Иллюзия пользователя. Урезание сознания в размерах - Тор Норретрандерс

Исследования этого вопроса практически прекратились — не было ни британских, ни американских анализов с 1950-ых годов, ни продолжения анализов Купфмюллера и Франка начала 1960-ых. Делая обобщение, Е.Р.Ф.В. Кроссман, британский психолог, в 1969 году написал: «Эти методы с интересом применялись в течение десяти лет после того, как работы Шеннона впервые привлекли внимание. Однако после того, как основные области были распланированы, интерес начал угасать».

С начала 60-х годов было опубликовано всего несколько материалов. Учитывая важность глубоких и удивительных открытий, которые были сделаны в этих исследованиях, остается тайной, почему этой сфере позволили уйти в небытие.

Вряд ли в этом можно упрекать Купфмюллера или других ученых, работавших в этой области. Но эта тайна заслуживает пристального рассмотрения. Мы вернемся к ней в следующей главе.

Но есть хорошие основания полагать, что многие оценки производительности сознания на самом деле показывали слишком большие значения: измерялись навыки обработки информации, но не сознательный их аспект. Машинистка может безошибочно напечатать отрывок текста, даже если не имеет представления о его содержании. Человек может играть на пианино, не задумываясь о том, что он делает. И действительно, существует множество навыков, которые позволяют получить наилучшие результаты, когда мы не думаем о том, что делаем.

В августе 1975 года три психолога из Корнельского университета — Элизабет Спелке, Уильям Херст и Ульрик Найсер — представили в Американской психологической ассоциации свое исследование. Два взрослых молодых человека, Диана и Джон, найденные через студенческую программу обмена, должны были читать короткие рассказы и писать под диктовку. Да, это так — им нужно было одновременно читать текст и записывать слова, которые им диктовались. Сначала у них получалось не слишком хорошо, однако через несколько недель практики картина уже была совершенно другая. «Диана и Джон были способны записывать слова, улавливать связи между словами и определять их значение, одновременно читая так же эффективно и быстро, как и обычно. «Что отвечает за их удивительные способности?» — задали вопрос Спелке, Херст и Найсер.

Объяснение кроется в том, что многие довольно сложные виды деятельности могут осуществляться «автоматически», то есть неосознанно. Но требуется определенный период обучения. Мы можем превратить наши навыки в автоматические — но сначала нам следует попрактиковаться. Или, как писали Спелке, Херст и Найсер: «Способность человека развивать навыки в определенных ситуациях настолько замечательна, что, возможно, нам никогда не удастся определить границы наши познавательных способностей».

Когда вы отшлифовали навык до такой степени, что он становится автоматическим, вы можете обрабатывать очень большие количества информации нетривиальным способом — без вовлечения сознания. Это знакомо большинству из нас по повседневной жизни — вождение автомобиля в пробках, к примеру.

Это призвано показать, что мы должны быть внимательными и не переоценить количество информации, которая обрабатывается, когда мы изучаем производительность сознания. Только потому, что автоматические навыки подразумевают охват большого объема информации с определенным смыслом, не означает, что данная информация находится в нашем сознании.

Многие измерения производительности сознания проведены на основе таких видов деятельности, при которых приобретенные навыки являются частично автоматическими и основаны на распознавании закономерностей в картинах из букв и цифр. Поэтому много бит просачиваются в поведение испытуемых даже несмотря на то, что они не присутствуют в сознании.

Исследования сознания, следовательно, переоценивают его способности, если они не принимают в расчет подобных троянских коней — когда биты информации проходят через человека, не фиксируясь его сознанием. Так что цифры, характеризующие производительность сознания, предположительно намного ниже, чем 40 бит в секунду. Более точной будет цифра 16 бит/с, но даже эта цифра может быть преувеличена. В реальности нормальная производительность сознания может составлять всего несколько бит в секунду.

Но на самом деле это неважно. Важно то, что мы получаем гораздо больше бит, чем фиксирует наше сознание.

Ричард Юнг, выдающийся немецкий нейрофизиолог из Университета Фрайбурга обобщил знания, полученные Франком, Купфмюллером и другими следующим образом: «Все эти цифры приблизительные … Несмотря на то, что данные авторов различаются на одну или две логарифмические единицы, они все сходятся на уменьшении восприятия информации сознанием».

