Точка невозврата - Евгения Ветрова

насовсем. Я приходила просто смотреть, как тренируются другие. Там и познакомилась с тобой, Кирилл. Ты помнишь. И вот тогда я увидела, какие синяки может оставить шайба. А ведь перед нами всегда тренировались хоккеисты. Кто-то из них и сделал это с Глебом. Я только не знала, кто это был. Лишь недавно я выяснила правду, но решилась не сразу. Сначала я просто много плакала. Ты помнишь, Кирилл, я тогда говорила, что это просто гормональный сбой? А потом… потом подумала, почему Глеб, такой добрый, умный, талантливый, сидит в инвалидном кресле, пуская слюни, а этот живет в свое удовольствие, ест, пьет, трахает все, что шевелится? Почему? Это несправедливо. Он должен был понести наказание. Я не хотела его убивать. Нет. Я много читала про рицин. Он должен был сделать его инвалидом. Чтобы до конца жизни он мучился и вспоминал, чего лишился. После того как раздали обед, я подсела к Игорю на последний ряд.

– Зачем ты Арама задираешь, Игорь? – укоризненно сказала Алена.

– А зачем ты всех защищаешь? Прям мать Тереза.

Алена пожала плечами и с улыбкой поставила перед ним коробку.

– Это тебе.

Игорь удивленно поднял брови.

– Закусывай, Игорь.

Игорь поднял брови еще выше.

– Ой, мне-то не ври. Я же прекрасно вижу, когда ты выпивший. У тебя глаза блестят. Ну и запах, конечно.

Игорь поднес руку ко рту, дыхнул в нее, понюхал.

– Шмонит, да? – нисколько не смущаясь, спросил он.

Алена кивнула и помахала перед лицом рукой.

– Завязывал бы ты, Игорь. Геннадий Павлович не будет это долго терпеть.

– Палыч? Ха! – Игорь хмыкнул.

– И все равно завязывай.

– Ну вот сейчас допью и завяжу.

Чуть поскрипывая, к ним подкатила тележка, которую везла стюардесса.

– Кофе налейте, – буркнул Борисов.

Стюардесса с растянутыми в улыбке губами подала чашку. Алена опередила Борисова и взяла чашку из ее рук. Тележка покатилась дальше.

– Выпей со мной, мать Тереза, – Игорь вытащил из-под куртки наполовину пустую бутылку.

Алена выглянула в проход и повернула к нему блеснувшие озорством глаза.

– А давай. Только ты мне в кофе налей. И обещай закусывать.

Она открыла коробку, вытащила из нее чашку, поставила перед Борисовым.

– Сюда наливай, Игорь. Ты с этой бутылкой спалишься совсем.

– Тебе не все равно?

– Нет. Завтра же матч. Если Палыч тебя от игры отстранит, команде трудно придется.

Борисов презрительно хмыкнул, но все же налил в чашку коньяк. Потом плеснул в подставленную Аленой чашку с кофе.

– Ну, давай тогда за игру.

Они чокнулись. Игорь выпил коньяк в два глотка. Шумно выдохнул. Алена пригубила кофе, чуть сморщила носик.

– Ароматно. Закуси, Игорь. Ну, пожалуйста.

– Я курицу терпеть не могу.

– Знаю. Другого ничего нет. Это Кирилла обед. А он спит весь полет. Но тут вот овощи есть. Возьми огурчик хотя бы.

Игорь сунул в рот огурец, похрустел, перемалывая крепкими зубами.

– Везунчик твой Кирилл, живет в раю непуганых идеалистов. Никаких договорняков, никаких подстав.

– А ты нет, что ли? Игорь, тебе грех жаловаться. Ты лучший игрок в команде. Геннадий Павлович тебя любит.

– Эх, Аленка, – Игорь показал на чашку. – Если б ты знала про меня правду. Всякое было. Но я еще всем покажу, кто такой Борисов. Вот они у меня где все. – Он сжал кулак и немного полюбовался на него. – Ладно, давай еще по одной.

