Грани воды - Джордж Элизабет

Он резко выругался – и не испытал никаких угрызений совести.

– Все совсем не так, – возразил он.

– Я тебя люблю. Вот почему я это сделала. Я тебя люблю. Я думала, я молилась. Я читала Библию. И снова молилась. Я заглянула себе в сердце и заглянула себе в душу. Душа сказала мне, что это – как подарок. Понимаешь? Я хотела принести тебе дар! А ты хотел только… Ну, кажется, это мы знаем, так?

– Ты не даешь мне ни единой возможности, – сказал он, – это несправедливо.

– Какая возможность тебе нужна?

– Объяснить свои чувства. – Он зашагал прочь от школы, но увлек ее за собой, к парковке, где у нее стояла машина. Он сказал: – Открывай. Давай спрячемся от дождя.

Она спросила:

– Зачем?

– Затем, что нам нужно поговорить.

Она послушалась и отперла машину. Они забрались в салон. Она сказала:

– Цветы должны были мне все сказать. Они и сказали, но я не стала слушать, потому что не хотела верить.

– Это ничего не значит, – не согласился он. – Цветы – это цветы. И только. Они не означали… – Он вздохнул и потер лоб. – Корт, я не хотел, чтобы это случилось. Так, как это случилось.

– Ну, спасибо! – с горечью откликнулась она.

– Выслушай меня, пожалуйста. Я не хотел вести этот разговор сейчас, потому что совершенно запутался и не понимаю, в чем дело и что это значит.

– Хорошо, что я понимаю. Это значит, что ты получил то, чего добивался, и теперь готов сваливать.

– Дело совсем не в этом. Просто мне нужно время.

– Для чего?

– Чтобы разобраться в своих чувствах.

– Мне казалось, что ты прекрасно в них разбирался. Судя по тому, как ты себя вел.

– Это было… до того. Послушай, после того, как мы это сделали… Я просто не ожидал… Ну, пойми! Мы читали Библию и говорили о тех типах в кустах и о том, чего они хотели от той дамы в ванне… Я даже имя ее не могу вспомнить, так у меня крыша из-за тебя поехала. Но я пытаюсь объяснить, что ничего не понимаю. Вот что я хочу сказать тебе, Корт. Я не могу притворяться, будто молюсь, читаю Библию и даю обеты быть чистым и святым, и при этом… Ну, Кортни, ты же понимаешь, о чем я. Конечно, понимаешь!

– Ты говоришь, что я лицемерка, – прошептала она. Она так побледнела, что, казалось, вот-вот упадет в обморок. – Ты добился, чего хотел, а теперь говоришь, что между нами все кончено, потому что я лицемерка.

Он запротестовал:

– Ты передергиваешь. И я говорил вовсе не это.

Но он неожиданно и очень ясно понял, что часть ее слов соответствует истине. Только не та, которая касалась лицемерия. Или если и касалась, то не имела никакого отношения к ней.

Казалось, она прочла по его лицу пришедшее к нему понимание и отвернулась.

Она попросила:

– Уйди, ладно?

– Корт, перестань…

– Просто уходи. Мне надо домой.

Глава 25

По оживленному обмену эсэмэсками и сопровождающему его перешептыванию Дженн достаточно быстро поняла, что Диспетчерская сплетен распространяет сведения, имеющие огромное значение для всех школьников Южного Уидби. Оказалось, что это – известие об окончательном разрыве отношений Деррика Мэтисона и Кортни Бейкер. Поскольку они с Дерриком когда-то дружили, Дженн могла бы заинтересоваться этим и даже поговорить об этом с ним, но несколько месяцев назад он перечеркнул их дружбу ради Толстозадой Всезнайки, и потому она уделила этой новости ровно десять секунд, а потом махнула рукой на его разбитое сердце – или что там у него было. Ее мысли занимали другие проблемы.

