Все приключения Шерлока Холмса - Джон Карр

– Это вполне естественно, раз в кабинете на полу была кровь. Благодарю вас, Эймс. Мы позвоним, если вы понадобитесь.

Несколько минут спустя мы были в кабинете. Холмс захватил шлепанцы из вестибюля. Как отметил Эймс, подошвы их потемнели от крови.

– Странно! – пробормотал Холмс, встав возле окна и при свете осмотрев их. – Право, очень странно!

Грациозно наклонясь, он приложил шлепанец к кровавому следу на подоконнике. Они полностью совпали. Он молча улыбнулся своим коллегам.

Макдональд изменился в лице.

– Черт возьми! – воскликнул он. – Этот отпечаток нанес Баркер. Он гораздо шире всех следов от ботинок. Помнится, вы сказали про плоскостопие, и вот объяснение. Но что это за игра, мистер Холмс, что за игра?

– Да, что за игра? – задумчиво повторил мой друг.

Уайт Мейсон хохотнул и с профессиональным удовольствием потер свои пухлые руки.

– Я сказал, что это головоломка! И был совершенно прав!

Троим сыщикам предстояло многое уточнить, поэтому я вернулся в наш скромный номер деревенской гостиницы. Но перед этим прогулялся по расположенному рядом с домом необычному старинному саду. Его опоясывали ряды тисов, подрезанных причудливым образом. Внутри находилась просторная лужайка с древними солнечными часами посредине. Общее впечатление, идиллическое и умиротворяющее, приятно действовало на мои слегка расстроенные нервы.

В этой совершенно мирной обстановке невольно забывался или вспоминался лишь как фантастический кошмар темный кабинет с лежащим на полу окровавленным трупом. И все же, пока я бродил по саду, стараясь погрузиться в его умиротворяющую атмосферу, странный случай вернул меня к трагедии и оставил самое мрачное впечатление.

Я уже говорил, что сад окружали тисы. В дальнем углу они соединялись в живую изгородь. За ней стояла невидимая для тех, кто подходил со стороны дома, каменная скамья. Приблизившись к этому месту, я услышал голоса, какую-то реплику, произнесенную мужчиной, и серебристый женский смех в ответ на нее.

Чуть погодя я вышел из-за конца изгороди и увидел миссис Дуглас и Баркера раньше, чем они заметили меня. Вид женщины поразил меня. В столовой она была сдержанной и скромной. Теперь притворное горе улетучилось. Глаза ее сияли радостью жизни, губы все еще дрожали от смеха над репликой собеседника. Баркер сидел, подавшись вперед, сложив руки на коленях и сплетя пальцы. На его самоуверенном красивом лице играла улыбка. Через миг, с опозданием, они увидели меня, и их лица вновь стали серьезными. Они торопливо обменялись несколькими словами, потом Баркер встал и подошел ко мне.

– Прошу прощения, сэр, – сказал он, – вы доктор Уотсон?

Я холодно поклонился, дав ясно понять, какое впечатление они произвели на меня.

– Мы подумали, что это, очевидно, вы, поскольку ваша дружба с мистером Шерлоком Холмсом широко известна. Не откажетесь ли подойти немного и поговорить с миссис Дуглас?

Я угрюмо последовал за ним. Мысленным взором я отчетливо видел распростертого на полу человека. И спустя несколько часов после трагедии его жена и ближайший друг смеются за деревьями принадлежавшего ему сада! Я сдержанно поклонился миссис Дуглас. В столовой я сочувствовал ее горю. А теперь равнодушно встретил ее молящий взгляд.

– Боюсь, вы сочли меня черствой и бессердечной, – сказала миссис Дуглас.

Я пожал плечами:

– Это не мое дело.

– Возможно, когда-нибудь вы отнесетесь ко мне справедливо. Если бы только вы представляли себе…

– Доктору Уотсону незачем представлять, – поспешно вставил Баркер. – Он сам сказал, что это не его дело.

– Вот именно, – ответил я, – и потому прошу позволения продолжить прогулку.

– Одну минуту, доктор Уотсон, – умоляюще воскликнула женщина. – Есть вопрос, на который вы способны ответить с большим основанием, чем кто бы то ни было, и это имеет огромное значение для меня. Вы лучше всех знаете мистера Холмса и его отношения с полицией. Если ему доверительно сообщить кое-что, он обязан передать это полицейским?

– Вот-вот, – подтвердил Баркер. – Он действует независимо или во взаимодействии с ними?

– Даже не знаю, вправе ли я обсуждать этот вопрос.

– Я прошу… умоляю вас, доктор Уотсон! Уверяю, вы очень поможете нам… поможете мне, если ответите.

В голосе женщины слышалась такая искренность, что, на миг забыв о ее веселости, я лишь испытывал побуждение исполнить ее просьбу.

