Разведывательная служба Третьего рейха. Секретные операции нацистской внешней разведки - Вальтер Шелленберг

Затем я снова пошел к фон Штореру, и мы проговорили допоздна. Он рассказал мне все подробности нынешних отношений между Германией и Испанией, и мы также обсудили военную ситуацию. Помимо всего прочего, он посетовал на часто некорректную информацию, собираемую Auslandorganisation — организацией НСДАП за рубежом. Он считал, что необходимо объединить пока что полностью неконтролируемые и хаотичные политические разведывательные службы. Мы обсудили личные разногласия между главами нацистских организаций, между Гейдрихом и Канарисом и между Гейдрихом и Боле — руководителем Auslandorganisation. Я указал ему на растущие разногласия между Гиммлером и Риббентропом, которые поссорились из-за политики в Румынии.

Фон Шторер объяснил мне свою точку зрения на политику в Испании и попросил меня изложить ее министру иностранных дел по моем возвращении. Постоянное давление из Берлина, особенно после окончания войны во Франции, с целью вовлечения Испании в войну на нашей стороне было понятно, но в Берлине видели всю ситуацию лишь с точки зрения своих собственных интересов и демонстрировали слишком мало понимания испанского менталитета и текущей ситуации в стране. Он знал, что в Берлине недовольны его «мягкой» позицией, но ничто не могло изменить факты. У него был более всеобъемлющий взгляд на отношение испанцев и огромные трудности, связанные с возможностью как-либо изменить ситуацию. Испания получила максимально возможную помощь из Германии в гражданскую войну, и страна, а особенно генерал Франко, была искренне ей благодарна. Главной проблемой в Испании были экономические условия, возникшие в результате мощного социального переворота, вызванного гражданской войной. Фон Шторер был уверен, что руководители Испании искренне дружески относятся к Германии, но возникали трения из-за постоянного нажима Риббентропа с целью создания европейского блока и попыток заставить Испанию в него войти. Как видели в Берлине, это могло быть необходимой составной частью нашей программы, тогда как Испания ввиду своего географического положения и исторического развития была как бы больше мостом в Африку и не хотела сдавать свою позицию. Более того, если бы Германия могла предложить достаточную материальную помощь для удовлетворения потребностей Испании, то главный аргумент Франко против вступления в войну был бы устранен. На народ Испании сильное впечатление производили военные успехи Германии, но в хорошо информированных кругах существовало мнение, что война может продлиться дольше, чем военные и политические руководители Германии хотели бы верить. Германии еще не удалось уничтожить Великобританию, что было предварительным условием окончательной победы. Попытка Гитлера изолировать Англию политически пока что покоилась только на остриях наших штыков. Реальный дипломатический успех ускользал от нас, и мы также не могли перетянуть на свою сторону народы завоеванных стран. Построение новой Европы оставалось иллюзией.

Цель фон Шторера в этом долгом разговоре была совершенно ясна. Он хотел использовать меня: чтобы я предостерег Берлин от чрезмерного оптимизма в отношении вступления Испании в войну.

Мы коротко поговорили о моем задании. Я решил в этом деле положиться на отношение герцога Виндзорского. Я был против применения силы, за исключением противодействия любым шагам, которые может предпринять британская секретная служба.

На следующий день я обедал с одним своим испанским другом, который смог убедить меня в том, что он устранит любые трудности, которые у меня могут возникнуть на границе.

Тем временем из Лиссабона не поступало никаких вестей. Казалось, что герцог Виндзорский не очень-то и спешит на охоту. Чем больше я об этом думал, тем более вероятным мне казалось, что вся эта история основана всего лишь на импульсивном высказывании, сделанном, возможно, в мимолетном настроении, а серьезность, которая была ему приписана, была исключительно желаемым, выдаваемым за действительное. Я решил, что мне лучше всего немедленно поехать в Лиссабон, где я смогу сформировать свое собственное мнение на месте.

Чтобы быть готовым действовать, я договорился, чтобы был куплен и отправлен в Лиссабон автомобиль американской марки, а также отправлен быстроходный автомобиль, принадлежавший разведке. Высокопоставленный португальский чиновник — мой друг — устроил так, чтобы я проживал в доме семьи еврейско-голландских эмигрантов в Лиссабоне. Однако сначала я нанес визит своему приятелю-японцу, с которым я познакомился, когда останавливался в Лиссабоне, выполняя свою миссию в Дакаре. Произошла сердечная встреча после долгой разлуки. Я попросил его раздобыть для меня точную информацию о нынешней резиденции герцога Виндзорского в Эшториле: сколько входов в доме, какие этажи заселены, а также все возможные подробности о слугах и мерах, принятых для охраны герцога. Мой друг никак не отреагировал на эту просьбу, за исключением своей обычной вежливой, предупредительной улыбки. И он не проявил никакого любопытства, не задал ни одного вопроса. Он просто отвесил глубокий поклон и сказал: «Для моего друга никакое задание выполнить не сложно».

Вечером я вышел на короткую прогулку по городу, а затем вскарабкался по крутому холму к посольству Германии. Из его окон открывался великолепный вид на устье реки Тежу и гавань. Посол фон Гюне был уведомлен о моем визите и сердечно приветствовал меня. Он был несколько удивлен данными мне полномочиями, но несколько раз повторил, что находится полностью в моем распоряжении. Я сразу же рассказал ему о своем задании и добавил, что если честно, то я пришел к выводу, что его невозможно выполнить. Однако я должен попытаться и приложить к его выполнению максимум усилий, так как если Гитлер принял такое решение, то конец всем спорам. Я попросил фон Гюне помочь мне, особенно в получении информации, чтобы у меня могло сложиться целостное представление об истинном отношении герцога Виндзорского. Фон Гюне сказал, что он действительно слышал, что герцог выражал свое неудовольствие сложившейся ситуацией, но подумал, что все это сильно преувеличено сплетниками. Я принял меры к установлению связи с центральным управлением в Берлине, и мы обсудили общие проблемы в Португалии. Влияние англичан в этой стране было значительным, но, с другой стороны, существовало большое опасение, что однажды Англия и Америка могут принять решение использовать Португалию в качестве плацдарма для вторжения в Средиземноморье, особенно Африку. В стране все еще повсеместно случаются беспорядки, хотя Салазар принимает очень энергичные и разумные меры для удержания экономики в равновесии. Не следует недооценивать советское влияние в крупных городах, особенно Лиссабоне. Военная мощь Португалии выросла, но ее все еще нельзя считать значимым фактором, за исключением разве что береговой охраны, которой уделяется очень много внимания. Служба госбезопасности постоянно работает и имеет большую сеть информаторов. Имеет место соперничество между нами и англичанами с целью установить большее влияние на полицию Португалии.

Когда фон Гюне почувствовал, что может мне доверять, он выразил облегчение, что своими действиями я не собираюсь