Одной из них была Энни Тэйлор. Энни два вечера подряд исчезала из своего домика – не на всю ночь, но допоздна. Когда она вернулась, то звук захлопывающейся дверцы машины разбудил Дженн. Когда Дженн босиком прошлепала к окну и увидела, что Энни как раз заходит к себе, часы показывали половину третьего. Хотя Дженн понимала, что это не ее дело, ей было неспокойно, когда Энни исчезала, потому что создавалось впечатление, что это из-за Неры. Последнее собрание тюленьего общества было полным дурдомом. После его окончания намерения Энни в отношении этой самки тюленя стали вдвое и втрое решительней. Она была намерена ее поймать, ей необходимы были снимки, ей надо заполучить образчик ее ДНК. Она безостановочно говорила обо всем этом – и о том, как она собирается это сделать и почему это надо делать НЕМЕДЛЕННО. Дженн решила, что из-за этого тюленя у людей крыша едет. На то должны были быть какие-то причины помимо очевидных: для Лэнгли Нера была источником доходов, а для Энни – возможностью написать диссертацию. Дженн готова была принять это как частичное объяснение этого сумасшествия, но она решительно не верила в то, что это единственное объяснение.

Казалось, что все начинается и заканчивается угольно-черным тюленем, так что и на нее это безумие тоже распространилось. Запихнув в себя бутер с арахисовым маслом и джемом (хлеб был черствый, а джема слишком мало), она отправилась в школьную библиотеку, чтобы залезть в компьютер. По воле судьбы в библиотеке оказались только Толстозадая Всезнайка Бекка Кинг и Шуман Лишние Трусы: они яростно перешептывались в углу. При виде них Дженн ухмыльнулась: она догадалась, что все это связано с работой по цивилизации Запада, срок сдачи которой приближался. Это будет та самая работа, которая обещает принести ей отличную оценку, а Толстозадихе – нечто намного ниже «отлично». Шуман Лишние Трусы ее утянет на дно. Именно это у него всегда прекрасно получается.

Под бдительным взором одной из мамочек из родительского комитета Дженн прошла к компьютерам, выслушав себе вслед:

– Смотри там, а то я буду за тобой присматривать.

Дженн поняла это так, что компьютеры предназначены для серьезных пользователей, а не для ребят, решивших полазить по Интернету. «Иди ты», – подумала она и объяснила:

– Задание по тюленям.

Родительница сказала:

– Изволь заниматься именно этим.

«Чтоб тебе тухлыми яйцами нажраться», – мысленно пожелала ей Дженн, однако она улыбнулась, кивнула и принялась за работу.

Нера интересовала всех. Это было и так понятно. Но вот почему с ней так носятся – это другой вопрос, и Дженн решила, что этот вопрос стоит выяснить. Она не знала, почему Нера так важна для Лэнгли, если не считать тех денег, которые благодаря ей многие зарабатывали. А еще она не знала, почему она так важна для Эдди Беддоу, если не считать того, что Эдди просто псих. Зато она прекрасно поняла, что Энни сейчас так возбудилась из-за передатчика, который якобы был на Нере, так что она решила, что начать можно именно с этого.

Дженн достаточно быстро разобралась с тем, что это означает и почему наличие передатчика настолько важно. Немного походив с сайта на сайт по ссылкам, она смогла выяснить одну вещь, про которую никогда не знала, несмотря на то, что всегда жила так близко от морских млекопитающих: тюлени линяют! Они каждый год сбрасывают шкуру. Вместо нее у них нарастает новая, а кусочки старой шкуры служат надежным источником ДНК для тех ученых, которые хотят их изучать.

«Уже неплохо», – подумала Дженн. Когда она прочла про этот момент, ей пришло в голову, что возбуждение Энни вполне могло быть связано с мыслью добыть кусочек старой шкуры Неры и получить из нее ДНК. Вот только Энни загорелась из-за передатчика, который был на Нере, так что, прежде чем делать выводы относительно сбрасывания шкуры, Дженн решила почитать про передатчики.

Ей помешал возглас:

– Хватит, Тод. Прекрати это, а?

Голос Бекки разнесся по всей библиотеке. Подняв голову, Дженн увидела, что Шуман Лишние Трусы вскочил на ноги и засовывает что-то себе в рюкзак, а Толстозадиха пытается ему помешать.

– Я тебе шесть раз говорил и больше повторять не буду! – ответил Лишние Трусы. – И если бы ты хоть на три минуты перестала слушать свою глупую музыку, то, может, услышала бы меня, навозная лепешка!

Он резко наклонился и выдернул у Толстозадихи наушник. Дженн спрятала улыбку и подумала: «Давай, парень!» Она совершенно не понимала, почему Жирдяйку не наказывают каждый день за ее плеер.