Великий поход - Рональд Колд

Но после перехода по беспокойному зеленому морю «сердца болот» Ирм посчитал, что грязевые потоки, заросшие синей травой кочки, полузатопленные пахучие цветы и редкие лысые проплешины, — вполне приличные охотничьи угодья для мутанта из саванны. По крайней мере, здесь ничего не колыхалось и не зыбилось под ногами!

Да, решил седобородый, приступая к подготовке места длительной стоянки, несчастный иир'ова надолго запомнит «сердце», гигантские волны и спутанный клубок серых щупалец, возникший из черной воды.

Старик достал из своего мешка деревянный манок причудливой формы, положил его на широкую ладонь и вспомнил лицо своего ученика, придумавшего этот способ строительства жилища в топях и создавшего саму деревянную дудочку. Отогнав видение и горько вздохнув, отец Вельд помолчал, сосредотачиваясь. Его сознание постепенно стало расширяться, охватывая все больший участок болота, при этом он перестал осознавать себя как личность, растворяясь в частичках тумана, лягушачьих голосах, бульканье белесых пузырей, поступи водяных свиней, хрусте ломающегося под собственной тяжестью ствола пустотелого бамбука, перегнившего у самой поверхности воды…

Вскоре из общего звукового фона эливенеру удалось вычленить нужный ему диапазон голосов болотных обитателей. Далеко за границей не только человеческого, но и животного слуха он разобрал шепоток многочисленных, как звезды, мелких хищников. Каждый из них был такого размера, что тысяча ему подобных могла бы уместиться на шляпке бронзового гвоздя, которыми плотники Нианы крепят резные досочки скамеек, оконных ставней и фигурных балконов своих деревянных жилищ.

Несмотря на свою малость, эти причудливые творения природы Внутренней Флориды могли легко убить неосторожного человека или лемута, парализовать и высосать жизнь из огромного болотного лося или даже зазевавшегося детеныша самого Ластоногого!

Колонии микроскопических гидр, выделяющих ничтожную капельку парализующего яда, собирались со дна омутов для охоты на мелкую рыбешку или более крупную дичь, смотря по обстоятельствам. В мутном озере, за которым следил внутренним взором эливенер, вода постепенно темнела и сгущалась. Вытесненные к поверхности беспомощные рыбы в панике старались выпрыгивать на твердую почву, но в этом месте глинистые берега оказались покатыми, и они, перепачкав плавники и чешую в желтой грязи, соскальзывали назад, где начинали корчиться от ожогов. Тучи мелких хищников облепляли тела жертв, вгрызаясь в плоть. Вскоре водоплавающие обитатели озера, не успевшие вовремя погрузиться на дно, оказались пожранными. Шевелящаяся пленка терпеливо ждала, когда в нее начнут попадать редкие в это время года насекомые или неудачливые пернатые.

Эливенер нашел несколько десятков подобных водоемов, вставил в рот манок, и принялся дуть изо всех сил. Глаза его выкатились, щеки надулись и покраснели, при этом человеческое ухо вряд ли могло расслышать могучий зов, частоту которого выяснил и научился использовать Билли Бетховен.

Одновременно в нескольких местах озера словно вскипели и вытолкнули на поверхность миллионы и миллиарды маленьких существ, услышавших во сто крат увеличенный голос матки, появляющейся для спаривания и нереста раз в полгода. Удивительно красивое пестрое существо, более всего напоминающее радужную бабочку, обитало над «сердцем болота», паразитируя на шкуре Дневных Птиц. Сейчас крошечные самцы обезумели, не в силах противостоять зову манка.

Десятки живых шевелящихся волн поползли в сторону отца Вельда. Вот в тумане появился первый белесый ком, потом еще один, и еще. Аграв беспокойно шевельнулся, увидев неясные тени, колыхающиеся в тумане, но, заметив спокойствие старика, вернулся к своему сапогу.

Эливенер с помощью ментальных сигналов своего мозга и манка принялся составлять из прибывших на его зов стай подобие лабиринта. Рой за роем располагались слоями на корягах, в лужах и на кочках. Когда вся местность вокруг оказалась покрыта гидрами, отец Вельд попросил прощения у Небес и усыпил их.

Он знал, что многие ненасытившиеся хищники могут умереть, еще большее количество окажется раздавленным общей массой. Ничего, рассуждал седобородый, откладывая манок, я на обратном пути обеспечу им питание ослабевшими и ранеными животными, которым все равно умирать, и гидры быстро восстановят свою постоянную численность. Теперь предстояла еще более деликатная операция. Старик достал спрятанный на груди полотняный мешочек. В нем лежала окровавленная тряпка, что некогда стягивала рану на плече метса, портянка Вагра, носовой платок Аграва, несколько волосков с загривка линяющего иир'ова. Положив все это на замерший ковер из гидр, эливенер на цыпочках подошел к спящему колдуну и аккуратно вытер полой своего длинного балахона влажные губы некроманта. Вернувшись на свое место, он оторвал подол и присоединил его к остальным вещам, имеющим на себе частички запахов всех членов отряда. Сморщившись от боли, он выдрал несколько седых волос из своей кустистой брови. Теперь можно начинать!

Матка, прилетая к своим самцам, умела некоторое время контролировать сознание той Дневной Птицы, кровь которой сосала в течение полугода. Погружаясь в озеро, на дне которого роились ее избранники, она оставляла оглушенную ядом пернатую хищницу на берегу. По запаху самцы мгновенно и навсегда запоминали эту Птицу и никогда не жалили ее. Ведь матке нужно было после бурной подводной любви и последующего нереста возвратиться в облачный покров над «дышащим сердцем», чтобы искать более здоровую и молодую жертву. И потому много дней и ночей миллионы гидр охраняли беспомощное крылатое создание от врагов и других паразитов, чистили ее перья и даже удаляли с тела отмершие чешуйки, уносили и закапывали частички помета, дабы не привлекать хищников. Этим обстоятельством, открытым многие годы назад Билли Бетховеном, и собирался воспользоваться эливенер.

Взяв вещи, сохраняющие запах отряда, Вельд аккуратно погрузил их в толщу сонных гидр. Потом сознание старика смешалось с крошечными сознаниями каждой твари из роя. Вскоре он удовлетворенно вздохнул и решил отдохнуть. Дело сделано, теперь они имеют статус Птицы-носительницы матки роя. Парализующий яд живого ковра поляны станет надежной защитой от любого проникновения извне. Даже Ластоногий не рискнет пробираться по месиву из жалящих гидр к отдыхающим людям.

Аграв уже спал, положив починенный сапог под голову, так и не сняв второго. Иир'ова в мерцающем тумане носился за каким-то мелким белесым существом, запах которого дразнил и манил проголодавшегося мутанта.