Секунда между нами - Эмма Стил
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Как скажешь, señorita. – Он кивает и снова улыбается. – Я разбужу тебя завтра.
Когда Рауль отошел, она встала с шезлонга и потянулась. Поставив кружку с ромом на столик, Дженн желает спокойной ночи всем, кто сидит у костра. Они как будто удивлены, что она до сих пор здесь, но приветливо улыбаются, желают приятных снов и обмениваются фразой «увидимся-через-пять-часов!».
Спустя пару минут она уже лежит в спальном мешке, в темноте. Интересно, получится ли у нее сделать усилие над собой завтра, на обратном пути? Может быть, не так уж плохо было бы выпить вместе со всеми, когда они вернутся в Куско.
Вскоре по крыше палатки начинает глухо барабанить, звук становится все громче. Со стороны костра раздаются крики и топот. Все разбегаются по палаткам. Снова идет дождь.
Какой-то шорох. Она подскакивает и оглядывается по сторонам. Что это было? Будто в палатке есть кто-то еще. Всматриваясь в неоднородную темноту, она чувствует, как колотится ее сердце. Снова это покалывание. Но в палатке, кроме нее, конечно, никого нет. Через несколько мгновений она снова ложится и пытается уснуть.
Пронзительная трель врывается прямо в мозг. Дженн просыпается, но мир вокруг по-прежнему черный. Быстро нащупав телефон, она нажимает кнопку отбоя. Слышит шорох – какое-то движение снаружи. Звук все громче и ближе.
– Дженн, – раздается шепот по ту сторону палатки.
Рауль.
Она садится и расстегивает молнию на входе. В темноте его лицо едва различимо под шляпой, в руке – жестяная кружка.
– Чай будешь?
– Да, спасибо, – улыбается она и берет у него обжигающую кружку.
– Через десять минут стартуем, хорошо? Я пошел будить цыплят.
Ухмыльнувшись, он снова растворяется во мраке, и она остается наедине с тусклым светом телефона. От чая поднимается пар и расползается по палатке, словно туман ранним утром.
Когда они наконец покидают лагерь, ночь постепенно перетекает в рассвет. Густой, плотный туман покрывает горы пуховым одеялом. Дженн подумала, что после пройденного пути должна гораздо сильнее ощущать усталость, но вдруг поняла: бессонные ночи и ранние подъемы стали частью ее жизни из-за работы. Теперь это, как и многое другое, у нее в крови.
Перед ней шагает Рауль, вверх по горной тропе, которая внизу теряется в зеленой долине. Позади них еще несколько туристических групп, и Дженн буквально слышит, как уставшая тишина сползает вниз по горе, словно измученная змея. Постепенно туман начинает рассеиваться, и небо становится ясным и жемчужно-чистым. Пахнет росой, джунглями и свежим воздухом.
Наконец, перед скалистым уступом, Рауль поднимает руку. И вот, когда солнце заливает землю утренним сиянием, Дженн узнает это место, которое она столько раз видела на открытках, в рекламных буклетах и на фотографиях Робби. Эти удивительные горные вершины, такие высокие, что врезаются в облака.
Снизу, за защитной стеной Анд, затерянный город. Картинка из детских грез.
И хотя Дженн старается не думать о Робби, хочет стереть его из памяти, она почему-то ощущает его присутствие в этом месте. Как будто следы, которые он оставил здесь много лет назад, до сих пор хранит земля. Будто Робби стоит прямо у нее за спиной…
На следующий день
РОББИ
Темно. Музыка в стиле реггетон стучит в ушах и отдается в грудной клетке. Мелькают зеленые и красные лучи стробоскопа, и я понимаю, что нахожусь в каком-то большом клубе. Вокруг танцуют люди. Время от времени яркий свет выхватывает из толпы молодых людей с браслетами на запястьях и с напитками в руках. Но их лица размыты. Значит, Дженн еще нет. Чувствуется неприятный запах пота и туалета, который я обычно не замечаю, когда пьян. Но сейчас я трезв. Плохо помню, как оказался в этом клубе в Куско много лет назад. Блестящие стойки, стальной каркас. Наверное, я был тогда в полной прострации.
