Нож винодела - Эрик Ле Болок

— Ну, капитан, как ваши дела?

— А-а, мадам Турно, пожалуй, ваш город становится все менее спокойным. Ваш убийца решил не давать нам никакой передышки.

— Да, кстати, муниципальный совет отверг идею о создании муниципальной полиции, как предлагала оппозиция. Я воспротивилась этому, несмотря на то что вы топчетесь в своем расследовании. Мои подопечные не устают повторять мне это. Положение катастрофическое. Объединение по обслуживанию туристов сообщает мне о десятках отказов. Вы виноваты во всем, что происходит.

— Виноват не я, а убийца!

— Поберегите свои сарказмы, такая ситуация мне совсем не нравится, и потом, вы путаете Чикаго с Сент-Эмильоном. У меня сложилось впечатление, что все это вас забавляет.

— После положенного предупреждения я стрелял в подозреваемого, вот и все. И если это может вас успокоить, меня отнюдь не забавляет видеть, как ваших сограждан убивают одного за другим. Кстати, со времени первой нашей встречи события стремительно развиваются, как вы не преминули заметить. Пришлось вызвать подкрепление, и нам не хватает места, мне нужна еще одна комната, и как можно скорее.

— Это совершенно невозможно, мы и без того стеснены, я уже говорила вам об этом…

Кюш сразу изменил тон. Его начало утомлять явно негативное поведение мэрши.

— Послушайте, либо вы это сделаете по доброй воле, либо я реквизирую комнату. Снаружи ждут журналисты. Вы же не хотите, чтобы я сказал им, что мэрия ставит мне палки в колеса? Это было бы не очень хорошо для вашего мандата.

— Сотрудничать с полицией всегда одно удовольствие.

— У меня на руках двое убитых и нет виновного… Мне не хотелось бы, чтобы вы теряли своих избирателей или чтобы ваши избиратели потеряли вас…

— Что вы имеете ввиду?

— Только то, что я не забыл, милая дама, что и вы едва не погибли, поэтому помогите нам, и вы увидите, мы справимся.

— Так как выбора у меня нет, вы можете занять комнату через час, я дам распоряжения на сей счет месье Пульо.

— Вот видите, при наличии доброй воли все улаживается.

Мадам Барбоза с хозяйственной сумкой в руке направилась к своей машине. Навстречу ей шел капитан Кюш.

— Месье комиссар.

— Добрый день, мадам, я собирался звонить вам.

— Где мой муж?

— Пока не знаю, он по-прежнему скрывается.

— Я боюсь, как бы с ним чего ни случилось.

Кюш вспомнил, что ежегодно пропадают пятьдесят тысяч человек. Около сорока тысяч из них несовершеннолетние. Исчезновение близкого человека на долгое время повергает семьи и друзей в тревогу. Более восьми тысяч человек так никогда и не отыскиваются. Закон гласит, что «любой совершеннолетний человек имеет право ходить и ездить, куда ему вздумается». Тьерри не любил таких ситуаций, по большей части в подобных случаях не оставалось никаких следов, не за что зацепиться. Некоторые начинали заново строить свою жизнь, другие бежали от жены… В случае с владельцем гаража было ясно, что все нити вели к содружеству и что речь шла не об отлучке ветреного мужа. Но сказать об этом его супруге он не мог.

— Мадам Барбоза, я объявил вашего мужа в национальный розыск, разослал его фотографию и приметы во все отделения полиции, жандармерии и таможни, наверняка его скоро отыщут… Как дела в гараже, вам удается выходить из положения?

— Знаете, Анж меня теперь пугает, он совсем не тот, что был раньше. Вчера я говорила об этом с месье аббатом, и он посоветовал мне закрыть гараж на несколько дней, пока не арестуют преступника. Сегодня утром ко мне заходил сенатор и дал мне такой же точно совет. Знаете, он меня очень утешил. Он даже поговорил с журналистами, а то они каждый день являются ко мне с одними и теми же вопросами.

— Не сомневаюсь!

Взяв себя в руки, Моника впилась глазами в полицейского:

— Знаете, иногда Анж поглядывает на меня украдкой как-то искоса. Я даже не решаюсь заходить в мастерскую и поворачиваться к нему спиной.

— Закрыть на несколько дней — это действительно вполне разумное решение, вы сейчас немного переутомились, но скоро все войдет в норму…

— Значит, вы собираетесь арестовать Анжа?

— Я этого не сказал, ничто не говорит нам, что он виновен.

— Вам недостает доказательств, так ведь?

— Да, если хотите, но не делайте глупостей, мадам Барбоза, предоставьте все полиции.

Надя предпочла дождаться, пока покупательница уйдет. И вот наконец Эрве Монлор остался за прилавком один.

