Золото Иссык–Куля - Виктор Кадыров

Построил он себе в лесу келью и жил там отшельником. Там–то его и нашел в начале зимы Мирон Николаевич Дубинин. Он ехал по лесу и услышал какие–то странные звуки, вроде как медведь рычал. Прислушавшись, Мирон Николаевич понял, что это стонет человек. Идя на звуки, Дубинин разыскал спрятанную в лесу келью–пещеру, в которой обнаружился старец. Отец Ираклий загнал себе в руку большую занозу. Рука распухла и покраснела. Старик места не находил себе от боли. Кое–как уговорив Ираклия сесть на лошадь, Дубинин привез старца в село Сазановку. Вызвал фельдшера, натопил баню, пропарил отца Ираклия и поселил у себя в маленькой деревянной кухонке, стоявшей отдельно в саду за домом.

Узнав, что у Дубининых появился святой старец, к ним потянулись односельчане. Спрашивали совета, просили помолиться. Многим помог отец Ираклий: кого от болезни избавил застарелой, кого на ноги поставил, кто уже и не ходил – только лишь силой своей молитвы. Молился Ираклий за упокой и за здоровье. И людям становилось легче. Обладал отец Ираклий, как и многие монахи, даром предвидения, открывалось ему будущее. Поэтому мог старый монах дать людям хороший совет. Благодарные сельчане спешили отблагодарить старца. Все, что приносили люди, отец Ираклий отдавал Евдокии, жене Мирона Николаевича. Выходил он из своей кельи редко, только в местную церковь, где проповедывал священник Исайя Горборуков, и в соседнее село – Семеновку, где служил архимандрит Геннадий, бывший благочинный Иссык–Кульского монастыря.

Очень любил отец Ираклий детей. В многодетной семье Дмитриева так играл и веселился с детьми, что порой закрывал лицо руками и говорил: «Прости мне, Господи!»

И у Дубининых, бывало, разыграется ребятня и давай снежками отца Ираклия забрасывать, мать ругается, а старец говорит ей: «Господь с тобой, Евдокия! Это же ангел в детях взыграл!»

Всего год прожил монах у Мирона Николаевича. В 1929 году Дубинина посадили в тюрьму за отказ присоединиться к колхозу, а семью раскулачили. Чекисты спрашивали, что за старик у них живет. Мирон Николаевич говорил, что отец Ираклий – его дядя.

Бывшего монаха забрал к себе двоюродный брат Дубинина Андрей. У него самого было девять детей. С женой Марией Петровной работали на поле с утра до поздней ночи. Отец Ираклий жил у них в небольшой избушке. Помогал по хозяйству, смотрел за детишками, кормил их обедами. Когда жена Андрея жаловалась ему на жизнь, отец Ираклий отвечал ей: «Мария Петровна, подумайте, какая жизнь будет! Мы ведь идем, как по ступенькам, чем дальше, тем тяжелей». Рассказывал им жития святых об их испытаниях и горестях.

Но даже года не прожил старец у Андрея. Того тоже раскулачили и посадили в тюрьму на десять лет.

После этого отец Ираклий попал в семью Бочарниковых, которая жила очень бедно. У Сергея и Анастасии было пятеро маленьких дочек. Ютились все в маленькой ветхой избе, в которой была только одна комната и печь, на которой спали дети. Сергей Бочарников хотел построить монаху келью, но отец Ираклий воспротивился и поселился в закроме. Даже печь отказался ставить. В особо холодные зимние ночи Анастасия приносила в закром ведро, наполненное тлеющими углями, вот и весь обогрев! И что удивительно, никакая хворь не могла одолеть старого монаха. Всегда он был в хорошем здравии и бодрости духа. Когда отцу Ираклию говорили об этом, он отвечал: «Я что, вот отец Серафим был крепок духом. Какие зимы мы с ним переживали в горах! А странник Виктор, тот вообще в одном брезентовом плаще ходил. Зато как они служили! Вот какие чудеса творит сильная молитва!»

Как ни был беден Бочарников, но и его пришли раскулачивать местные коммунары. Все из дома вынесли, оставив лишь голые стены. Хоть петлю готовь и вешайся. А куда жену с пятью детишками девать? Отца Ираклия тогда дома не было. Он ходил по горам, грибы собирал да святые места искал.

Пришел под вечер. Молча вынес две свои дерюжки, протянул Анастасии: «На, постели ребятам. Пусть спят, а мы с вами посидим ночью, поговорим».

Так всю ночь и просидели. Рассказывал отец Ираклий им о своей жизни, о своих товарищах–монахах и успокаивал: «Завтра Бог поможет, не бросит в беде». И, правда, наутро, прослышав об их несчастье, приехали родственники, пришли односельчане. Каждый что–то приносил Бочарниковым. Но были и такие, кто, отвернувшись от религии, кричали вслед Сергею презрительно: «Во, Бог идет!», а детей его дразнили Боговыми дочками…

В день накануне Вознесения Господня после заутрени семья села завтракать. Потихоньку отламывая кусочки от картофелины, отец Ираклий, как обычно, рассказывал детям о житии святых. Правда, сегодня он больше вспоминал своих товарищей–монахов. Иногда, поддавшись своим думам, отец Ираклий восклицал: «Ах, я грешник!» На вопрос Сергея, в чем же он грешен, старец горестно отвечал: «Всех побили в монастыре, когда киргизский бунт был, а я, грешник, под крышу спрятался! И отцы Серафим и Феогност погибли, и Анатолия расстреляли, а я все живу!»