Можно воспользоваться цифрами, которые приводит Манфред Циммерман в своем учебнике «Человеческая психология».

Информационный поток в сенсорных системах и сознательное восприятие:

Сенсорная система — Общая пропускная способность, бит/с — Пропускная способность сознания, бит/с

Глаза — 10,000,000 — 40

Уши — 100,000 — 30

Кожа — 1,000,000 — 5

Вкус — 1,000 — 1

Запахи — 100,000 — 1

Требуется очень мощный компьютер: каждую секунду миллионы бит необходимо сжимать до очень маленьких размеров. Это позволяет нам осознавать, что происходит вокруг, не отвлекаясь, если не происходит ничего важного.

Но насколько велик на самом деле должен быть этот компьютер, чтобы проводить огромную отбраковку информации, которая в конечном итоге становится сознательным опытом? Он обязательно должен уметь обрабатывать больше информации, чем те 11 миллионов бит, которые мы принимаем через наши органы чувств. В конце концов он должен выполнять и вспомогательные функции в организме — и создавать все те странные и удивительные образы и идеи, которые возникают внутри нас. Производительность каналов мозга сложнее измерить экспериментальным путем — но мы можем приблизительно оценить нужную величину.

Карл Купфмюллер пришел к цифре в 10 миллиардов бит в секунду, или намного больше, чем мы воспринимаем из нашего окружения. Он считает, что количество нервных клеток составляет 10 миллиардов, и каждая из них может обрабатывать один бит в секунду. Его цифры весьма консервативны: в организме имеется скорее 100 миллиардов нервных клеток, каждая из которых имеет примерно 10 тысяч связей с другими нервными клетками и, следовательно, может справляться более чем с одним битом в секунду. Но точная цифра не столь важна, ведь мы имеем дело с цифрами, которые можно назвать астрономическими. В галактике Млечный путь, возможно, состоит из 100 миллиардов звезд — и каждой из них соответствует нервная клетка в нашей голове. А количество связей вообще вне понимания — миллион миллиардов связей между этой сотней миллиардов клеток.

И из всего этого массива мы получаем сознательный опыт, содержащий, возможно, от 10 до 30 бит в секунду!

С точки зрения мозга — сколько входит, столько и выходит: от органов чувств исходит примерно столько же нервных связей, сколько их идет ко всем органам. Купфмюллер оценивает количество нервных связей, посылающих информацию в мозг (от всех органов чувств) как три миллиона — и один миллион идет в обратном направлении. Конечная цель их всех — обеспечить качество жизни, в том числе и выживание.

Если мы попытаемся измерить, сколько бит в том, что люди выражают в своем окружении, мы получаем менее 50 бит в секунду. Ценность того, что мы делаем, гораздо больше, но если рассматривать с точки зрения человеческого сознания, мы не можем говорить, танцевать или кричать со скоростью более 50 бит в секунду.

Самое удивительное — это то, что мозг получает огромное количество информации с высокой пропускной способностью — но тем не менее способен обрабатывать гораздо больше информации, чем он получает. Затем он высвобождает очередную порцию информации, приблизительно такого же размера, как и принятое им количество. Это достаточно справедливо. Но нашему сознанию сообщается не так много о том, что происходит!

Эти цифры отражают достаточно повседневное количество переживаний и ощущений таким образом, что это может показаться довольно тревожащим: о большей части того, что мы ощущаем, мы никогда не можем рассказать друг другу; мы ощущает миллионы бит в секунду — но рассказать можем всего о нескольких десятках.

Даже если бы мы говорили нон-стоп (как некоторые из нас и делают), мы могли бы воспроизвести только небольшую часть того, что на самом деле воспринимают наши органы чувств.

Но мы можем рассказать обо всем, что можем осознать. И нам остается только надеяться, что это и есть самая важная часть.

Если говорить о лингвистической целостности нашего сознания, мы все находимся в состоянии радикального одиночества. Но все мы сидим в одной лодке — в своем одиночестве мы не одиноки. Это одиночество — состояние, которое применимо к каждому из нас, и о нем мы можем говорить. Мы разделяем друг с другом горестное молчание — мы все имеем опыт того, что посредством языка мы не в состоянии поделиться большей частью того, что воспринимаем.