Последние поручения - Макдоннелл Куив

Из задней части фургона донесся леденящий душу вой, и машина стала яростно раскачиваться.

Пол и Фил отошли на два шага назад. Теперь главное — соблюдать безопасную дистанцию.

Кевин Келлехер внезапно погрустнел. Следует отдать должное его крысиному инстинкту самосохранения: он успел наполовину выкрикнуть слово «бежим», когда окно фургона взорвалось изнутри и на тротуар шлепнулась туша очень мокрой и крайне озлобленной собаки.

То, что произошло дальше, больше всего походило на сцену из дрянного фильма ужасов — братья Келлехеры побежали так быстро, как только могли нести их ноги, чего оказалось явно недостаточно. Мэгги вскоре догнала их и стала кусать за пятки. Она прыгнула и уложила на асфальт Винни, после чего помчалась за Кевином.

— Может, ее остановить? — спросил Фил.

— Как? — поинтересовался Пол.

Они молча наблюдали, как братья Келлехеры с криками и визгом скрылись за углом.

Затем Пол подошел к окну и вытащил шланг.

— Ладно, подожди тут, пока она не вернется. Заодно посмотри, можно ли просушить машину.

— А ты куда?

Пол указал на фургон с надписью «Обслуживание автомашин от братьев Келлехеров»:

— Хочу сделать Келлехерам бесплатную рекламу: припаркую эту маленькую красотку на автобусной полосе.

Глава двадцать седьмая

Детектив-суперинтендант Бернс сознавала, что иногда слишком быстро делает выводы о людях. Этот недостаток она обнаружила в себе после прочтения книги «Как стать общительным человеком». Открытие оказалось интересным и неожиданным — не в последнюю очередь оттого, что, как правило, она тщательно собирала все факты, прежде чем прийти к какому-либо выводу. Она была абсолютно убеждена, что слово «интуиция» придумали ленивые люди, чтобы их случайные догадки выглядели как нечто впечатляющее.

До этого момента она прилагала немалые усилия, чтобы не составлять жесткое и скоропалительное мнение о специальном агенте ФБР Алане Дав. Конечно, детектива-суперинтенданта Бернс вывело из себя, когда после первой встречи с Дав ей позвонил комиссар и сказал, что сверху (с «самого верха», как он выразился) поступила инструкция оказывать гостье любую запрашиваемую помощь. Да, ей не нравилось, когда кто-то вмешивался в ее работу, особенно иностранное бюро расследований, однако Дав представляла собой лишь наконечник копья. Ее прислало сюда начальство, а каждый полицейский знает, что неотъемлемой частью этой работы является то, что в любой момент тебя могут поставить в положение, попасть в которое ты бы ни за что не захотел. Бернс до сих пор помнила тот день, когда она, будучи совсем молодой, была вынуждена надевать наручники на девушку, оказавшую сопротивление насильнику. Работа делает нас теми, кто мы есть, однако бывают моменты, когда обязанности и убеждения начинают очень сильно расходиться. Как сказал ей тогда старый сержант Мерфи, мы должны защищать все законы, а не только те, которые нам нравятся.

Так что нет, детектив-суперинтендант Бернс не испытывала неприязни к Дав из-за той работы, ради выполнения которой ее сюда прислали. Искусственная рука обескураживала, но это, конечно, не повод для антипатии. На самом деле Бернс даже впечатляло, что Дав сумела добиться таких успехов в карьере, невзирая на физический изъян. Неприязни не вызывало и то, что в любой момент Дав несла на себе больше косметики, чем Бернс. Правда, она задавалась вопросом: не было ли это жуткое медленное моргание век следствием необходимости поднимать то огромное количество туши, которое было на них намазано? Ну уж нет, детектив-суперинтендант Бернс не могла ненавидеть кого-то по мелочным эстетическим соображениям.

Однако теперь у нее появилась чертовски веская причина для ненависти к специальному агенту ФБР Алане Дав, и Бернс намеревалась принять это чувство всем своим сердцем.

Она открыла дверь кабинета:

— Агент Дав, пожалуйста, входите.

Дав ждала снаружи в течение двадцати минут, пока Уилсон подробно излагал Бернс то, что случилось во время их визита в Sláinte Ferries.

