Я обязательно вернусь - Эльмира Нетесова

Прошка схватил Юльку резко. Прижал к себе. Обшарил всю, как есть. Его руки дрожали от нетерпения. Он мигом вытряхнул ее из одежды, целовал, гладил бабу, та вырывалась:

— Прошка, отпусти, не зверей! — отталкивала мужика изо всех сил:

— Я поговорить пришла!

— Ты что? За мальчишку держишь меня? Иль за лопуха? Кто в это время говорит? Зачем баба сама приходит на ночь? Не суши мозги! — резко положил на диван.

— Отстань! Я и не думала, что ты вот так озвереешь!

— Ну, куда ты? От меня не убежишь! — поймал Юльку.

— Ты моя! Слышишь? Я никуда тебя не отпущу…

— Успокойся, Прошка! Я не хочу…

— Не выделывайся! Ты давно меня хочешь, я не ребенок и не слепой. И сам не бревно. Ну, не дергайся! — пытался удержать, но Юлька не уступала:

— Да что ты лезешь? Я не хочу тебя! Ни за тем пришла. Оставь меня! Давай поговорим.

— Потом! — кипел мужик.

Юлька настырно вырывалась из горячих, нахальных рук:

— Да отвяжись ты! Чего прицепился, как репей, не хочу тебя! Или оглох совсем? Отпусти, козел! — не сдавалась баба.

— Не дергайся! Хорошо будет! Зачем выеживаешься? Ведь сказал, что не отпущу. Уйдешь, когда сам того пожелаю.

— Пусти!

— Ты будешь моей! — упорствовал хозяин, решив быть грубым и применить силу, понял, ласки и уговоры не помогут. Про себя мужик удивлялся. Он никак не ожидал отказа и такого сопротивления, какое в начале принял за игру в неприступность. Но Прохор помнил, как прижалась к нему Юлька на роднике. Он был уверен, не будь с ними Никиты, баба еще в тот день отдалась бы ему. И чего она упрямится? Нам все время кто-то мешал. А сейчас, когда мы вдвоем, чего взвилась? Ведь сама пришла. Знала, на что идет, разве для разговора приходят ночью? Зачем эта игра? — сдавливает Юльку в руках, пытался вдавить в диван, та брыкалась, сталкивала с себя Прохора, ругалась зло:

— Отвяжись, отморозок! Отпусти! — пыталась поддеть коленом в пах мужику, но тот вовремя почувствовал, рассвирепел. Он давно хотел овладеть Юлькой. Но она почему-то заупрямилась.

— Я не буду с тобой!

— Куда ты денешься, козочка глупая? Ну, хватит брыкаться. Успокойся. Тебе понравится со мной! Слышишь, угомонись! — уговаривал бабу. Та уже выбивалась из сил. Измотал человек настырным приставанием.

— Да отвали ты, старая, вонючая задница! Я лучше вздернусь, чем быть с тобой! Куда лезешь, дряхлота? Я не на помойке валялась, чтоб с тобою заниматься сексом! — не выдержала Юлька и почувствовала, как ослабли руки Прохора.

Он молча встал с дивана, быстро оделся, кинул одежду Юльке и включил свет.

Когда она оделась, спросил хрипло:

— Так что хотела сказать мне старому?

— Теперь уж не о чем говорить. Открой двери!

— Я пальцем не прикоснусь к тебе больше! Но хочу знать, что хотела сказать мне? — сел напротив и выдохнул на стоне:

— А ведь на руках бы носил тебя всю жизнь…

— На руках… Но ни в сердце! Там для меня места нет. Твоя Лида до конца жизни одна в нем жить станет. А я при чем? — успокаивалась Юлька, видя, что Прохор окончательно взял себя в руки.

— Я не могу обещать тебе любовь до гроба иль что-то в этом роде. Но уважал бы и считался, как с хозяйкой и женщиной, ценил бы в тебе человека. Разве мало?

— Я была бы чем-то вроде заменителя, и ты всегда сравнивал бы меня с нею, и я была бы в постоянном проигрыше, потому что она была первой, — глянула на Прохора, тот сидел молча, слушал.

— Какой же удел меня ожидал? Жить в нелюбимых до самого гроба? Я видела, как ты говоришь каждый день со своими, ставишь за них свечи, молишься и разговариваешь, как с живыми. При чем здесь я? Бабу себе найдешь всегда. В Сосновке или на Севере проблем не будет. Но я не хочу быть тенью, какую замечают лишь по необходимости и пользуют в темноте, называя чужим именем. Я думаю, что достойна лучшей доли. Ведь ты уж немолод, а начинать все заново очень сложно, да и не запоздал ли ты?

— Опять называешь стариком?

— Нет! Но разница большая. Сколько в запасе у тебя? Ты зовешь в рыбачки, в постоянные разлуки и неизвестность. И даже не спросил, а согласна ли я на такую судьбу, стану ли ждать тебя с моря? Ведь я сама еще ничего не видела в этой жизни, саму себя не знаю.

— Ты не стала бы ждать?