– Мистер Холмс – независимый сыщик, – заговорил я. – Он сам себе хозяин и действует по собственному усмотрению. Вместе с тем он, разумеется, осознает, что у него общие задачи с полицейскими, работающими над тем же делом, и не утаит от них ничего такого, что помешало бы им отдать преступника в руки правосудия. Больше я ничего не могу сказать и, если вам нужны еще какие-то сведения, советую вам обратиться к самому мистеру Холмсу.

С этими словами я приподнял шляпу и пошел своим путем, оставив их за скрывающей от глаз живой изгородью. Огибая дальний угол сада, я оглянулся и увидел, что они ведут серьезный разговор. По тому, как они смотрели мне вслед, было ясно, что предметом обсуждения служила наша беседа.

– Я не желаю никаких конфиденциальных разговоров с ними, – ответил Холмс, когда я рассказал ему о случившемся. Всю вторую половину дня он провел в помещичьем доме, совещаясь с коллегами, и теперь с удовольствием приступил к ужину, который я заказал для него. – Никакой конфиденциальности, Уотсон; она поставит меня в крайне неловкое положение, если дело дойдет до ареста за убийство по сговору.

– Думаете, все обернется таким образом?

Холмс находился в очень веселом, жизнерадостном настроении.

– Мой дорогой Уотсон, покончив с четвертым яйцом, я полностью ознакомлю вас с положением вещей. Не скажу, что мы разобрались во всем, это далеко не так, но, обнаружив исчезновение одной гантели…

– Гантели!

– Господи, Уотсон, неужели от вас укрылось, что дело держится на ней? Ну-ну, не смущайтесь, между нами говоря, я сомневаюсь, что инспектор Мак или превосходный местный сыщик поняли огромное значение ее пропажи. Одна гантель, Уотсон! Вообразите спортсмена с одной гантелью! Представьте себе однобокое развитие, неизбежную опасность искривления позвоночника. Поразительно, Уотсон, поразительно!

Холмс сидел с набитым ртом, глаза его озорно смотрели на меня. Его забавляло мое недоумение. Превосходный аппетит Холмса служил верным признаком успеха. Я хорошо помню дни и ночи, когда мысль о еде не посещала его, когда озадаченный разум Холмса был поглощен какой-то проблемой, а худощавое напряженное лицо становилось все более изнуренным из-за предельной умственной сосредоточенности. Наконец Холмс закурил трубку и, сидя у камина в номере старой деревенской гостиницы, заговорил о деле неторопливо, словно размышляя вслух:

– Ложь, Уотсон, громадная, чудовищная, вопиющая, упорная ложь – вот что встречает нас на пороге! Это наш отправной пункт. Показания Баркера лживы. Но их подтверждает миссис Дуглас. Значит, тоже лжет. Оба лгут и состоят в сговоре. Так что наша задача ясна. Выяснить, почему они лгут и в чем заключается правда, которую они так упорно стараются скрыть. Давайте попробуем, Уотсон, вместе проникнуть за эту завесу лжи и восстановить истину.

Откуда я знаю, что они лгут? Потому что эта неуклюжая выдумка не может быть правдой. Подумайте! Судя по их показаниям, в распоряжении убийцы было меньше минуты, чтобы снять с пальца покойного находившееся под перстнем кольцо, снова надеть перстень, чего убийца ни в коем случае не стал бы делать, и положить эту необычную карточку возле тела жертвы. Утверждаю, что это совершенно невозможно.

Вы скажете – но я высоко ценю вашу сообразительность, Уотсон, и, думаю, вы не станете этого делать, – что кольцо могло быть снято до убийства. Тот факт, что свеча горела лишь краткое время, свидетельствует: там не было длительного разговора. Мог ли Дуглас при его хваленом бесстрашии отдать кольцо по первому требованию, да и вообще отдать его? Нет, нет, Уотсон, убийца был наедине с трупом какое-то время при зажженной лампе. Никаких сомнений в этом у меня нет.

Однако причиной смерти явно был выстрел. И прозвучал он раньше, чем нам говорят. Но в таких делах ошибка исключена. Выходит, мы сталкиваемся со сговором двух слышавших выстрел людей – мужчины Баркера и женщины Дуглас. Когда в довершение всего я показал, что кровавый след на подоконнике умышленно нанесен Баркером, желавшим направить полицейских по ложному следу, вы признаете, что в этом деле он выглядит подозрительно.

Теперь зададимся вопросом, в котором часу на самом деле произошло убийство. Слуги ходили по дому до половины одиннадцатого; так что определенно не раньше. Без четверти одиннадцать все они разошлись по своим комнатам, кроме Эймса, находившегося в буфетной. Я провел несколько экспериментов после вашего ухода и выяснил, что туда, если закрыты все двери, никакой шум из кабинета не донесется.