Утро после «Happy End» - Татьяна Веденская

– В чем дело! – паниковал и возмущался Константин.

– Август! – злилась Ольга – риелтор. – Дотянули. Теперь хватайте что угодно. В сентябре будет еще хуже.

– Динка, что делать? – рыдала я по телефону. Мне было страшно и одиноко без наших обедов в кафе, без ее бронебойной уверенности, что Бог нас любит и все будет хорошо.

– Что делать?! Раньше надо было все делать. У меня в фонде сейчас прибыль для старых вкладчиков – сто двадцать процентов годовых! А ты все просидела, пробоялась, – ругалась она. Но в меру, помятуя, как вредно волновать женщину на сносях. Еще родит.

– Как нам купить квартиру?! – молила я. Перспектива родить вот так, на съемной хате меня пугала. Я не была уверена в будущем. Я не была уверена ни в чем. И меньше всего я была уверена в себе самой. Все чаще, видя, каким мрачным приходит домой супруг, с каким видом он смотрит объявления, полученные от Ольги, тем яснее я понимала, что не видать нам квартиры как собственных ушей. И все, абсолютно все из-за меня. Везение – удел тех, кто чист душой. Деньги – не более чем способ выражать себя. Через деньги можно стать счастливыми, как сотни тысяч упитанных семьянинов с кучей детишек и отпуском в Египте, уж я на таких насмотрелась. За деньги можно продать душу. Такие летают в Тайланд первым классом, порой с двумя девушками зараз. В их глазах читается похоть и тоска. Их душевная болезнь уже практически неизлечима, для них деньги – зараза. Тот самый вирус, который подтачивает их тело и разъедает душу. Для нас с Костей деньги теперь – бесплодный кусок бумаги. Господь не дает нам за них ничего. А если мы исхитримся, то получим то, что только сгубит нас окончательно. Это я понимала со все более ужасающей очевидностью. Однажды Костя пришел домой окончательно подавленный, серого цвета и сказал:

– Все. Берем квартиру. Делать нечего, другого мы не найдем. Слишком взлетели цены.

– Что за квартира? – оживилась было я. Но, перехватив его взгляд, поняла, что лучше бы я и не спрашивала.

– Да помойка. В Бирюлево, у черта на рогах. До работы добираться – помрешь, – Костя чуть не рыдал.

– Так зачем она нам? – скорее для проформы спросила я.

– У них подходящие документы и они согласны на Ипотеку. И у нас хватает денег. Хотя по мне, покупать девятиэтажную трущебу по цене в почти три тысячи долларов за ее поганый метр – это выше моего понимания вещей. Москва не стоит таких денег! Но на каждую сраную однушку находится по три таких, как я. Так что нам еще придется дать взятку тамошнему риелтору, чтобы он отдал эту страсть нам.

– Мне даже не хочется на нее смотреть, – опечалилась я. Услышать слово «сраный» из Костиных уст все равно, что наблюдать извержение доселе спящего вулкана. Значит, настал и его предел. – А может, вообще ничего не покупать?

– И что? Рожать здесь? Ты знаешь, что наша хозяйка мне звонила?

– Нет, – похолодела я. Неужели случится что-то еще?

– Да. Она повышает цену. Придется платить на двести долларов больше. Так что мне уже все равно, что так – что так. Там я, хотя бы, буду платить себе в карман, – Костя был явно подавлен. Я тоже, однако, сил, чтобы как-то его поддержать у меня уже не было. Я сама практически падала. Но раз уж мы решили покупать какую-то квартиру, я решила, во что бы то ни стало, увидеть ее. Несмотря на живот. Поэтому на следующее утро я поехала в это Бирюлево, чтобы хоть одним глазком взглянуть на потенциальное семейное гнездо.

– Зачем тебе это надо? – удивилась Динка, когда я ей сказала, что еду одна на другой конец города, чтобы посмотреть квартиру.

– А вдруг я там что-то такое увижу, с чем никак не смогу смириться? – упиралась я.

– Да брось, пусть Костик покупает. В любом случае хуже не будет.

– Я так не могу. А вдруг я там сразу пойму, что мне делать, – как одержимая, объясняла ей я. Она не понимала.

– Ты должна думать только о себе. Тебе скоро рожать! Ты что, решила все напоследок испортить. Все так хорошо идет!

– Нет, не хорошо, – я закусила губу и поехала. Я озиралась по сторонам, пытаясь найти ответы на вопросы. Где угодно, хоть среди надписей на домах. Среди рекламы. Вселенная, отзовись! Надо сказать, что когда Вселенная (это из буддистов) пытается подсказать тебе правильный ответ, она делает это гораздо лучше, чем звонок другу или помощь зала в игре с Галкиным по ОРТ. В моем случае Вселенная явно пыталась достучаться до моего пассивного, практически спящего сознания любыми способами. Пусть даже и нелицеприятными, лишь бы я услышала. Еще бы, ведь вот уже почти девять месяцев, как я настойчиво пыталась не слышать совершенно ничего, ни слова. Я вышла из автобуса, везущего, как мне сказали, как раз на Востряковский проезд. Ехать пришлось очень долго.

– Десяточки не найдется? – вдруг пристал ко мне на подходе к дому какой-то противный прощелыга-алкоголик. Мало того, что я добиралась до этого Бирблева уйму времени, пересаживаясь с метро на автобус, путаясь, плутая и выходя не на тех остановках. Видимо, Костя что-то перепутал, когда давал мне адреса и схему проезда. Через добрую пару часов пути какая-то сердобольная старушка все-таки направила меня по азимуту к нужному дому на Востряковском проезде, а там ко мне тут же прилип этот пропойца.

– Нету, нету. Отстань, – цыкнула на него я. Это не произвело на него никакого впечатления.

– Дай. Ну, дай, – канючил он.

– Не дам, – отрезала я. Алик вперил в меня колючий взгляд. Меня аж передернуло, и я принялась оглядываться, чтобы понять, имеет ли смысл кричать «караул».

– А НУ ДАВАЙ КОШЕЛЕК! – сплюнув, подался ко мне этот недочеловек. Видимо, он сопоставил силы и понял, что беременная, практически на сносях баба, не окажет ему никакого выраженного сопротивления. На меня пахнуло дурным похмельем и несвежей, много недель нестиранной одеждой. Я бросилась неуклюже бежать, а сама думала только о том, как бы не родить в этой забытой Богом дыре.

– Отстань от женщины! – вдруг крикнула на моего недоделанного злодея та самая бабка, которая показала мне дорогу. Она замахнулась на него клюшкой, после чего он злобно пошел в сторону, изрыгая себе под нос какие-то несуразные проклятия. Я с облегчением выдохнула.

– Надо же, никогда не думала, что такая палочка может быть оружием, – слабо улыбнулась я.

– Тут у нас держи ухо востро, – приосанилась бабуля. – А ты уже пришла. Вот тот дом. Ты к кому?

– Я? Смотреть квартиру, – бодро ответила я. Роль защитницы беременных давала бабке право называть меня на ты, сколько ей заблагорассудится.

– Это в третьем подъезде? – всплеснула руками бабуля.

– Ага, – шмыгнула я.

– Ай-яй-яй, и зачем она тебе сдалась?

– А что? Что-то с ней не так? – замерла я. Неужели и тут облом?