Стервы большого города - Кэндес Бушнелл

— Втискивайся туда, Бампи! — ободряюще крикнул он.

— Пытаюсь, мистер Беннет. Но перед нами лимузин…

— К черту лимузин! — воскликнул Лайн. — Эта старик Шайнер. Я зову его Говнюком, когда звоню ему, — сообщил он Виктории. — Когда я начинал свое дело, он заявил, что мне никогда не заработать и цента. И я в жизни не позволю ему об этом забыть. Если лимузин Говнюка не уберется с дороги через пять секунд, толкай его, Бампи.

— Тогда появится полиция. А это займет больше времени, — заметил Бампи.

— Подумаешь, важность. Что делать с полицией, ты знаешь, — сказал Лайн.

С Виктории было довольно.

— Может, прекратите? — обратилась она к Лайну. — Вы ведете себя как сумасшедший. Просто срам. Если вам трудно пройти пять шагов до тротуара, у вас серьезные проблемы.

— Слыхал, Бампи? — Лайн хлопнул шофера по плечу. — Мы вместе всего десять минут, а она уже все про меня знает. Будет вам. — Он взял Викторию за руку. — Я не сомневался, что с вами будет интересно.

Виктория поморщилась. Лайна Беннета явно нелегко обидеть. Она решила, что он чуть-чуть начинает ей нравиться.

И это хорошо, поскольку даже если бы она и захотела покинуть его в тот момент, ей это не удалось бы. Не успели они выйти из машины, как попали в кольцо фотографов. Биеннале в Уитни была самой крупной выставкой для маленькой группы художников, отобранных комитетом выставки и отчаянно соперничавших между собой. Она стала одной из самых важных и противоречивых художественных событий страны, но Виктория всегда забывала, что биеннале еще и первостепенное светское мероприятие. Все решат, что они с Лайном не просто встречаются, но, вероятно, состоят в связи. На биеннале в Уитни пара появляется тогда, когда хочет публично объявить о своих официальных отношениях.

И вот, пожалуйста, Лайн держит ее перед фотографами за руку так, словно они любовники. Виктория ничего не имела против появления с ним на публике, но не хотела, чтобы люди подумали, будто у них действительно связь. Она мягко попыталась высвободить руку, но Лайн только крепче сжал ее.

— Вам никогда не приходило в голову, что вы страдаете от расстройства из-за недостатка внимания со стороны взрослых? — спросила она, вспомнив его поведение в машине.

— Считайте как хотите. — Он небрежно взглянул на нее. — Идем, малышка. — Лайн потянул ее за руку. — Если с тебя хватит папарацци, пойдем внутрь. — Он обращался с ней как с девчонкой!

Даже на каблуках Виктория была ниже его дюймов на шесть, так что ни о каком физическом противостоянии и речи не шло. Еще одно очко в пользу Лайна в умении поставить собеседника в неловкое положение. Потом она отыгралась у «Влагалищ». Но решающий удар, самодовольно подумала Виктория, она нанесла ему в «Киприани»…

— Огромные влагалища? В Музее Уитни? — переспросила Венди.

Нет, это не шокировало ее — пожалуй, теперь Венди уже ничто не шокирует, — но она с трудом заставляла себя сосредоточиться на разговоре. Этим утром позвонил Шон и попросил разрешения взять детей: он хотел навестить свою мать, которая жила в Верхнем Уэст-Сайде. Представив Шона с детьми и его родителями — без нее, — Венди совсем расклеилась.

Вместе с Нико и Викторией она сидела за передним столиком в престижном уголке в «Да Сильвано». Ресторан был полон, и дверь без конца открывалась, выпуская людей, которым говорили, что свободных столиков нет, и затылок Венди овевало холодком. Она все куталась в шаль, но та не желала держаться на плечах. Эти шали, кажется, уже вышли из моды, но ничего более достойного для воскресного выхода в свет Венди не отыскала.

Сгорбившись, она подалась вперед, изображая интерес. Сказал ли Шон родителям? Говорили они о ней или нет? Мать Шона никогда по-настоящему не любила ее. Вероятно, она уверяла Шона, что Венди плохая мать…

— Они каждый год устраивают что-нибудь шокирующее, — продолжала между тем Нико. — Несколько лет назад демонстрировали видеозапись, на которой парень, покрытый специальной голубой краской, играл со своим пенисом.

— Они предоставляют равные возможности шокировать. — Виктория макала хлебную палочку в емкость с растопленным сливочным маслом. — На сей раз это были огромные влагалища, из которых высовывались пластмассовые куклы.

— Не очень хорошо выполненные, — добавила Нико.

— Ты видела их? — спросила Венди.

— Пришлось, — сказала Нико. — Мы помещаем их в наш декабрьский выпуск.

Венди кивнула, чувствуя себя лишней. Всю жизнь она создавала фильмы и заботилась о семье. Ни культурных интересов, ни личных, только маленький семейный плот, для поддержания которого на плаву требовалась вся ее энергия. Венди посмотрела на Викторию, сиявшую как двадцатипятилетняя женщина. Они сверстницы, но Виктория по-прежнему везде бывала и все успевала — она до сих пор ходила на свидания. Внезапно Венди осознала, что более пятнадцати лет не встречалась с мужчинами. Эта мысль вызвала в ней неприятное желание отомстить. А если и ей вступить с кем-то в романтические отношения? Она понятия не имеет, что делать…

— Художница, молодая женщина из Бруклина, видимо, только что родила, и это событие привело ее в ужас, — объяснила Виктория. — По ее словам, никто не предупреждает, что это такое на самом деле.

— Умоляю тебя, — пренебрежительно отмахнулась Венди. — И почему все имеющие детей ведут себя так, словно только у них они и есть?

— Полагаю, она просто отреагировала на то, что именно женщинам приходится рожать детей, — предположила Нико.

— Лайн, во всяком случае, жутко перепугался, — продолжала Виктория. — Заявил, что его сейчас стошнит.

— И это мужчина, с которым ты встречаешься? — удивилась Венди.

— Вен, они были отвратительны, — возразила Виктория. — Не сама тема, а то, как они исполнены. Однако же я решила развести его на деньги, чтобы поквитаться за его безобразное поведение. Я убедила Лайна, что когда-нибудь скульптурные изображения влагалища станут так же важны, как изображение Виллендорфской Венеры — доисторической богини плодородия, — и он поверил мне. Лайн купил скульптурное влагалище за двадцать тысяч долларов…

Откинувшись на стуле, Виктория снова вспомнила те минуты в Уитни, когда отвела в сторону Лайна, брюзжавшего, как школьник, по поводу «состоянии искусства в сегодняшней Америке».

— Кстати, эти произведения в конце концов попадут в музей, — заметила она. — «Томатный суп "Кэмпбелл"» Энди Уорхола тоже поначалу никто не принимал всерьез.

— Ты спятила, — сказал он.

— Может, и спятила, но уверена, что Брэндон Уинтерс в здравом уме. — Брэндона Уинтерса, куратора Музея Уитни, Виктория немного знала и устроила из разговора с ним целое представление для Лайна. — Ты слышал, что сказал Брэндон? — спросила она. — Серьезный интерес проявили чикагский Музей современного искусства и два немецких музея. По словам Брэндона, изображения влагалищ сопоставимы с Виллендорфской Венерой…