Как теперь понимаю, это мое обычное состояние в то время.
Размытые фигуры барменов передвигаются словно привидения, непрестанно разливая крепкий алкоголь и пиво. Раньше я хотел в этой жизни лишь одного – пить и веселиться.
Но к чему это привело?
Кому было хорошо, кроме меня?
Воспоминания снова обрушиваются на мое сознание: мы с Лив в баре, вечеринка у Марти и Хилари в честь помолвки, мой день рождения, поцелуй с Лив…
И от сознания, что постоянно веду себя как идиот, лучше мне не становится.
Я обвожу глазами темный зал – жду, когда появится Дженн. И через считаные секунды я замечаю Рауля и трио из их группы. Дженн в синем полосатом платье, которое подчеркивает ее длинные ноги. Короткие волнистые волосы. По ее глазам видно, что она слегка нервничает, но, склонив голову к Раулю, улыбается каким-то его словам. У меня кольнуло в груди.
Как я все это допустил? Как я мог допустить, что человек, которого я любил больше всего на свете, сбежал от меня на другой край земли?
Она думала, мне наплевать.
Компания неторопливо продвигается к танцполу, и я следую за ними. Они находят свободное местечко в середине, где музыка звучит громче. Дженн начинает двигаться, танцует так, словно впервые за много лет позволила телу расслабиться. Лучи стробоскопа окрашивают ее кожу всеми цветами радуги, и я не перестаю восхищаться ее красотой.
Однажды она рассказывала мне кое-что о световых явлениях: фосфоресцирующий объект абсорбирует световую энергию, и благодаря этому предметы светятся в темноте.
Оглядываясь назад, я думаю, что так было и со мной.
Ее свет заставлял меня сиять.
Через мгновение к ней склоняется Рауль, кричит что-то в ухо и машет в сторону бара. Она смотрит на него с улыбкой и показывает глазами на танцпол. «Я останусь здесь», – говорит она одними губами.
– А я останусь с тобой, – вдруг произношу я. Но за грохочущими басами она меня не слышит.
Рауль уходит, и мы остаемся вдвоем под мерцающими лучами стробоскопа. Трио неподалеку выделывает нелепые танцевальные па.
Я тоже начинаю танцевать. Мне нравилось ходить с Дженн по клубам и кружить ее на липких танцполах Эдинбурга, пока не загорится свет. Потом мы благодарили диджея за отличную музыку и отправлялись домой, а по дороге покупали картошку фри. Мы были идеальной парой.
Пока я не испортил все, как обычно.
Но если я умру – если мы умрем – из-за того, что я не смог разгадать ее тайну, мне хотелось бы думать: свои последние мгновения на этой земле я наконец-то прожил по-человечески. Да, знаю, я многое упустил с самого начала. Я никогда не выслушивал ее по-настоящему и не особенно старался понять – как, впрочем, и всех людей, которые были мне дороги. Я не желал разбираться со сложными, серьезными, неприятными вещами, и на меня нельзя было положиться в трудную минуту.
Поэтому она и не открыла мне свою тайну сразу.
Может, именно об этом она и пытается мне сказать? Может, все это касается не только ее тайны, но чего-то гораздо большего?
В общем, все время, оставшееся в этих воспоминаниях, я собираюсь провести совсем иначе. Я не буду больше концентрироваться на ее тайне, которую, скорее всего, никогда не открою. И постараюсь увидеть все, что она хочет мне показать, понять все, что она хочет мне объяснить, и отправлюсь вместе с ней туда, куда она хочет. Я буду посвящать ей все свое внимание, каждую секунду.
Как и должен был делать всегда.
«Почему ты вообще была со мной все это время?» – хочется мне спросить, но я не могу.
Музыка переполняет все мое тело, мои руки, ноги, как будто нет и не будет машины и этого грузовика, летящего прямо на нас. Я поднимаю руки, и на миг мне кажется, что мы танцуем вместе, только я и она, в темноте, прорезаемой вспышками стробоскопа.
Двадцать один
2010
ДЖЕНН
Она сидит за кухонным столом. Утюг мигает красным огоньком, и небольшие клубы пара поднимаются над гладильной доской.