И стал отец Ираклий рассказывать о страннике Викторе:

– Он долго в лесу жил, и его все звери слушались. Придешь, бывало, к его келье, а там медведь сидит. Громадный, как скала, страшный, пасть откроет, там такие клыки, вмиг раздерет на кусочки. А Виктор выйдет, скажет зверю: «Иди, Миша!», и уходит медведь. А еще ворон у него был. Крикнет Виктор как–то по–особому, птица к нему из лесу летит. Покормит, она назад улетает.

Девочки слушали, разинув рты, забывая при этом про еду. Отец цыкнул на них, они носы ткнули в тарелки, а Люба, что постарше, попросила:

– Дедушка, а про клопов расскажите.

Отец Ираклий усмехнулся:

– Виктор запрещал любую живность убивать, даже клопов. Зайдешь к нему в келью, а все стены красные от клопов. Они, говорит, тоже тварь Божия, не смейте их трогать! Виктор, удивительное дело, никогда не мылся, только иногда керосином мазался, чтобы меньше клопы донимали, а запаха неприятного от него никогда не было, только елками пахло. Истинно святой человек. Не монах, а какой набожный. Подхожу раз я к его пещерке, а Виктор молится. И такая сильная молитва его, что воспарил он над землей метра на два. Испугался я, что нарушу его службу, и потихоньку, чтобы даже веточка не хрустнула, удалился к себе. Вот человек!

Помолчав немного, отец Ираклий продолжал:

– Сегодня ночью передо мной вся моя жизнь прошла. Было мне видение, что погибнет Виктор в этом году. И архимандрит Геннадий, и священник Исайя, многие погибнут в этом тридцать седьмом году. Кончится и моя жизнь. Господь забрал всех моих братьев по духу, один я живу – это неправильно. Но как Господь решил, так и будет.

Сергей Бочарников посмотрел на отца Ираклия:

– Может, и я погибну? Я ведь тоже в колхоз не пойду. Хотя и беден я, но привык на себя рассчитывать да зарабатывать собственным трудом.

На вопрос Сергея старец сразу же ответил, не задумываясь:

– Ты, Сергей, будешь жить долго. Ничего не бойся. Верь в Бога, и он тебе поможет!

Уже после завтрака отец Ираклий сказал Сергею:

– Жалко архимандрита Геннадия. Достойный он человек. В своем видении я словно был рядом с архимандритом в Пржевальской тюрьме. Я видел, как жестоко над ним измывались чекисты. Как вывели его в киргизском халате с волосяной веревкой на голове, вместо тернового венца, и расстреляли. Я видел, как пытались сломить дух странника Виктора. Нет такой силы на земле, чтобы сломать веру божьего человека. Я видел, как в ярости от собственного бессилия над простым жалким человечком, которого они не могут подчинить своей воле, чекисты выкинули Виктора из самолета по пути к месту его ссылки. «Пусть твой Бог спасет тебя!» – кричали они вслед. Тело Виктора стремительно падало вниз, а душа устремилась ввысь, навстречу с Творцом. Теперь наступают черные времена. Скоро, очень скоро, в сороковом году людей ждет страшное испытание. Спасутся те, у кого есть вера. А вы больше не ходите в церковь. Нет теперь на Руси настоящих церквей, там только волки в овечьих шкурах. Дома молитесь, ищите святых людей!

К вечеру, помолившись, отец Ираклий отодвинул досточку и выполз из своей кельи–закрома. Вокруг цвели яблони, и на землю спускалась благодать. Наступал светлый праздник Вознесения Господня.

Увидев старого монаха, подбежали дочки Сергея. «Пойдемте, ребятки, погуляем», — позвал их отец Ираклий, и они пошли в сад. Утомившись, старец прилег под яблоню и уснул. Девочки продолжали играть рядом. Внезапно отец Ираклий вскрикнул громко: «Ратуйте! Ратуйте!» Да так громко и страшно, что девочки испугались и побежали в дом за старшими.

Когда отца Ираклия внесли в дом и положили на кровать, он очнулся и позвал к себе Сергея.

– Вы живите. Сейчас интересное время, надо жить. Теперь надо смотреть, как все происходит. Не надо бояться. Наступает царство Антихриста. И люди вокруг думают только о своей плоти. А что есть наше тело? Оно же вроде как одежда. Поносили и выбросили, когда она стала ненужной. Только вера спасет человека. Человек без веры, словно зверь дикий, за еду собрату глотку перегрызет. Там, куда я сейчас иду, не нужны богатства земные, а лишь духовные. Там воздастся каждому по делам его. Все, что вы накопите на земле, превратится в тлен. После вашей смерти нажитое вами растащат родственники и знакомые. И память о вас умрет вместе с вашими вещами. Копите духовные сокровища не на земле, но на небесах. Творите добро. Любите людей и когда они любят вас, и когда ненавидят и преследуют. Они не ведают, что творят. Никогда не отчаивайтесь, Господь с вами!