Евангелист Иван Онищенко - Юлия Крюденер

Глава 32. Совещание в лесу

День выдался теплый, даже жаркий. На небе - ни тучки. И только когда солнце стало клониться к западу, жара спала. К сосновому бору, что стоял на излучине небольшой речушки, уже подъехало около десятка подвод. Стоявший у просеки молодой крестьянин показывал, куда ехать. На небольшой поляне, шагах в трехстах от расположившихся на просеке подвод, собралось около пятидесяти человек.

Это был, по существу, второй съезд евангелистов-украинцев. Возглавили этот съезд Иван Онищенко, Герасим Балабан и Литвинов. После молитвы Балабан сказал, что целью данного съезда является сообщение о сегодняшнем крещении и утверждение Устава евангельских общин, предложенном на первом совещании в Рясно-полье, дополненном самой жизнью, а также выработка программы благовестия на Украине.

Затем Онищенко сказал небольшую проповедь о празднике Вознесения, которое отмечает весь христианский мир. Братья сообщили о том, как прошло сегодня крещение в каждом месте.

Обновленный Устав был принят единогласно. Литвинову поручили размножить его и разослать по общинам. Потом приступили к обсуждению вопроса о благовестии. Говорили о большой нужде в благовестниках, тружениках, которые способны идти от села к селу, от хутора к хутору, из дома в дом, от сердца к сердцу. И почти последним заговорил тот немолодой уже крестьянин с живыми глазами и светлой улыбкой:

- Дорогие братья! Кто из нас не радуется сегодня такому благословению Господа на крещение по слову Евангелия? Все радуются. Представить только: почти двести человек сегодня дали обещание Богу служить Ему доброй совестью. И ни одного вмешательства, только радость, только благословение. В такое время, днем, при ясном солнце! Поистине, делай, что надо и будь, что будет. А будет, жизнь подсказывает, лучше, чем мы можем предполагать. Вот теперь благовестие. Простым пожеланием идти всем и проповедовать - не обойтись. Иисус говорил такие слова ученикам, чтоб они оставляли все и шли. А кто из нас может оставить семью и пойти? На кого оставить? И скажу прямо: не может никто, если искать оправдания. И могут все, если судить себя, если находить путь к этому. На миссию, на благовестие нельзя назначить. Благовестник работает не языком, не ногами, он работает сердцем. А сердце нельзя заставить гореть; оно только от Бога может гореть, от огня, принесенного Иисусом Христом. "Огонь пришел низвесть Я на землю". Кто хочет, кто горит, тот пойдет. "Вот я, пошли меня". Кто теперь может сказать так?

- Я хочу откликнуться на этот призыв! - выступил вперед Иван Онищенко. - Скажу, не хвалясь собою, не желая быть впереди кого-то, укорить своим поступком кого-нибудь. Я знаю нужду народа. Дома спокойно, да. Но разве можно быть в таком покое? Это не Христов покой. Я, братья, иду в Елизаветградский уезд. Там большое пробуждение. Там, говорят братья, уже две тысячи крещенных. Как идет волна пробуждения!

С места поднялся Балабан и обнял Онищенко:

- Брат Иван, и я иду! Иду в те места, где еще нет пробуждения, где еще тьма.

Один за другим поднимались молодые евангелисты и изъявляли свое желание идти. Идти, несмотря на то, что грозовые тучи уже нависали низко, что уже слышались раскаты грома, а в отдельные общины и дома уже попадали молнии. Много уже произошло арестов братьев.

Съезд закончился всеобщей горячей молитвой. Была уже полночь, когда из соснового леса выезжали подводы, увозя людей, решивших идти проповедовать святую истину во все уголки своей родины.

Глава 33. Снова в путь

Решение Вани идти в миссионерский путь по Елизаветградскому уезду дома приняли торжественно, как исполнение воли Божьей, как высокое доверие и, вместе с тем, тревожно, особенно мать.

- Как там будет Ване? - беспокоилась мать, делясь своей тревогой с сестрой Катей. - Ведь это уже открыто идти, это уже прямо принимать на себя удары, презрение неразумеющих.

- Не бойся, Галя, - твердо говорила сестра, держа руку матери в своей руке. - Ведь Бог силен. Будем только постоянно молиться о Ване, чтобы сила Божья была на нем постоянно, чтобы воля Бога была и на земле, как на небе. А проповедь Евангелия нужна, и это есть воля Бога. Я радуюсь за Ивана, за его веру, за его мужество.

На второй же день Иван собрался в путь. Сундук с сапожными инструментами на этот раз он не взял, сумы тоже. Он помнил слова Спасителя Своим ученикам, когда Он посылал их на проповедь: "Не берите с собою ни золота, ни серебра, ни меди в поясы свои, ни сумы на дорогу, ни двух одежд, ни обуви, ни посоха. Ибо трудящийся достоин пропитания".

Собралась вся семья, и по просьбе Ивана отец внятно и серьезно прочитал 10-ю главу от Матфея. Вес слушали, и глаза у всех блестели. Все что читали, казалось, было сказано Ивану, сказано Самим Иисусом Христом. И сам Иван принимал прочитанное близко к сердцу. Он знал на память все эти слова, но так полно, так определенно, так именно к себе он относил впервые. И когда преклонили колени, он горячо благодарил Бога за такое доверие, за такой труд, за такую миссию.

Одевши свой испытанный временем и погодой сермяг, положив в карман Евангелие, Иван взял картуз с лакированным козырьком и сказал заплаканной матери:

- Ничего, мама. Ты помни, что я иду по доброй воле. Никто не насилует меня. Я иду исполнить волю Пославшего. Да будет воля Твоя! - молитвенно закончил он.

И вот так, с картузом в руках, он вышел за калитку, еще раз махнул рукой и зашагал по улице.

- С Богом, Ваня! - негромко сказал отец, смахнул пальцем слезу и направился с детьми в хату.

Елизаветградский