— Не знаю. Если б поехала, ожидала б. Но нужно ли это мне? Бросить всех своих и помчаться за тобой на край света? Зная, что ты навсегда останешься мне чужим, какой мне смысл во всем этом?

— Со временем люди привыкают друг к другу так, что становятся счастливыми и спокойно доживают вместе до старости. Я знаю много примеров тому, что говорю.

— Но этого надо хотеть обоим. А если нет желания? — посмотрела в упор на Прохора.

— А ты уверена, что найдешь лучше меня?

— Не знаю. Но лучше жить одной, чем делить мужа с покойницей. Я так не смогу.

— Годы все сгладят! Может и у меня отляжет беда от сердца, все будет зависеть от тебя! — отозвался эхом.

— Ты уже не успеешь поднять на ноги детей. Не сумеешь их вырастить.

— Каких детей? Они погибли!

— Я не о них. Если у нас свои появились бы!

— Э-э, нет! Не надо! Я не хочу снова рисковать. С меня достаточно! — заходил по комнате гулко и, остановившись перед Юлькой, сказал, как отрубил:

— У меня и сегодня звенят в памяти их голоса. Даже ночью их слышу. Я не смогу заново стать отцом. Я не готов!

— Тогда какого черта звал меня? Ведь я баба и хочу стать матерью, коли выйду замуж. Иначе, зачем семья? Чего она стоит без детей? При чем я в твоей беде? Не можешь быть отцом, не суши мозги! Ищи путанок! А ко мне не прикалывайся и не прикипай, — вспылила Юлька.

— Чего зашлась? Да, нам стоило все обговорить. Но помимо этого, многое обдумать нужно. Давай возьмем тайм-аут, на время расстанемся. В разлуке, даже в короткой, быстрее приходят в голову светлые мысли и выход находится.

— Но только знай, я ничего тебе не обещаю, и если мне встретится другой, не обессудь. Ты тоже свободен, мы ничем не связаны и не должны друг другу.

— Юлька! Неужели я совсем безразличен тебе?

— Если б так, не пришла бы. Но ты обидел меня. Не думала, что можешь стать придурком и хамом, попереть танком, за кого меня принял?

— Прости, я виноват, не сдержался. Сказалось долгое воздержание, заело затянувшееся одиночество. Мне и впрямь нужно скорее выходить из штопора и определиться с самим собой, пока не состарился безнадежно и не стал, как ты назвала, старой задницей. В самое «солнышко» угодила. Отбила разом все желание. Поверишь, после этих слов я уже не прикоснусь к тебе. А ведь как нравилась, дурочка!

— Сам виноват. Не надо быть наглецом и судить обо мне как обо всех! Ведь я пришла к тебе ни как к мужику, а к человеку! Но ты и этого не понял. О чем же говорить? Прощай, Прохор!

— Нет, Юля! Я не прощаюсь. У нас временная разлука. Она закончится. Я снова увижу тебя, и мы поговорим. Когда это будет, не знаю…

— И встретимся ли? — сказала тихо.

— Обязательно свидимся. Я в это верю! — открыл двери и, выпустив из дома женщину, долго смотрел ей вслед.

Деревня еще спала. В домах было тихо. Во дворах не кричали петухи. Но Анна уже доила коров, чутко вслушивалась в каждый звук, доносившийся со двора. Она по шагам узнала Юльку, окликнула ее и, едва глянув на внучку, сказала:

— Приготовь чайку нам. Я уже скоро управлюсь.

Юлька рассказала бабке все, как побыла у Прошки, о чем говорили они и о расставанье не умолчала.

— Так вот и расскочились, как два катяха в луже. Ничем не обязаны и не связаны. А ведь нравился он мне. Да еще как!

— Чего ж отказалась?

— Баб! Ну, а можно так? Хотел, как телку, с наскоку огулять, внаглую. Обидно стало. Конечно, не уступила, не поддалась козлу. Ну, базарила круто. Он отвалил с горя, не ожидал от меня такого звона. Оделся мигом и рубашку до самого горла на все пуговки застегнул. Особо обиделся, когда старой задницей назвала.

— Эх-х, Прошка! Поспешил! Петушиная спесь сработала и помешала, — решила Анна.

— Не только это. Я когда шла, уже все обдумала и решила. Он лишь ускорил.

— Ничего! Остынете оба! Живя в одной деревне, люди многое прощают друг другу, — сказала задумчиво и, услышав шум за забором, выглянула в окно и вскрикнула звонко:

— Боря! Сыночек приехал! Вырвался ко мне, зайка! — выскочила из дома навстречу сыну.

Тот привез гору гостинцев, обновок, ворох городских новостей и говорил без умолку:

— Твои квартиранты взяли квартиру в кредит в новом районе. Теперь там отделочные работы идут. Их через месяц обещают закончить, и они перейдут от тебя. Выселятся. И очень кстати, подморгнул, загадочно глянув на дочь. Та насторожилась:

— Работу тебе нашел!

— Где? Кем?

— Медсестрой! Вернее, начальником медицинской службы в аэропорту! — увидел округлившиеся глаза матери и дочки.

— Смеешься?

— Да кто меня туда возьмет?

— Уже договорился и тебя ждут.

— А что я там буду делать?