Агент Дав прошла мимо Бернс и села возле нервно заерзавшего Уилсона. Закрывая дверь, Бернс обратила внимание, что эта чертова женщина еще и злоупотребляет духами. После ее ухода придется проветривать кабинет.

Бернс обошла свой стол и села.

— Окей, агент Дав. Детектив Уилсон ввел меня в курс того, что произошло.

— Да, позвольте сразу официально заявить, что детектив Уилсон достоин поощрения за умелые и своевременные действия при проведении искусственной вентиляции легких джентльмену, потерявшему сознание. Считаю, его быстрая реакция, возможно, спасла человеку жизнь.

Повернувшись к Уилсону, Дав одарила его одной из своей огромной коллекции широких улыбок. Уилсон нервно кивнул, будто не был уверен, что такое поощрение не станет похожим на бесплатный билет на «Титаник».

— Принято к сведению, — ответила Бернс. — Хотя именно это и подводит нас к тому факту, что вы чуть не убили человека.

— Прошу прощения?

— Я не знаю, как вы работаете по ту сторону Атлантики, но в нашей стране мы стараемся не провоцировать сердечные приступы у опрашиваемых. Это вопрос здоровья и безопасности.

— Я не думаю, что мы можем нести за это ответственность.

Уилсон ничего не сказал, но выражение его лица просто кричало о том, что он определенно не хочет быть частью этого «мы».

— Вы угрожали семье ни в чем не повинного человека!

— При всем уважении, суперинтендант, я этого не делала.

— Вы сказали ему…

— Я только указала на полномочия двух правительственных учреждений США. Это всего лишь информирование. Ни в чем не виновному человеку по определению не нужно бояться закона. Или вы пытаетесь бросить тень на честность американских правоохранительных органов? А может, намекаете, что семья этого джентльмена промышляет незаконной деятельностью?

Детектив-суперинтендант Бернс закатила глаза.

— Прекратите заниматься демагогией, Дав, эта чушь меня не проймет. Вы грубо надавили на человека и чуть не лишили его жизни. Я ли должна напоминать вам, что здесь у вас нет абсолютно никаких юридических полномочий? Мы привлекли вас к расследованию из вежливости. И вы этой вежливостью злоупотребили.

— Я не понимаю как…

— Вы приступили к следственным мероприятиям с обширными знаниями о семье опрашиваемого.

— Провалил подготовку — готовься к провалу.

Детектив-суперинтендант Бернс схватила со стола антистрессовый мячик так быстро, что Уилсон даже вздрогнул. Всякий раз, когда она сжимала его, мяч тревожно попискивал, как испуганный лесной зверек. Бернс не могла об этом не знать.

— Значит, так, по-вашему, выглядит успех? — Бернс стала с чувством сжимать мяч под столом. Сегодня был долгий день в конце долгой рабочей недели. — Дав, я хочу, чтобы вы первым же рейсом вылетели домой. Мы продолжим расследование без вашей так называемой помощи.

Лицо агента Дав отобразило тревогу — или, по крайней мере, те части лица, которые были на это способны.

— Но… вы не можете…

— Черта с два не могу. Я уже поговорила с начальством. Как бы оно ни старалось выглядеть паинькой в глазах наших американских партнеров, но никто не хочет, чтобы возможная смерть этого человека попала в заголовки газет.

— Эм-м… — Обе женщины с удивлением посмотрели на Уилсона. Они почти забыли о его присутствии. Если честно, он выглядел так, будто его самого обескуражил тот факт, что он заговорил. — В больнице сказали, что он, скорее всего, выздоровеет, шеф.

— Да, — подтвердила Дав. — Этот сердечный приступ у него третий. Должна отметить, что ему, очевидно, стоит пересмотреть свой образ жизни.

— И откуда у вас данная информация?

Дав промолчала.

— Уилсон, ты знал об этом?

Уилсон снова заерзал:

— Нет, босс, я не слышал, чтобы кто-то упоминал об этом в больнице, но, возможно, я…

Бернс перевела взгляд на Дав:

— Просто для ясности: частная информация о гражданах Ирландии является именно таковой — частной. Если до меня дойдет хотя бы малейший намек на то, что вы получаете информацию незаконно, то вы не полетите домой. Я приму все меры, чтобы наше государство предоставило вам бесплатную комнату и питание на срок от одного до трех лет.