Перебежчики. Заочно расстреляны - Олег Лемехов

«Вопрос: Насколько я понимаю, мистер Хейханен, вы дали показания о том, что в феврале 1953 года ваша жена приехала к вам в Соединенные Штаты. Правильно ли это?

Ответ: Правильно.

В: И полагаю, вы дали также показания, что вы женились в 1951 году?

О: Правильно.

В: Не согласитесь ли вы также с тем фактом, что в то время, как вы заявляли, что поженились в 1951 году, у вас уже были жена и ребенок?

О: Согласен.

В: Это правда?

О: Да.

В: Таким образом, как я понимаю из ваших показаний, вы свидетельствуете о том, что вы двоеженец».

Правда, все искусство защитника Донована и бросающиеся в глаза отрицательные качества Хейханена и его моральная нечистоплотность не повлияли ни на приговор, вынесенный Фишеру, ни на судьбу Хейханена, продолжавшего жить под опекой ЦРУ.

Семнадцатого февраля 1964 года в «Нью-Йорк джорнел америкен» и других американских газетах появилось сообщение о том, что Хейханен погиб в таинственной автомобильной катастрофе. Представители ЦРУ утверждали, что он умер естественной смертью. Но в городке Нью-Гемпшир, где он жил, никаких следов его кончины не обнаружено, а в том месте, где, по сообщениям печати, произошла катастрофа, никаких дорожных происшествий в тот день не было зафиксировано.

На этом можно было бы поставить точку, если бы не один странный момент в этом, казалось бы, ясном деле. Д.П. Тарасов утверждает, что радиосвязь с МАРКОМ была прервана из-за неожиданно появившихся в это время помех в эфире. Пусть так. Но почему МАРК, зная, что о существовании студии известно ВИКУ, не затаился в той же гостинице «Лэнтэм»? Почему, с большим трудом избавившись от хвоста 28 мая, Марк 20 июня вновь возвращается на Фултон-стрит из Флориды? Кому-кому, а ему должно было быть известно, что в Америке не следят просто так за пенсионером-фотографом. В контексте слов Фишера «Я проверял ШВЕДА»,[33] сказанных им после возвращения в СССР Кириллу Хенкину, можно сделать предположение, что Фишер ареста ожидал, был к нему готов, а вернулся для того чтобы спасти деньги резидентуры. Но ФБР, понимая, что имеет дело с профессионалом высокого класса, сразу же арестовало его. Американцы понимали: МАРК мог скрыться и во второй раз, но тогда в их руках вообще не оказалось бы доказательств, подтверждающих деятельность нелегальной резидентуры КГБ.

С этим предположением можно спорить, можно с ним соглашаться или не соглашаться, но независимо от этого судьба Хейханена и «дело полковника Абеля» до сих пор остаются одним из наиболее загадочных случаев в истории советских спецслужб.

В том же 1957 году встал на путь предательства Алексей Шистов. более известный на Западе как Михаил Федоров. Шистов был нелегалом ГРУ, прекрасно владевшим испанским и французским языками, невысокого роста, смуглокожий и черноволосый, что позволяло ему выдавать себя за француза или испанца. В середине пятидесятых годов он был направлен в Швейцарию с мексиканским паспортом. Окончательно он осел во Франции, в Париже, открыв на берегу Сены фотостудию, где посетители могли заказать свой портрет.

В 1957 году он пришел в американское посольство в Париже и предложил свои услуги. В парижской резидентуре ЦРУ к его предложениям отнеслись более чем скептически, но прибывший в Париж Р. Кович, руководивший в то время вместе с Кайзвальтером П. Поповым, пришел к выводу, что Шистов — настоящий нелегал ГРУ, и завербовал его. Поначалу Шистов хотел сразу перейти на Запад, но Кович, понимая, какую выгоду получит ЦРУ, если Шистов будет продолжать работу на ГРУ, уговорил его оставаться на своем месте. В ЦРУ Шистов получил псевдоним ЭКЬЮТ.

Шистов очень много разъезжал. Ведущий его Кович встречался с ним в Париже, Ницце, Берне, Женеве, Берлине. По мнению Ковича и Кайзвальтера, «улов» был впечатляющим. Так, встречаясь с Ковичем в апреле 1958 года в парижском отеле «Крийон», Шистов сообщил, что в следующем месяце, 15 числа, состоится запуск советского спутника, а в конце августа в космос будут запущены собаки, помещенные в контейнер. Оба этих сообщения подтвердились, причем второе, о запуске собак, при весьма интересных обстоятельствах. Вот как пишет об этом Д. Уайз в книге «Охота на «кротов»: «29 августа Кович встретился с Федоровым еще раз, теперь уже на. конспиративной квартире в Берлине. В ожидании второго завтрака они слушали московское радио. Неожиданно диктор прервал передачу сообщением о том, что Советы запустили в космос двух собак, которые благополучно приземлились на парашюте. Федоров захохотал. «Что вы думаете по поводу моей информации?» — спросил он. Кович считал ее прекрасной».

