по течению и даже просят судьбу, чтобы возник кто-то, кто даст им новую реальность, скажет, как им думать, как жить и как понимать этот мир. А человек, который начинает сильно задумываться о том, как устроен мир, сразу же становится несчастным. Так что зачастую, чтобы быть счастливым, надо стараться поменьше думать и замечать…
Пётр вновь сделал паузу, прислушиваясь к окружающим. И вновь тишина. По видимому, никто не хотел вступать в бесполезную перепалку, либо портить и без того шаткие межличностные отношения.
– Ребята, я что-то не понимаю… – промывальщик в очередной раз обвёл взглядом вагончик. – …Помниться, ранее вы все, как один, были недовольны героем данной статьи. Орали, дескать, кто он такой? А теперь языки проглотили. Не уж-то, зассали?.. Чтоб вот так, в открытую… Чтоб глаза в глаза. Нет-нет… Очевидно, он успел вас чем-то купить. При этом, вы с лёгкостью продались. Одному он пообещал съёмками, другому… А ну, Серж, признавайся: чего именно он успел тебе наобещать? От чего мы вдруг стали такими молчаливыми?
Именно так наша власть и всевозможные олигархи покупают русский народ. Дескать, вот вам, господа старички, пятипроцентная надбавка к пенсии. И этот самый старичок доволен, невзирая на то, что все продукты в магазинах, все услуги успели подорожать на двадцать процентов. Вот вам, россияне, кэшбек на туризм. И плевать нам на то, что этим самым кэшбеком сможет воспользоваться лишь жалкая кучка, и без того зажиточных граждан. Вы сами прикиньте: откуда у обычной семьи может взяться сто, а, то и двести тысяч на двухнедельную поездку за пределы своего региона, когда зарплаты обеих супругов, в жалкие двадцать тысяч, уходит на продукты питания, на ту же кабальную тридцатилетнюю ипотеку?..
– Пётр, тебе-то чего переживать?.. – улучив короткую паузу, ухмыльнулся Кулешов. – …С твоей-то зарплатой золотодобытчика.
– Я не за себя… Мне за Державу обидно… – промывальщик поднялся с койки. – …Ссыкливые тряпки. Ну, молчите, молчите… Помяните моё слово, ваш Эдик, ещё так нас всех подставит, не отмоетесь. Ведь у него нутро гнилое, поганое. Вы сами, идиоты, вспомните, что он о вас думает… – переполненный гневом, Марченко вновь взял в руки газету. – …Слушайте, чего он ответил по поводу инфантилизма нашего общества. Это связано с желанием людей жить комфортно, закрывшись в свою скорлупку. Да, они счастливы в этой своей скорлупке, но это самое счастье может в любой момент рухнуть. Кроме того, иногда такое счастье может граничить с идиотизмом.
А теперь корреспондент спрашивает: вам не кажется, что и культура «приложила руку» к тому, что люди становятся инфантильными. Бордовский отвечает. Нет. Каждый имеет свой выбор: какое кино смотреть, какие книжки читать, на каких сайтах в интернете сидеть. Поэтому, когда мне говорят, что этот фильм портит людей, я не верю. Точно так же, как не верю и в то, что фильм может кого-то приподнять, или открыть дверь в новую жизнь. Есть просто общечеловеческое желание меньше напрягаться. Ведь то, какую книжку читать, – это тоже принятие решения. Человек сам решает, почитать ему Марселя Пруста или «Трёх поросят». Если он хочет читать «Трёх поросят» до старости, он и проживёт эту примитивную жизнь.
В отличие от вас, слюнтяев, я всё же могу гордиться тем, что заставил этого гавнюка читать тех самых «Трёх поросят». Тем, что не продался, не смотрел в рот, в общем-то, посредственному режиссёру…
Исчерпав весь свой пыл, Пётр вновь лёг на кровать и закрыл лицо газетой.
Бордовский, как ни в чём не бывало, подошёл к стене, на которой он ежедневно отмечал очередной прожитый день и зачеркнул следующую, выцарапанную на стене палочку. Перечёркнутых зарубок было уже пятнадцать.
Глава 17
Медленно и весьма монотонно одни сутки сменялись другими, нехотя приближая зиму к Новому Году. Меж тем, вестей с Большой земли так и не было. В тоскливом ожидании скорых перемен, все ссоры на зимовке, как-то совсем уж незаметно сошли на нет. Мужские характеры постепенно притёрлись, обнаружив доселе дремавшие способности идти на определённые компромиссы. Пожалуй, лишь Марченко с Бордовским по-прежнему предпочитали сохранять меж собой определённую дистанцию.
После сильнейших морозов, когда на улицу, не то чтоб куда-то отправиться, нос не высунешь, наступила короткая, почитай однодневная оттепель. После чего вновь похолодало. В результате температурных катаклизмов снег спрессовался в плотный наст. Ну, а в завершении всего, ветер отшлифовал снежное покрывало в идеально ровную поверхность, по которой можно было передвигаться уже
