Дар полночного святого - Мила Бояджиева

— Нет…. А если Денис меня в самом деле выследят и схватят — с чужим паспортом и этими мужиками?

— Очень мало вероятно. Жанни все устроит профессионально, его люди «хвоста» не приведут. Это я уже от страха тебя подставляю и для что бы до последней минуты при муже торчать — притуплять бдительность. Разыграю болезнь, любовь, беременность — не знаю, что. Сорвусь за полчаса до отлета. А ты тем временем все провернешь и явишься в Шереметьево.

Аня задумалась: — Прости, доходит медленно. Последнее время я стала туго соображать. Не всегда понимаю, что происходит наяву, а что я придумала. Воображение создает целые истории… В основном, счастливые… Странно, когда я была действительно счастлива, представляла всякие ужасы. А теперь… — Она рассеяно потерла лоб.

— Ну я-то реальная?! — Привстав, Алина чмокнула Аню в щеку. — И пирожные тоже. Доедай, тощая. И перестань напрягать извилины. В Четверг, ровно в 19.00 приходишь вот по этому адресу. — Алина вытащила из сумочки и пододвинула Ане бумажку и зажигалку. — Запомни и сожги. — Действия элементарные, никакого криминала. Пришла, переоделась, вышла на шоссе к километражному столбику с отметкой 20. Увидела стоящую под ним машину без огней. Села и поехала. Все. Рухнешь в мои благодарные объятия в туалете, а уж дальше я сама все устрою… Ты что, боишься? — Нахмурилась Алина.

— Я теперь вообще такая, погасшая. Страха нет. Ни страха, ни радости.

— Радость будет, будет! Когда приедете ко мне с Верочкой…

— Лин, я ведь отомстить хотела…

— Кому? Как? И на что тебе это? — Оторопела Лина. — Не по твоим зубам банда. — Алина сжала Анину руку и с мольбой заглянула в нахмуренное лицо. Забудь всю эту жуть! Думай о будущем. Ты же хотела сделать что-то доброе, справедливое? Так помоги мне спастись!

41

Каждый день приносил что-то новое — то Аню умолял бежать с ним за границу Денис, то втягивала в какую-то отчаянную авантюру Алина. Кто же сошел с ума?

Прояснились мотивы странной дружбы Лешковского и Южного, их «делового партнерства». Некое ворованное золото, которое эти соратники по бизнесу не смогли поделить. Да не просто золото — фантастический клад! Колоссальный и к тому же — грязный. Не даром за него борются матерые преступники самыми жестокими методами. Аня пыталась представит Михаила в роли хитроумного ворюги и с отвращением содрогалась. Сомнений нет — её покойного мужа не только подставили, но и стараются облить грязью.

Одно лишь ясно — задуманная месть никогда не осуществиться, не по зубам мафиозные игры одурманенной горем вдове. С этим надо смириться. Но как, как тогда жить?

У Ани раскалывалась голова. В довершении ко всему, её ждала повестка к полковнику Решеткину в понедельник, на десять часов. Можно ли быть с ним откровенной, рассказать про Карлоса, Вилли и про историю с золотом? Следственные органы должны помочь! Если бы не было сомнения в их причастности к мафиозным делам. Нет, уж лучше молчать. К тому же, в понедельник станет известно о побеге Алины и, чем черт не шутит — о причастности к нему Ани… Да, не простая закручивалась ситуация. И опасная.

Если бы Аня ещё умела бояться, она бы забилась в своей комнате, дрожа от страха и глотая успокоительные таблетки. Но страха не было, как не было ни боли, ни желания жить — тупое, ватное безразличие. В таком состоянии, похожем на бездумное послушание зомби, она взялась за выполнение Алининой просьбы.

В одном из «спальных» районов Москвы легко нашла квартиру, указанную Алиной. На пыльном коробе пожарного крана лежал ключ, наверно, как у половины легкомысленных москвичей, все ещё пользовавшихся ковриками и общедоступными тайничками. Квартира типовая, дано не ремонтированная, почти пустая. В центре комнаты раскладушка, на ней серый пластиковый пакет служащий в цивилизованных странах для сбора мусора. В нем находилась одежда Алины и отдельная коробочка с часами и медальоном — любимым талисманом Алины, доставшемся от бабушки.

«Кто его знает… возможно вот такие фамильные вещицы и в самом деле приносят удачу. Алине лучше знать». Аня посмотрела на часы — ей удалось добраться сюда довольно быстро. А ведь рассчитывала на час пути — уж очень яростно крутила метель и казалось, что путешествие предстоит на край света. Она неторопливо переоделась в Алинины вещи, ощущая знакомый запах её духов, исходящий от мягкого терракотового свитера, ангорского шарфа и варежек. Пахла даже шуба. Потом собрала свои вещи в серый пакет. Достала из сумочки Алинину помаду, пудреницу и любимый ею «Опиум».