— Я пришла к вам…

— Если я чем-то могу вам помочь…

— Что вы можете сказать мне по поводу Марьетта?

— А-а… Марсель… мне будет его не хватать! Я знал его с давних пор. Он любил повторять, что это дыра и что он здесь не останется. «Я только проездом», — уверял он… А через несколько лет возглавил бригаду. Ему здесь нравилось. И в конце концов у нас образовалась хорошая компания. Я думаю, что в Сент-Эмильоне он провел свои лучшие годы, даже несмотря на то, что в последнее время дела его шли плохо.

— Мадам де Вомор говорила мне, что он слишком много пил и что ее муж исключил его из содружества?

— Да, верно. Эдмон был принципиальным человеком и не терпел никаких нарушений, когда дело касалось рыцарей виноделия. А после его самоубийства все пришло в упадок. И сейчас мы почти достигли дна. Если он смотрит на это сверху, то должен огорчаться за свой город.

— Понимаю.

— Впрочем, в ту пору у него с Фабром возникли проблемы как раз из-за этого.

— Это почему же?

— Сенатор всегда покровительствовал Марьетту, они всегда были заодно, и он, естественно, выступил против такого решения. Но все напрасно: Марселя исключили. Это вывело его из себя, тут он и покатился по наклонной… Что касается меня, я не изменил своего отношения к нему.

— Известно, почему он предавался излишествам?

— Ему не следовало уходить из жандармерии. Он словно семью потерял… Потом вроде бы немного оправился, когда сенатор раздобыл ему должность в виноградарском союзе. Я думал, что это даст ему новый импульс…

— Этого не случилось?

— Нет, куда там, пить он стал еще больше. Злые языки говорят, будто он брал пробы с излишком для своего личного потребления и будто бы он даже приторговывал, но все это сплетни. Маленькие городки таят столько всяких обид и мелочности. Все подглядывают друг за другом.

Хлопнула входная дверь. Женщина с маленьким мальчиком на руках подошла к аптекарю:

— Здравствуйте, месье, мой сын поскользнулся на мостовой…

— Хорошо, я благодарю вас за информацию, месье Монлор. Не буду мешать вам.

Андре вышел из жандармерии Либурна, где находился под стражей. Едва он переступил порог, как засверкали фотовспышки: камеры снимали выход на свободу смотрителя винного хранилища. Он отказался делать какое-либо заявление. В то время как он направлялся к ожидавшему его «мерседесу» профессора, какая-то пара переходила на другую сторону тротуара.

— Банда негодяев!

На обратном пути, увидев вывеску гаража, Андре решил остановиться:

— Профессор, можете подождать меня две минуты? Я должен забрать одну деталь для нашей машины.

— Да, никаких проблем.

Казимир Андре вошел в гараж. Его встретила хозяйка.

— Добрый день, мадам Барбоза.

— Добрый день, месье, но я думала, что…

— Больше не думайте… Мне нужен Анж Дютур.

— Анж?

— Да, мне надо сказать ему два слова.

Жену владельца гаража испугал мрачный взгляд смотрителя винного хранилища. Ей известно, что он был арестован командой Кюша… А что, если он сбежал?

— Он… Он… в мастерской.

Войдя в мастерскую, Андре увидел Анжа, который менял масло в двигателе «твинго». Вязкая жидкость стекала прямо в резервуар.

— Месье Андре?

— Я пришел кое-что выяснить с вами, Анж Дютур.

— Есть проблема?

— Я пришел заявить вам в лицо, что у меня нет привычки вмешиваться в чужие дела, и хотел бы, чтобы вы поступали точно так же.

— Я всего лишь сказал правду. Мне нужен был свидетель, и, так как мы с вами действительно встретились, я сказал им, что вы могли бы подтвердить, что я был один.

— Хочу сразу предупредить вас, мне не нравится, когда меня используют! Я ни для кого не желаю быть алиби.

— Нет, но это только…

— Не говорите больше ничего, надеюсь, вы меня поняли.

— Хорошо, я понял.

— На этот раз прощаю, но я не хочу больше слышать о вас, иначе в следующий раз могу рассердиться… Ясно?

— Ясно, ясно, только не стоит угрожать мне.

Мужчина повернулся к двери и увидел хозяйку, наблюдавшую всю сцену. Когда он проходил мимо, она прижалась к стене и закрыла лицо рукой.

— Удачного дня, мадам.

Сенатор Фабр сидел за большим письменным столом в просторной комнате с высоким потолком, меблированной в стиле Луи-Филиппа… На лице его застыла лицемерная хищная улыбка, секрет которой ведом лишь политическим деятелям.