Правда, были и накладки. Так, Шистов сообщил Ковичу, что спрятал в тайнике возле железнодорожной станции под Карлсхорстом некоторые документы и объяснил, как его найти. Один из агентов ЦРУ, немец по национальности, потратил много времени в надежде изъять документы из тайника, но так и не нашел его. Шистов, по его собственным словам, приблизительно помнил, где находится тайник, но у него не было бумажки, на которой было обозначено его точное местонахождение.

А. Даллес, тогдашний директор ЦРУ, считал Шистова настолько ценным агентом, что решил удовлетворить просьбу последнего о личной встрече с одним из руководителей ЦРУ. В сентябре 1958 года в сопровождении Ковича на самолете ВВС «С-54» Шистов из Берлина вылетел в Вашингтон. Его сразу же сопроводили в штаб-квартиру ЦРУ, где он встретился с заместителем директора ЦРУ генералом ВВС Ч. Кейбеллом, облачившимся по этому поводу в военную форму. После встречи с Кейбеллом Шистов провел несколько дней на конспиративной квартире в северной части штата Вирджиния, после чего вернулся в Берлин. Следует особо подчеркнуть, что очень многие перебежчики и агенты высказывали подобную просьбу, но удовлетворяли ее крайне редко.

В октябре 1958 года Шистов сообщил ЦРУ, что его вызывают в Москву. Особого беспокойства это сообщение не вызвало, так как за несколько месяцев до этого, в марте, Шистова тоже вызывали в Москву, но он вернулся. Однако на сей раз от Шистова не поступало никаких известий. Д. Кайзвальтер был убежден, что причиной его провала была ошибка ЦРУ:

«Какой-то тупица в штаб-квартире решил направить Шистову письмо советской почтой. Его отвезли в Москву в вализе, а затем послали по почте в Советском Союзе. Полагали, что внутреннюю почту слишком сложно проконтролировать, но один из способов, которым мог воспользоваться КГБ, — это засечь парня, отправившего письмо. Письмо было перехвачено».

В апреле 1961 года полковник ГРУ О. Пеньковский в беседе с Кайзвальтером в лондонском отеле «Маунт ройал» сказал, что 1 мая 1959 года, выступая перед слушателями курсов Генерального штаба по ракетной технике, генерал Борисоглебский упомянул о суде над одним из предателей из ГРУ, приговоренным к расстрелу. Борисоглебский не назвал фамилии предателя, обмолвился лишь, что его возили в штаб-квартиру ЦРУ на встречу с одним из высокопоставленных должностных лиц. А поскольку Шистова возили на встречу с генералом Кейбеллом, то Пеньковскому стало ясно, что человек, о котором рассказывал Борисоглебский, был не кем иным, как Шистовым.

Кстати, на Западе говорили, что Шистова, как и другого сотрудника ГРУ — Попова, — не расстреляли, а заживо сожгли в топке крематория.

Глава 5

1961–1970 годы

Шестидесятые годы стали свидетелями наибольшего обострения «холодной войны». В 1961 году во время Берлинского и Карибского кризисов противостояние СССР и США едва не обернулось началом ядер-ной войны, в 1965 году началась печально известная война США во Вьетнаме, не было видно конца конфликту между Израилем и арабами. Смещение в 1964 году Хрущева и замена его Л.И. Брежневым не принесли видимых изменений во внешнюю политику Советского Союза, но со временем послужили катализатором для тех политических и экономических явлений, которые теперь принято называть одним емким словом — «застой».

В 1961 году, так же как и в 1954-м, пять сотрудников КГБ и ГРУ встали на путь измены. Но если в 1954 году они бежали на Запад, то сейчас большинство из них осталось на своих «рабочих» местах, тем самым нанося родине еще больший ущерб.

Первым в этот период, и, наверное, самым одиозным предателем стал Олег Владимирович Пеньковский. Пеньковский родился 23 апреля 1919 года в городе Орджоникидзе. По окончании школы Олег Пеньковский поступил во Второе киевское артиллерийское училище.

В школе Пеньковский вступил в комсомол, а в 1939 году стал кандидатом в члены ВКП(б). В сентябре того же 1939 года он окончил училище и был направлен в войска Западного фронта, дислоцированные в Польшу, на должность старшего политрука. С началом финской войны дивизию, в которой служил Пеньковский, в январе 1940 года перебросили на Карельский перешеек.

В марте 1940 года, после окончания войны, Пеньковский был принят в партию, тогда же откомандирован в Московский военный округ, где позже назначается на должность заместителя начальника отдела политуправления по комсомольской работе. В начале Великой Отечественной войны его перевели в штаб Московского военного округа на должность старшего инструктора политуправления опять-таки по работе с комсомолом. Спустя год Пеньковский уже оказывается в отделе специальных поручений Военного совета Московского военного округа. Одним из его начальников в то время был генерал-лейтенант Дмитрий Афанасьевич Гапанович. Тогда же, в 1942 году, Пеньковский познакомился с дочерью Гапановича Верой, ставшей впоследствии его женой.