Птичья песня - Яна Ветрова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мне хотелось тоже сесть за столик у пекарни, и чтобы принесли чашечку кофе, чая или даже какао и вон то красивое пирожное с клубникой. Или корзиночку с чёрной смородиной. А может, булочку-пиццу. Я даже решилась зайти в одну чайную, но с прилавка смотрели непонятные буквы и, вероятно, цифры, и внезапно на меня с новой силой обрушилась чужеродность окружающего пространства. Я выскочила из чайной и поплелась к реке, подальше от широких улиц, от соблазнительных запахов и любопытных взглядов.
Я нашла свободную скамейку у отцветающего куста сирени и твёрдо решила никуда не идти. Ни в лавку, ни обратно к колдуну, вообще никуда. Пускай я замёрзну здесь, у реки, с которой дует неприятный мокрый ветер, под холмами, закутанными обрывками тумана, с видом на тюрьму. Однако быстро выяснилось, что умирать от холода скучно и некомфортно. Я закуталась в свитер, поджала ноги, но лучше не стало. Тогда я решила полистать книги.
В той, что поменьше, совсем не было картинок. Наверное, это дневники какого-то там господина. Вторая оказалась интереснее, с картинками. Ну конечно, это что-то про тварей! Потрёпанные края и загнутые уголки наводили на мысль, что книга сменила не одного владельца. Я открыла наугад и попала на большую, в полстраницы, иллюстрацию, изображавшую бабочку. Несмотря на то, что рисунок был чёрно-белый, я сразу поняла, что это алая бабочка. Оставшийся разворот занимал текст, а в уголке теснилась крошечная фигурка с раскинутыми руками и бабочкой вместо головы.
Отчего-то стало жутко, но я продолжила листать страницы. Иллюстраций было не так много, в основном небольшие, как тот несчастный человечек. Никаких совсем уж необычных животных я не находила. Вот лошадь с длинной шеей почти как у жирафа, вот пушистый кролик, вот медведь. Медведь, правда, держал в лапе фонарь, поэтому тоже вызвал у меня неприязнь. Дальше шли разные птички. Одна грозила человеческой рукой из-под крыла, и я поспешила перевернуть страницу.
А вот и мой старый знакомый, китайский дракон с плоской мордой! Тут он не выглядел таким устрашающим, как в книге из библиотеки колдуна, наверное, потому что был изображён маленьким, на полях, и походил на ящерку. Больше места на этот раз занимала фигура человека, схематично нарисованная несколькими линиями. Внутри фигуры располагались чёрные ромбики – два у рёбер, третий в районе сердца, четвёртый под горлом и пятый в середине лба. Человечек кричал. Я закрыла книгу. На душе было мерзко, погода была мерзкая, и мерзкие мысли одолевали меня. Я не знала, сколько прошло времени, но думала, что около часа. Нужно было двигаться дальше, пока в голове не возник мерзкий поторапливающий звон.
До Эллы я добралась довольно быстро, потому что погода не располагала к неспешной прогулке. Набежали тёмные тучи и заморосил дождь. Про записку-зонт я вспомнила только на полпути. Стало сухо, но холод никуда не делся. Я шла по выложенной камнем узкой набережной и вглядывалась в домики, пытаясь опознать тот, через дворик которого мы с Робином попали на торговую улицу. Пришлось спрашивать прохожих, которые разглядывали мою одежду и отвечали неохотно. Чтобы не было страшно обращаться с вопросами к незнакомым людям, я представляла себе, что я жительница этого мира. Скажем, путница в поисках Дома Аида, которой как можно быстрее нужно попасть к своим братьям и сёстрам, а заодно купить книгу.
Наконец, я добралась до торговой улицы и нашла домик, увитый девичьим виноградом, с вывеской в виде раскрытой уголком книги над деревянной дверью. Дождь к тому времени лил вовсю, даже сильнее, чем утром. Я ввалилась в книжную лавку и застыла на пороге. Внутри всё выглядело как противоположность салону господина Туана – тёмное тесное помещение, забитое книгами, которые лежали на столиках, толпились в книжных полках, покрывали все свободные поверхности. Шарики-лампы висели хаотично, освещая отдельные островки. Пахло старыми книгами и свежей выпечкой. Откуда-то из глубин раздался голос:
– Дверь закройте!
Я поспешила захлопнуть тяжёлую деревянную дверь, но за порог уже налилась лужица. Вслед за голосом из темноты появился невысокий пожилой мужчина. Лицо его окружал ореол седых волос, которые торчали из-под серой шапочки, вились лохматой бородой, топорщились усами. За мужчиной следовал парящий в воздухе шарик света.
– Ах, поди ж ты! – расстроенно всплеснул он руками. – Элла! Элла! Иди сюда!
На его зов из двери сбоку выскочила полная женщина в домашнем платье невозможно оранжевого цвета в крупный белый горох и с не менее растрёпанными, но не такими седыми, как у мужа, волосами.
– Элла, ну ты глянь! Лужа!
– Рута, ты зачем истеришь? – строго обратилась к нему женщина. – У тебя посетитель, займись своим делом, а я займусь своим.
Она выскочила в дверь, через мгновение вернулась с тряпкой и ловко вытерла лужу, приговаривая:
– Вот и всё, вот и нет лужи, а ты, девочка, не обращай на старого ворчуна внимания!
Девочка, то есть я, тем временем мечтала испариться. Я бы выбежала обратно на улицу, но проход был перекрыт Эллой.
– Смотри что наделал, старый дурак! Она же и так вся трясётся, замёрзла, а ты тут со своей лужей!
– Эта лужа вовсе не моя! – взвился мужчина, но тут же успокоился. – Так, значит. Я Рута, это жена моя, Элла, названная в честь реки. Объясняю сразу, потому что всегда этот вопрос у новых посетителей. А какой у вас, госпожа, вопрос?
– Ох уж надулся, вон какой суровый! – проворчала женщина и обратилась ко мне: – Я тебе сейчас горячего чаю принесу.
Мужчина откашлялся и сделал попытку пригладить бороду.
– Ну так вот, по какому вопросу?
– Мне нужны книги, – запинаясь, произнесла я и сунула ему листок с оторванным верхним краем.
К счастью, господин Рута не обратил на это внимания. Шарик света проплыл вперёд и завис над списком.
– Про животных и дневник у меня уже есть, – осторожно нарушила я тишину.
– Правильно, правильно, – проговорил мужчина.
И чего он там так долго читает!
Вернулась Элла с маленьким подносом. Если бы её руки не были заняты, она бы ими обязательно всплеснула.
– Ну Рута, ну как так!
Мужчина встрепенулся и повёл меня через книжные полки к другим книжным полкам, которые опасно нависли над крошечным столиком и тремя креслицами, освещёнными ярким шаром-лампой. Элла водрузила на столик поднос с тремя кружками ароматного чёрного чая и тарелочкой печенья, а сама уселась в одно из кресел. Рута последовал её примеру,