– Ага. – Алена подставила чашку. – Только не много. Я пьянею быстро. Придется меня из самолета выносить, – она хихикнула. Щеки ее порозовели.

– Ничего. Алкоголь лучший друг девушек, слышала?

– Разве?

– Вон ты какая сразу красивая стала. Может, отбить тебя у Кира?

– Ой, – Алена засмеялась. – Не смеши. Зачем я тебе? У тебя и так нас как грязи.

– А я не хочу грязи. Хочу чистую. Веришь?

Алена без слов подняла чашку и чокнулась с Борисовым. Тот усмехнулся и опрокинул в себя коньяк.

– Кто мешает, Игоречек? Найди себе девушку…

– Угу, – Борисов хмыкнул. – Вот свалю от вас и сразу найду.

– Так это правда? Ты уходишь?

– А ты жалеть будешь, что ли?

Алена вздохнула и внимательно посмотрела на Борисова. Тот сжал челюсти, обозначив желваки на лице. Лоб его покрылся мелкой испариной.

– Нет, – сказала она, – не буду. Честно. От тебя много проблем. И не только команде.

– Честно. Ну и молодец. Не люблю лгунов. Пожалуй, мне надо выйти. Дай-ка…

Борисов попытался встать и тут же упал на сиденье обратно. Алена не шевельнулась, пристально вглядываясь в его лицо. Борисов потер грудь под расстегнутой олимпийкой.

– Плохо? – Алена чуть наклонилась к нему. – Ничего, скоро будет легче. Совсем легко.

– Ты о чем? – с трудом произнес Борисов, все еще силясь встать.

– Он тоже хотел быть чемпионом, хотел быть лучшим. И он мог. Мог стать лучшим. Но не стал. И я не стала. И ты… тоже не станешь.

Борисов дернул рукой, задев откидной стол, чашка с остатками коньяка упала на пол и покатилась куда-то под кресло. Алена придержала коробку, не давая ей упасть следом. Поднялась и, не глядя на него, пошла к своему месту.

– Я не хотела его убивать, – повторила Алена. – Он должен был почувствовать, каково это – лишиться всего.

– Вы не рассчитали с дозой, – сказал Хорхин.

– Очень даже может быть, что и так, – влез Валентин Семенович. – Если бы он не употреблял алкоголь, то, возможно бы, и не умер. Хотя восстановить работу внутренних органов было бы сложно. До конца жизни ему бы пришлось жить очень и очень трудно. Н-да-с.

– Ну ладно, – Хорхин почесал затылок. – Борисова понятно за что отравили. А гражданку Усову?

Алена подняла глаза.

– Не знаю. Я не планировала ее убивать. И не хотела. Я не знаю, как это вышло.

– Тоже случайность? Не слишком ли много случайностей? – следователь повысил голос.

– Не кричите на мою жену, слышите? – вскочил Порошин. – Кто дал вам право?

– А вы тут руками не машите, а то пойдете соучастником, ясно?

– Нет! – Алена тоже вскочила и вцепилась руками в мужа. – Кирилл! Слушайте, я во всем призналась. Мой муж ничего не знал. Клянусь! Где вам что подписать?

– Дурдом, – проворчал Хорхин и еще раз дал знак полицейским, что все в порядке. – Так, расклад такой. Всем отойти. Всем, я сказал. Или кто-то поедет не на матч, а в КПЗ. Лейтенант, – позвал он одного из оперативников, – обеспечьте порядок в помещении. Чтобы вот к этим рядам и близко никто не подходил. Да, и этого… освободите. – Он кивнул на Усова, сидевшего с вытянутой шеей и, кажется, совсем не понимающего, что происходит.

Полицейские двинулись на толпу, недвижимо стоящую возле места, где находились Порошины, оттеснили.

– Я не оставлю ее, – Кирилл угрожающе посмотрел на полицейских, пытавшихся увести его.

– Поверьте, молодой человек, вы делаете только хуже и себе,