Зона Топь - Марина Туровская

Коллектив от решения начальницы пришел в восторг.

В павильоне «Продукты» было немноголюдно — продавец Паша за прилавком да старичок на личном брезентовом стульчике. Продавец отнекивался — ничего не видел, ничего не слышал, работал, старичок лез рассказать собственную биографию.

Жора, видя жуликоватые глаза Паши, выложил на тарелку для мелочи пятьсот рублей.

— Вспомни, парень, вчера здесь были Клава, Якутка, новенькая с перебитым носом, которую мы ищем, и женщина лет сорока, говорят, она актриса. Вот она-то нас и интересует.

Деньги Паша взял.

— Были такие. И Настя. Она действительно актриса, работает в нашем театре, живет в соседнем доме, но квартиру я не знаю. Вчера хвалилась — ей роль дали, поэтому притаранила литр водки. Нет чтобы у меня купить, а она с собой принесла, хозяин узнает — оштрафует.

— Поехали, Зоя, в театр. — Жора почесал шею. — Будем еще шампанское брать?

— Не будем, а то расслабимся. А театр у нас рядом, в Доме культуры.

— Эй! — Паша поманил к себе Жору. — Я тебе так скажу, у нас в последнее время бабы стали пропадать. Кто на месяц, кто на два. Потом находятся. Все они алкашки и рассказывают о каком-то вытрезвителе. Подождите месяц, может, и ваша объявится.

— Спасибо, но мы месяц ждать не будем.

В театре шла репетиция. На сцене несколько человек с белыми листами текста ходили друг за другом. В зале сидел режиссер, ругался матом.

Сбоку присели две дамы классического возраста. Зоя села на бархатное сиденье, повернулась к театралкам.

— Мы ищем Настю, актрису. Лет сорока, высокая, любит выпить.

— Настя-актриса, девушка, моет полы на втором этаже. — Дама поправила брошь на розовой блузке. — Ее из актрис еще в прошлом году разжаловали. По пьянке два раза пропустила спектакль.

— Да, да, да, — подтвердила вторая дама, одетая точно так же, как первая, но с брошью на голубой блузке. — Только вы тише говорите, у нас режиссер страшно талантливый и ужасно нэрвный.

Зоя зашептала:

— А вчера она говорила, ей роль дали. Возможно, в театре есть другие Насти?

Дамы переглянулись, пожали плечами.

— Мы в Доме культуры тридцатый год работаем, всех знаем. Настя наврала. Ей когда выпить приспичит, она хвалится, врет о новых ролях и ждет, когда ей задаром стакан нальют, как бывшей знаменитости.

— Понятно. Спасибо вам большое, — Зоя взяла Жору за руку, потянула за собой. — Пойдем, не будем мешать.

На втором этаже неряшливая женщина в синем халате и резиновых сапогах размазывала теплую воду по старому паркету.

— Простите, а кто здесь Настя?

Жора стоял в сторонке, у стены, а Зоя ходила вокруг уборщицы, заглядывала в лицо, чуть морщась от запаха перегара.

— Нету сегодня Насти, запила она. — Женщина поставила швабру, вытерла пот. — И завтра не будет, и послезавтра.

— А адрес можете дать? Жора! — И Жора, подойдя ближе, достал сто рублей. — Вот. Возьмите.

Посмотрев на деньги, женщина опять вытерла пот.

— Степная, двадцать, квартира шесть. — Пальцы с грязью под ногтями дрожали, когда женщина брала деньги. — Но она может не открыть.

— Мы постараемся достучаться.

Выйдя из Дома культуры, Жора остановил Зою. Та ожидала поцелуя, но Жора был слишком серьезен.

— Она нам врет.

— Мне тоже так показалось, — разочарованно сказала Зоя.

— Я уверен. Она дала адрес той самой Клавы, вместе с которой пропала Маша. Ей-то в квартиру звонить бесполезно. Она сама и есть Настя. И еще подозрительно — она вчера пришла в магазин с собственным литром, хотя любит пить на халяву. Что будем делать дальше?

Зое совершенно не хотелось возвращаться на работу.

— Проследить надо за ней.

— Умница, — Жора чмокнул Зою в нос. — У меня тут машина за углом, будем ждать в тепле.

Кабинет Геннадия в Зоне, отделяемый от лаборатории пуленепробиваемым стеклом, больше напоминал рубку управления космического корабля.

Компьютеры с широкими мониторами, установка на исследование крови по тридцати параметрам, соединенная с микроскопом и компьютером. Через стеклянную стену располагалась операционная с самым современным операционным столом, с видеокамерами внешнего и внутреннего пользования, капельницами, автоклавами для стерилизации и еще всяким медицинским инструментарием.

Гена, сидя за письменным столом, просматривал медицинские карты вновь прибывших зэков. Отобрал шесть карт для отдельных исследований, передал двум санитарам.

На двери в лабораторию заработал сигнал входа. Гена нажал на видео. В коридоре стоял Иван, новый врач, жал на кнопку вызова.

— Что случилось, Ваня?

— Геннадий Александрович, Леонид Тавренный проснулся. Ребята хотели его остановить, а он их того… кажется, убил.

Пробегая мимо бокса, в котором раньше спал Ленчик, Гена увидел двух лежащих на полу охранников. Над ними склонился санитар, щупал пульс, проверял глаза.

— Живы? — на ходу спросил Гена.

— Живы, Геннадий Александрович. — Санитар выпрямился, достал телефон. — Только непонятно, что с ними.

— Отправь на сканирование мозга, вызывай аварийную бригаду. А ты, Ваня, — он обернулся на высокого врача, — ты идешь со мной.

Ленчик, прекрасный, как Аполлон, и абсолютно голый, медленно шел по коридору. На мощной спине шевелились кольца каштановых волос ниже плеч. Расслабленная походка все равно заставляла напрягаться мышцы рельефного зада и стройных ног. Оглянувшись на шаги Гены, за которым спешил Иван, он остановился.

— Привет, Ленчик. — Гена натужно улыбнулся и повернулся к врачу, показывая ему два пальца, что означало тревогу невысокой, второй степени. — Ваня, сними с себя халат и принеси тапочки.

Оценив композицию из пальцев, Ваня понятливо кивнул и стал расстегивать халат.

— Тапочки так тапочки.

Вглядываясь в людей, Ленчик как будто вспоминал что-то.

— Привет, Ген. Где мои кошки?

— Кошки? — Геннадий на всякий случай оглянулся, хотя в подземных лабораториях не то что кошек, тараканов с муравьями — и тех не было. Не выживали. — Кошки, Ленчик, остались в Москве. Ты вернулся в Зону.

— Правда? — Взяв у санитара халат, Ленчик надел его на себя, забыв застегнуться. — Где Академик?

— У себя.

Сделав опереточно-серьезный жест рукой, от которого врач шарахнулся в сторону, а у самого Ленчика вздрогнул член, он показал пальцем в потолок.

— Мне с ним нужно поговорить.

— Не сегодня, Ленчик, не сегодня. — Гена погладил Ленчика по плечу. — Сегодня ты еще не прочухался. Иди поешь, прими душ.