Козыри богов(СИ) - Владимир Городов

Пожалуй, у меня, действительно, язык слишком развязался. Кое о чём и Егору бы рассказывать не следовало. Взгляд у него как-то изменился.

- Кстати, тут у меня вопрос возник по названиям твоих городов, - Егор резко сменил тему разговора. - "Новгород" - понятно: новый город - он и в Африке новый город. А "Парма"? Почему уж тогда не "Пермь"?

- Так это практически одно и то же. "Парма" по-вогульски (это, если не знаешь, древние племена, которые жили на Урале до прихода русских) означает "тайга". К тому же, с точки зрения фонетики ланельского языка... да и не только ланельского... Русские - и те не все слово "Пермь" правильно...

Меня прервал раздавшийся уверенный и властный стук. Зычный бас из-за двери пророкотал:

- Право и дело лад-лэда Касара! Лэд Егор, открывай!

- Гроссер Дроп? - тихо удивился Егор, узнав визитёра по голосу. Лицо его выразило недоумение. - Ко мне?! С "правом и делом"?! Не по-онял... Ладно, примем. На всякий случай: мы с тобой пьяные в зюзю!

После этого он скорчил совершенно дебильную физиономию и крикнул пьяным заплетающимся голосом:

- Ихто тама? Заходь, не заперто!

Дверь отворилась и в комнату, гремя железом снаряжения, втиснулся дюжий стражник с огромными усами, которые топорщились в обе стороны практически горизонтально. Из-за его спины выглядывала препротивная рожа мужичка, разительно напомнившего мне недоброй памяти Тринеза, доносчика на должности и палача по совместительству. В коридоре топтались ещё четверо стражников с алебардами.

- О, блин!! Кого я вижу! Гросс... ик! ...сер Дроп! Чм обязн? - Егор, шатаясь, поднялся навстречу непрошеному гостю.

- Ты, это... извиняй, лэд Егор, что потревожил, да ешшо средь ночи. Только вот, понимаешь... донос поступил... касательно привольных. А с этим у нашего лад-лэда, сам же знаешь, стро-ого! - сказал гроссер и, чуть развернувшись в сторону мужичонки, спросил, грозно приподняв бровь. - Ну?!

- Так вот оба вот они... И этот, и этот... - нервно затараторил тот и стал тыкать в нашу сторону худым пальцем. - Изъяснялися невнятно, слова говорили тайные, непонятные. Не иначе как на привольной тарабанщине! Не иначе, замышляют что-то против лад-лэда Светлого нашего Касара!..