Пара Ноя - Мария Свешникова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пока полковник не растерял нужные контакты на пенсии, нужно срочно его привлечь к неофициальному расследованию.
– Макс, я, конечно, сильно извиняюсь. Не разбудил?
– Колян, ну мать твою за ногу, сколько раз говорить тебе, что «извиняюсь» – это «извиняю себя», а правильно – «извини», ну или «пардон», или «экскюземуа».
– Началось в деревне утро. Слышь, тут сейчас не до лингвистических конструкций. Не разбудил?
– Еще не успел отключиться. А там, гляди ж, и простатит все равно скоро разбудит, так что мне в любой момент можно звонить. Чего тебе не спится?
– Да я хотел немного потрындеть по делу Марченко. Ну и Захарова заодно.
– Ты, конечно, придумал, о чем говорить на ночь глядя. Случилось что?
– Да тут ниточка, мать ее, неожиданно привела от Яны к фамилии, от которой все менты столицы крестятся, понимаешь?
– А что тебе надо по ним? Вроде ж упрятали их, чего ворошить? Ну я подробностей тебе все равно не скажу из кровати, мне надо будет до баз добраться. В понедельник тогда созвонимся. Я, правда, как раз буду праздновать выход на пенсию, но в компьютер посмотрю часок-другой напоследок, найду, чего попросишь.
– До понедельника хрен знает, что случиться может. Там остались висяки какие-то или, кого только можно было взять, взяли? – Коля понимал, что без поддержки Макса ему это дело не разрулить. Его открытый интерес вызовет много вопросов, а вот если рассредоточить их между проверенными лицами – тогда не попадет под опалу.
– Да висяков там – хоть жопой жуй. Еще сажать – не пересажать. А что, есть кандидаты?
– Думаю, да. Но, сам понимаешь, кандидаты у нас одни, а садятся совсем другие в итоге.
– Классика, – вздохнул Максим. – То есть ты хочешь деда в воскресенье отправить в управление, да?
– Ой, ладно тебе, дед! Прямо горит дело, так что, пожалуйста, Макс! Отблагодарю. – Коля свернул стопку распечаток в подзорную трубу и выглянул на шумную улицу.
– Отблагодаришь, куда денешься! Блинский хрен, ну ладно, доеду завтра.
* * *
В дверь номера постучали.
– О, континентальный завтрак? – Яна снова расхохоталась, как Круэлла, учуявшая далматинцев. Денис впустил в номер парня, упакованного в черную толстовку с несоразмерным капюшоном и узкие джинсы-дудочки, но тот не проходил, мялся у порога. Пока они рассчитывались, Яна выглянула из-за стены, отделяющей спальную зону, и помахала гостю рукой, убирая длинные волосы назад и демонстрируя грудь в прозрачном лифчике. Парень хмуро потупил взгляд и выдавил из себя сдавленное «здрасте».
Когда уставший от полуголых девиц, прыгающих на толстопузых кавалерах, курьер ушел, Яна уселась на пол перед стеклянным столиком.
– Ты как переносишь обычно? – Денис порылся в бумажнике и достал купюру в один доллар, затертую и тусклую, старого образца. – Это моя счастливая, еще с института.
– Да нормально обычно. – Яна соврала, чтобы избежать уговоров одуматься и не пробовать. – Что в ней счастливого?
– Приходы хорошие. – Денис высыпал на стол немного белого порошка, остальное свернул и спрятал в карман. Начал ключом-картой от номера толочь камушки, чтобы получить однородную консистенцию.
– Ого. А сколько здесь? – Яне показалось, что даже той порции, что уже на столе, хватит на целую компанию.
– Нам три грамма притаранили. Я остаток заберу. Или тебе отдам, хочешь?
– Да нет, оставь. Давай ты первый.
Яна смотрела, как он отделил небольшую порцию и мастерски расчертил две дорожки параллельно краю стола. Одна кучка разделилась на две параллельные прямые, прямо как seed-фраза на две не связанные между собой части.
Купюра легко свернулась в трубочку, кажется, это было ее привычное положение, и бумага хорошо знала форму, которую ей стоит принять. Денис легко и непринужденно вдохнул свою дорожку кокса.
– Фр-р-р! Едрит мадрид! – Денис так и остался сидеть на полу, прислонившись спиной к кровати. Он блаженно прикрыл глаза всего на несколько секунд. – Догоняй!
– Ну погнали. – Яна взяла у него купюру, она немного нервничала, что выдаст свою неопытность, но старалась держаться развязно и уверенно, как студентки школы-студии МХТ на первом кастинге. И у нее хорошо получилось: в точности повторила за Денисом и не спалилась. В носу ощущалось небольшое жжение, однако она ждала большего дискомфорта. А всего лишь онемел треугольник между бровями и переносицей. Правда, она рефлекторно шмыгала носом и никак не могла остановиться. Никакой аритмии, которой пугала Крис, она не ощутила. Сердца Яна не чувствовала, хотя в тишине раньше всегда подмечала его биение. Может, передоз? И она просто не заметила? Яна вдруг вспомнила ненависть, с которой Никита говорил о тех, кто юзает. Он даже отказался ехать в музей Сальвадора Дали и принципиально не читал Булгакова как отъявленного поклонника морфия. Что было историческим заблуждением, кстати.
– Слушай, а Керуак – он же битник? Стало быть, наркот еще тот? – вдруг осенило Яну. Что не знавший толком иностранных языков, штудирующий только бизнес-литературу Никита какого-то рожна приволок домой раритетное издание «Книги снов» на английском, заказанное на eBay. Да еще спрашивал про него. Почему она сразу не сопоставила?
– Я только «На дороге» в молодости читал. Там все закидывались мескалином, – лениво вспоминал Денис голодное и промозглое студенчество, где потрепанные книги передавались друг другу из рук в руки.
– Это хорошо, – вяло ответила Яна в тщетных попытках скрыть, что благодаря своим грехопадениям в Страстную неделю ей открылась истина, способная спасти. И способная уничтожить.
– Ну хорошо, раз хорошо, – не стал вдаваться в подробности ценитель битников.
Устроившись поудобнее рядом с Денисом, Яна ощутила химическое счастье, как растворимый лимонад Invite из 90-х – будто все проблемы сделаны из неонового пластика и расставлены по кукольному дому под ультрафиолетовой лампой. Она вспомнила, как в детстве у нее не было такого домика. Барби, Кен, даже какая-то похотливая сестра Барби имелись, а вот жилье им пришлось оборудовать на книжных полках. Сейчас можно было бы сказать, что они жили в апартаментах с панорамным остеклением. Да и можно играть, сидя на стуле, а не на карачках на полу. И чего она на жизнь жаловалась?
Тело стало легким, практически невесомым, а разум ликовал. Похоже было, что все достижения в жизни Яны и радостные события, начиная с раннего детства, ждали этой минуты, чтобы выплеснуться в этой радости. Денис смотрел, как она запрокинула голову и блаженно смотрела в потолок широко открытыми глазами.
– Ты красивая.
– Знаю. – Яна очнулась от наркотических грез. – Я самая