Поколебавшись, сочно накрасила губы и хорошенько надушилась. Вот мать удивится, когда Аня вернется домой — в норковой шубе вместо старой спортивной куртки, благоухая алиниными духами. Да, что тут хитрить, ей можно рассказать все.

Разумеется Верочка придет в ужас и будет твердить о суде, тюрьме… «Алина-то в Европе, а ты — в Бутырках…» И правда, — фантастическая наивность для взрослой женщины! Далеко не детская шалость — содействовать кому-то в побеге из страны под чужими документами. Но Алина — подруга, почти сестра. Она предупредила — о фиктивном паспорте Аня ничего не знает. В случае чего, если как-то застукает её, версия простая: переоделась, взяла сумочку, села в машину — помогла подруге сбежать от ревнивого мужа, человека нечистоплотного, находящегося под следствием… Но кто поверит госпоже Лешковской — вдове, как теперь считают в прокуратуре, — опасного мафиози?

«Плевать! Чего теперь бояться-то? А вдруг судьба дает мне возможность реванша — окольными, запутанными тропами выводит к цели? И выпадет мне день, когда я смогу за все поквитаться с ублюдком…» — Уговаривала себя Аня, петляя среди многоэтажек.

В домах уютно горели окна, и сразу было видно, где кухни. Там светились оранжевые и красные лампы, висели нарядные оборчатые шторы. За столом, конечно, ужинали нормальные семьи, со своими сказочно заурядными проблемами… Разве это не фантастическое счастье — сидеть с мужем вот под такой пластикой лампой в квартире улучшенной планировки общей площадью 54 квадратных метра и мечтать… О том, что надо сменить смеситель на кухне, купить торшер в гостиную и, вероятно, выкроить деньги на летнюю поездку в Турцию… А малыша — малыша оставить бабушке… Где он теперь, их не родившийся ребенок?

— Нет! — Аня остановилась и с силой тряхнула головой. — Не думать, не думать! Не позволять мыслям разбегаться, словно испуганным тараканам. Выполнять задание, смотреть на часы, ориентироваться на местности. Вот ряд мусорных бачков — в один из них полетел пакет с одеждой Ани. Вон там автобусная остановка, — от неё ползут по протоптанным в сугробах дорожкам люди. Прямо впереди — шоссе, за ним елки, мрачные, темные, опустившие лапы под снежным грузом…

Метель кружит, злючая, тяжелая. Кажется, мех пропитался влагой. И шарф, сползающий с головы, тяжелый и мокрый, словно банное полотенце. Топать через сугробы в такой шубе — не самое приятное занятие. А обходить некогда — до встречи с незнакомым автомобилем осталось две минуты.

Аня остановилась, отряхнула снег влажной варежкой, перевела дух, огляделась. Вот! На противоположной стороне шоссе километражный столбик, а под ним — машина с выключенными огнями. За спиной остались многоэтажки с уютными окнами. Пора! Сердце Ани ухнуло, зажмурившись, она ринулась к стоящему автомобилю…

Испугаться она не успела — выскочившая из-за поворота иномарка ослепила фарами, сбила с ног. В голове вспыхнул фейерверк и погас. Больно не было, только щеку холодил снег и стекало по щеке что-то противно-липкое…

… Она услышала голоса и с трудом открыла глаза — даже движение век вызывало головокружение и тошноту. Вокруг — мелькающий полумрак, рядом круглое, добродушное мужское лицо.

— Где я? — Аня попыталась сесть, понимая уже, что её куда-то везут. В салоне автомобиля пахло нашатырем.

— Все в порядке, Алина Альбертовна. Небольшая накладочка вышла… Но, извините, вы сами бросились прямо под колеса.

— Метель… — сказала она. — Голова болит, — что это?.. — Она прикоснулась к виску и посмотрела на испачканные кровью пальцы.

— Ничего страшного. Я врач. — Представился круглолицый. — А Игорь ваш сопровождающий. Господин Малинников — физик. Запомнили? — Промокнув ранку тампоном с перекисью водорода, врач заклеил её лейкопластырем. Стерильный, бактерицидный, — не беспокойтесь.

— Щиплет…

— Царапина. Фантастически повезло — два сантиметра ниже — и пришлось бы ехать в Склиф. Не пойму, во что это вас угораздило врезаться — кругом снежок, мягонько?

— Из сугроба торчали какие-то палки…

— Вы все помните?

— Не беспокойтесь. Виновата сама. И нога горит. — Аня с неприязнью посмотрела на кровоточащее колено.

— Ну, здесь детская травмочка. — Кожу маленько свезло об лед что-ли. Чулочки жалко. — Врач прижег колено йодом и подул. — Столбняка не будет.