Игрушка Двуликого - Василий Горъ

– О-о-о, сколько лошадей и хейсаров… Видимо, вправду король…

– Что-то случилось… – сев и свесив ноги с кровати, мрачно буркнула я. А про себя добавила: «Война, наверное…»

…Видимо, Кром пришел к тому же выводу, что и я, так как поскреб шрам на щеке и принялся одеваться: натянул исподнее, затем ара’д’ори и сапоги, надел нагрудник, наручи и перевязь с метательными ножами, тщательно затянул каждый ремень, проверил, как выходят из ножен клинки, потом пару раз подпрыгнул и потянулся за поясом и чеканом.

– Как ты думаешь, с кем? – торопливо заплетая лахти, спросила я.

Муж пожал плечами, выхватил и вернул на место засапожный нож, а затем взял со стола мой маттир.

– Скоро узнаем…

Потом выдернул из-за пряжки мой шаммор, проверил заточку лезвия, вставил клинок обратно и ободряюще улыбнулся:

– Я буду рядом. Что бы ни случилось…

У меня почему-то екнуло сердце, а по спине побежали мурашки. Увы, встать и прижаться к мужу, чтобы спрятаться от того, что ждало нас за пределами комнаты, я не успела – положив маттир на столешницу, Кром метнулся к окну, закрыл ставни, а затем метнулся к двери:

– Если Латирдан тут, то в коридоре должны быть его телохранители. Выйду, узнаю, что случилось, и сразу же вернусь…

Я кивнула – мол, не волнуйся, я все поняла, – дождалась, пока за ним закроется дверь, потянулась к ансам и изумленно выгнула бровь, услышав слишком уж жизнерадостный голос Ягра Лезвия Ветра:

– Силы твоей деснице и остроты взору, баас’ори’те! Ты чего такой мрачный? А-а-а, я понял: ты проиграл вечерний лар’ват[179] и теперь пытаешься сбежать от утреннего!

Меня бросило в жар: если в сарти Аттарков, где я старалась хоть как-то контролировать свои эмоции, мне обычно удавалось удержаться от «пения», то этой ночью я, наверное, стонала на всю округу! Потом до меня дошло, что на этом же постоялом дворе ночевал еще и король, но умереть от стыда я не успела.

– Мудрости тебе, ро’шер… И благоразумия…

В приветствии мужа, хейсарском по форме, но совсем не хейсарском по содержанию, явственно прозвучала угроза.

Лезвие Ветра, один из двух Гатранов, предложивших Крому свои клинки, его, скорее всего, проигнорировал. Или улыбнулся. И совершенно зря: буквально через пару ударов сердца после того, как прозвучало последнее слово, до меня донесся полупридушенный всхлип.

«Хлопнул по плечу. Или отвесил «дружеского» тумака… – подумала я и ухмыльнулась: при силище моего мужа и то, и другое было подобно удару крепостного тарана. – Теперь Ягр взбесится…»

Не взбесился, а перевел дух и радостно расхохотался:

– Буду… Благоразумным… Ибо ты быстр и о-о-очень убедителен!

Видимо, Кром счел эти слова извинением, так как тут же сменил тему разговора:

– Мне показалось, или я слышал голос тэнгэ адвара?

– Не показалось! Вейнарский Лев приехал часа через полтора после нас, и…

– …и не стал вас беспокоить!

«Король…» – узнав голос, обреченно подумала я. И спрятала в ладонях пылающее лицо.

– Да озарит твой путь свет Ан’гри, адвар! – учтиво поздоровался мой супруг.

– Чего ты только что желал Ягру? Благоразумия? – ехидно поинтересовался у него Латирдан.

– Да, сир. А еще мудрости!

– Ну, с мудростью у тебя все в порядке, поэтому я пожелаю тебе благоразумия и толику почтения! – хохотнул Латирдан. – А потом приглашу тебя и твою супругу разделить со мной утреннюю трапезу…

Глава 25

Кром Меченый

Третий день второй десятины третьего травника

Свыкнуться с тем, что Латирдан решил проводить нас с Мэй до храма Двуликого, оказалось непросто. Нет, причины, побудившие его принять такое решение, были донельзя логичными и идеально вписывались в а’дар. То есть, окажись на месте короля любой из хейсаров, я бы с радостью принял его предложение. Увы, на месте короля был король, поэтому я раз за разом прокручивал в голове тот самый разговор и пытался найти хотя бы один довод, который позволит мне отказаться от его сопровождения.

– Во-первых, ты – Аттарк, шшат’или Занатара Седобородого и второй[180] мужчина в роду. Первый – н’нар, и остался в Шаргайле, третий – Рука Бури – сейчас в походе. Значит, сопровождать вас по баас’у-э’ви[181] должен не кто-нибудь, а я…

То, что я с Мэй шел не по баас’у-э’ви, а по дороге, ведущей к Богу-Отступнику, Неддара не волновало: раз уходить собирались два Аттарка, причем не абы кто, а единственные ныне живущие майягард и гард’эйт, то в последний путь их должен был сопровождать самый старший воин в роду.

