Двойня для Цербера - Джулс Пленти
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Отпусти меня, Олег, прошу, — шепчет она, уткнувшись носом в мое плечо.
Она кажется слишком голой, раскрытой. Я стаскиваю с себя рубашку и накидываю Агнии на плечи. Заворачиваю ее во влажную, пропитанную моим потом ткань и вывожу из туалета.
— Ну что ты такое говоришь, малыш? Ты моя. Никуда не отпущу, — уверяю я свою принцессу.
У меня отходняк, потому и паранойя обострилась. Так и мерещится, что все вокруг хотят Асю у меня отнять. Я ее никому не отдам. Эта девочка только моя.
Я подхватываю Агнию на руки и несу к черному выходу бережно, как невесту. Ася притихла, и мне даже кажется, что простила меня за все и смирилась с тем, что мы теперь вместе навсегда.
Выношу ее в прохладные сумерки, такие же влажные и развратные, как то, что было в грязном туалете. Она форменная мученица. И мне это так нравится.
— Олег Владимирович, что случилось? — спрашивает подскочивший к нам Рафа, который курил, облокотившись на открытую дверь джипа.
— Все хорошо, — рявкаю я. — Отвези Агнию домой.
Бережно передаю ее, оцепеневшую и заплаканную, с рук на руки. Рафа, словно величайшую ценность, усаживает Асю на заднее сиденье и пристегивает ее ремнем безопасности. Он едва касается её тела, а у меня кровь кипит просто оттого, что чужой мужик дышит с моей девочкой одним воздухом. От нее пахнет ванилью, страхом и ненавистью. И этот запах только мой.
Я ревную ее к каждому столбу. Мне нужно проветриться.
Наконец Рафа убирает от Аси свои руки, оббегает тачку и открывает для меня дверь пассажирского сиденья.
— Я поеду на своей фурии, — заявляю я, проигнорировав лакейский жест своего шефа охраны.
— Олег Владимирович, вы же пили, — пытается он вразумить меня.
Если я принял какое-либо решение, меня сам черт не остановит, и уж тем более мой подчиненный.
— Я сказал, отвези ее домой, — рявкаю я. — Если с Агнией что-то случится, собственноручно оторву тебе голову.
— С Агнией все будет хорошо, — отзывается Рафа, и то, что он запачкал своими губами ее имя, будит во мне зверя. — Я позабочусь о ней, не переживайте, Олег Владимирович.
— Впредь называй ее Агнией Алексеевной, понял? — Я до боли в суставах сжимаю кулаки.
Конечно, — спокойно отвечает Рафа. — Я позабочусь об Агнии Алексеевне.
— Проследи, чтобы она не оставалась одна, пока я не вернусь, — приказываю я, пытаясь отмахнуться от странных видений.
Меня сегодня так и преследуют всякие жуткие картинки. То мерещится ее бледное личико, то видится Асино обнаженное тело, забрызганное кровью. Совсем крышей, что ли, поехал?
— Так точно, Олег Владимирович, — отчеканивает он по-армейски.
Я наблюдаю, как Рафа садится за руль и мягко трогается с места. Смотрю на удаляющуюся тачку, пока темнота не сжирает даже призрачные огоньки фар.
Резко разворачиваюсь и иду к стоянке, где меня дожидается покорная красная фурия. Беспроблемная «баба», с которой и адреналин, и полное взаимопонимание.
Агния. Маленькая чертовка. Мне казалось, что это я под завязку наполняю ее собой, а на самом деле это она режет меня опасной бритвой и проникает под кожу.
Перерастающий в бурю ветерок царапает голый торс мелким мусором. Сейчас охолонусь и поеду к моей малышке. Оторвусь еще разок, и, может, тогда отпустит. Хрен там, не отпустит, сколько ни подминай ее под себя.
— Эй, дядя, сигаретка есть? — раздается за спиной борзый голос.
— Не курю, — бросаю я не оборачиваясь.
— Тогда кошелек гони, — находит этот кусок мусора новый повод меня тормознуть.
Сейчас замордую эту мелкую мразь до кровавых соплей. Аж кулаки чешутся, как захотелось свернуть ему челюсть. Я ухмыляюсь и проворачиваюсь на пятках.
На меня прут четверо здоровых, крепких утырков. Все бритые и с похожими протокольными физиономиями. Ни дать ни взять, братки, вынырнувшие из времен ОПГ и малиновых пиджаков.
Один угрожающе поигрывает монтировкой, а другой демонстрирует увесистый кастет. Держу пари, что оставшиеся два подонка тоже чем-то да вооружены. Что ж, посмотрим сейчас, кто кого размотает.
Я чувствую себя персонажем компьютерной игры, под завязку накаченным маной. По моим венам бежит чистая ярость. Очень жаль, что ее нет рядом, и Ася не увидит, как я разорву их всех голыми руками. Тогда она бы точно рассмотрела во мне альфа-самца и прекратила свои детские игры в ненависть и сопротивление. Впрочем, я не хочу, чтобы она прекращала брыкаться в моих руках.
Сжимаю кулаки крепко — до боли и приятного хруста костяшек. Сканирую стоящих передо мной отбросов взглядом, пытаясь понять, кто из этих мразей кинется на меня первым.
Мгновение и на меня летит тот, что с монтировкой. Одной рукой я перехватываю занесенную над моей черепушкой железную хреновину, а другой — зажимаю морду этому вонючему отрепью — стараюсь добраться до его глаз, чтобы выдавить их к чертовой матери.
Второй подонок нападает как последняя мразь — со спины. Замечаю его боковым зрением и отпихиваю от себя, зарядив тяжелым каблуком по коленям. Завизжал как баба и сел на жопу, схватившись за покалеченные конечности.
Ну вот, двое — уже не бойцы…Боль накрывает меня красным маревом, лишает возможности дышать. Перед глазами расплываются черные пятна, а в ушах оглушительно звенит. Пытаюсь очухаться, но накрывший меня вибрирующей болевой купол — это нечто такое, из чего невозможно выцарапаться.
Я сваливаюсь на землю как куль с дерьмом и зажимаю ладонью прошитый огнем бок. Эти стервятники обступают меня со всех сторон. Их шаги звучат как молотки, заколачивающие гвозди в крышку моего гроба.
Пока эта падаль не успела нарядить меня в деревянный бушлат, шарю рядом с собой рукой, пытаясь раздобыть хоть что-то, что можно использовать как оружие. Хотя бы хренов камень или стекляшку.
Новая вспышка боли, и оглушительный хруст
