Гибель Богов - 2. Книга вторая. Удерживая небо - Ник Перумов

Воздух, умри. Кровь, стань огнём. Земля, разверзнись.

Здесь много силы, она свободно течёт сквозь мир — нет, стоп, она не течёт, она ускользает в пробитую дыру, в бездонную ямищу, открывшуюся на месте древней западни!

— Хедин-Милостивец! Ракот-Заступник, даруйте силы одолеть зло!

Хедин? Ракот? Что за сказки, это же просто…

Клара не успевает продолжить мысль.

Голос мага режет, подобно ножу.

— Смерть драконам! Сме…

Заклятие бывшего боевого мага Долины настигло Гойлза в самой середине выкрикиваемого с дурным пафосом слова. Чародейка словно со всего размаха врезалась в ледяную стену, в уши, нос, горло ворвались рои пчёл, жалящих обжигающе-холодным. Маг Гойлз тоже пошатнулся, схватившись за горло, его словно сплющило с двух сторон, в воздухе повисло облако крошечных кровяных капелек, вырвавшихся из всех пор его кожи.

Высоко взметнувшиеся ловчие лепестки сбились, их порядок спутался, они свивались и перекручивались, словно исчезла управлявшая ими воля.

— Ага! — вырвался у Клары не то стон, не то хрип, тем не менее она торжествовала. Второй удар, и…

Гойлз выпрямился. Лицо его заливала чёрная кровь, он сейчас, как никогда, походил на восставшего мертвяка, в один миг ссохшаяся грудь, ввалившиеся щёки, руки и ноги, сделавшиеся палками с болтающимися складками кожи. Одежда чародея обратилась в лохмотья, скрюченные пальцы дрожали.

Клара видела всё это в мельчайших деталях. Каждую морщинку на совсем недавно молодом и высоком лбу. Каждый враз побелевший волос. Каждую ресницу, каждые шрам и оспину. Она видела, что враг шатается, что едва держится, и ей осталось только…

Качнувшись, Гент Гойлз сделал нетвёрдый шаг к полыхающей воронке. Руки дёрнулись, словно пытаясь подняться; подчинилась лишь правая, с левой словно перезревшие зимние ягоды, осыпались обнажившиеся кости фаланг. Плоть ссохлась и рассыпалась прахом, но последние чары за мгновение до того, как пламень Сфайрата и заклятие Клары настигли его, маг бросить успел.

Взвихрившаяся зелёная воронка обволокла Клару, Сфайрата, Аэсоннэ, Эртана и Зосю.

Миг удушья… пляска огненных смерчей перед глазами… и вновь возвращается ночь.

Возвращается тяжким тупым ударом тела о каменножёсткую землю.

Ан-Авагар с трудом пришёл в себя. Столкнувшиеся силы швырнули вампира наземь; вновь, как оказалось, впустую растраченные. Кряхтя, словно древний дед, Ан-Авагар поднялся, ничем не напоминая сейчас себя прежнего — элегантного, стремительного и смертоносного, как он любил сам о себе думать.

Ох, ох, ох. Что ж теперь делать-то?

Где Гойлз? Где драконы?

Стой, да вот же они, прямо у тебя перед носом…

Совсем плох стал, признался себе вампир. Тебя такого в клочья порвёт не то что дракон или тот злокозненный фамилиар наглой девчонки, дерзнувшей ему противустать; с тобой сейчас справится и обычный священник, Спасителев слуга, если, конечно, имеет хоть сколь-нибудь искреннюю веру.

Но прежде чем ползти в Поколь и приводить в действие остаток планов, требовалось понять, а остались ли те, кто способен их исполнить?

Да, остались. Зелёное пламя плясало, вздымаясь и опадая, над тёмным громадами драконьих тел. Гент Гойлз застыл неподвижно и вампирье зрение услужливо сообщило Ан-Авагару, что дела человеческого чародея, мягко говоря, плохи. А по правде, в тот миг вампиру казалось, что маг проживёт несколько мгновений самое большее.

Однако тот стоял. Полуживая мумия с разваливающейся на глазах, словно у скверно сделанного зомби, кистью левой руки.

Интересно, с какой это радости он вдруг стал взывать к Познавшему Тьму? И к его великому брату, Ракоту Восставшему? Что сие должно значить? Гойлза в Обетованном Ан-Авагар не помнил, но тут можно и ошибиться. В конце концов, у Повелителя Хедина так много самых странных слуг и приверженцев…

В любом случае ему, высшему вампиру, стоило проявить разумную осторожность.

Сиречь ни во что не вмешиваться.

А тем временем посреди холодных языков изумрудного огня шевельнулась и застонала женщина. Всё правильно, они выносливее мужчин, даже драконов…

— Ты!.. — раздался хриплый и низкий голос. Шатнувшись, волшебница шагнула прямо к Гойлзу. В опущенной правой руке смутно виднелось какое-то оружие, отливающее рубиновым блеском. — Что ты сделал с моими мужем и детьми?

— Не… неверный… неверный вопрос, гос… госпожа Клара Хюммель, — голос человеческого мага едва доносился до вампира, несмотря на всю хвалёную остроту слуха этой расы. — Правильным… станет… спросить… что я… с ними… сделаю.

— Ты-то? Ничего! — презрительно бросила названная Кларой Хюммель. — Ты уже мёртв, Гент. Только сам того не успел ещё заметить. Снимай чары, и я позволю тебе… позволю жить, чтобы у тебя появился шанс… вернуться.

— Я… не… мёртв! — в сухом шелестящем, словно тысячи торопящихся муравьёв голосе мага прорезался гнев. — Мне представился великий шанс… победить зло… и я победил. Не ожидал… такой… удачи. А… теперь… прощай, чародейка. Жаль, что ты… не присоединилась… ко мне. Людям… люди… не должны… спать с драконами.

— Предлагаю последний раз, — Клара Хюммель вскинула оружие, и в алом блеске вампир смог разглядеть широкую шпагу странной формы.

— Ты… ничего… не можешь… мне… предлагать. Эй!.. Б-без…дельники! К-карнаций! Ф-Фабиан! Сюда, ко мне!

Никто не отозвался. Слуги, видать, улепётывали сейчас во все лопатки напролом через непролазную чащу.

— Ты один, маг, — по-своему истолковала его слова Клара Хюммель. — Я не терплю зряшных убийств, но посягнувший на моих детей и моего…

— Радуйся… его… я… оставлю, — просипел Гойлз. — Не… поднять.

Языки зелёного пламени взвихрились, как нельзя более напоминая сейчас сворачивающиеся ловчие лепестки хищного растения, заполучившего целый рой мух. Огромное тело одного из драконов, самого крупного, так и осталось лежать, зато в провал рывком втянуло четвёрку драконов поменьше: каштанового, терракотового, жемчужного и золотисто-соломенного, самого маленького из всех.

Мелькнул и ещё один силуэт, вроде как небольшой человеческой фигурки, но тут даже Ан-Авагар не мог ничего сказать наверняка.

Мелькнула рубиновая шпага, однако и она опоздала. Гент Гойлз не стал уклоняться от удара. Он просто рухнул спиной назад в полыхающую бездну.

Огонь взвился вновь, последний раз — и умер, словно залитый водой.

На лес обрушилась тьма, вцепляясь незримыми когтями, торопясь набросить непроглядный покров, словно боялась выдать какие-то неведомые тайны.

Здесь больше нечего делать, подумал Ан-Авагар. В Поколь, пока ещё не поздно. А то ведь, того и гляди, вообще никого не останется дорогу открыть.