– Во-вторых, я – единственный человек во всем Шаргайле, в чьем присутствии Унгар никогда не обнажит клинков…

В том, что Ночную Тишь способны остановить братские узы, я верил слабо: да, Унгар с самого детства считал Неддара своим старшим братом и прошел с ним пусть короткую, но все-таки войну, но раз чувства к Мэй заставили его проигнорировать прямой приказ отца и отказаться от рода, то желание обладать ею было сильнее уважения к кому угодно.

Само собой, я попытался оспорить этот довод еще во время завтрака. Но безуспешно – выслушав мои возражения, Неддар пожал плечами и взглядом показал мне на замершего у стены телохранителя:

– Пусть так. Но ведь, кроме меня, рядом с тобой и Мэйнарией будут постоянно находиться четыре десятка лучших воинов Горгота! А это слишком много даже для Дээта…

С этим пришлось согласиться: да, Унгар считался хорошим ро’ори, но не более. А воины, которым Вейнарский Лев доверял свою спину и собирался доверить мои с Мэй, были Мастерами. Или, как их называли сами горцы, лам’наш’ги. Кроме того, для Ночной Тиши они были старшими, а значит, среди них не могло быть его побратимов.

– В-третьих, уехав из Шаргайла до завершения праздников, я продемонстрировал хейсарам свое неудовольствие. Не прямо, косвенно, но те, кто должен, поймут. И сделают нужные мне выводы…

Тогда, за завтраком, я подумал, что высказывать это самое «неудовольствие» после той речи, которую король произнес перед встречавшими его Аннарами и после поединка с Расколотой Скалой было не обязательно. Но озвучивать свою мысль, само собой, не стал: Неддар Латирдан был королем, а значит, принимал решения не просто так, а после тщательнейшего обдумывания последствий.

– В-четвертых, по ряду не зависящих от меня обстоятельств каждый лишний день моего пребывания в Шаргайле играет на руку моим врагам. Поэтому официально считается, что сейчас я совершаю поездку по замкам своих вассалов. Кстати, для того, чтобы мой маршрут соответствовал этой легенде, по дороге к границе нам придется заехать в Фьерн, Тьюварр и Ирригард, а по пути обратно, уже только мне, – в Молт, Ларвен и Фаррат…

Выяснять, что это за «обстоятельства», тогда, за столом, я, конечно же, не стал. А вот Мэй спросила. И, как ни странно, получила ответ. Правда, не от короля, а от сидящей по левую руку от него леди Амалии:

– С середины первого травника по Вейнару поползли слухи о том, что Его Величество – подменыш, усаженный на трон хейсарами. Те, кто их распространяют, приводят и доказательства: в покои короля вхожи только горцы, в Ближнем Круге – горцы или их ставленники, а единственное место, где бывает Его Величество, кроме Аверона, это Шаргайл…

Оглядев наши вытянувшиеся лица, Латирдан раздраженно поморщился:

– Врагов у меня хватает. И если им удастся заронить зерна сомнения в души моих подданных, то в скором времени в Вейнаре вспыхнет еще один мятеж… В общем, для того чтобы ослабить воздействие этих слухов, члены Внутреннего Круга вынудили меня завести себе фаворитку и изображать страсть…

Услышав эти слова, леди Амалия даже не покраснела – совершенно спокойно прожевала кусок сыра, вытерла губы уголком кружевного платка и насмешливо посмотрела на побагровевшую от возмущения Мэйнарию:

– Я – племянница хорошо известного вам барона Дамира Кейвази. Дальше объяснять или догадаетесь сами?

Кстати, то, что Неддар озвучил две последние причины, заставляло меня дергаться ничуть не меньше, чем то, что он, КОРОЛЬ, собирается ехать Двуликий знает куда из-за ПРОСТОЛЮДИНА: Неддар не мог доверить государственную тайну кому попало ПРОСТО ТАК. Значит, собирался использовать сказанное в своих интересах…

Кстати, Мэй пришла к тем же выводам, что и я: ближе к концу часа зайца[182], когда мы выехали из ущелья Облачных Снов и оказались на Рашском нагорье, она подъехала вплотную и мрачно поинтересовалась:

– Тебе не кажется, что это – еще одна попытка заставить нас свернуть со своего Пути?

Я утвердительно кивнул:

– Кажется…

– Пара дней в Фьерне, пяток – в Тьюварре, десятина – в Ирригарде, затем «небольшой крюк» куда-нибудь в Ож[183] – и мы и оглянуться не успеем, как на нас навесят какие-нибудь обязанности, требующие нашего обязательного присутствия в Авероне…