Цунами. История двух волн - Аня Ким
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Не хмурься.
— Не хмуриться, собраться, работать, — повторила я скучным голосом. Он обнял меня и прижал к своему плечу. Все было неплохо. Все было хорошо. Я придумала для себя термин — контейнер для овощей. Зона в холодильнике, где овощи хранятся лучше всего. Не слишком холодно, не слишком тепло. Идеальное место чтобы провести девять месяцев ожидания.
Мы не давали ни одного обещания. Не убеждали и не уверяли друг друга ни в чем. Мы просто попрощались, разомкнули руки, и с легкой сумкой ручной клади и тяжелым сердцем я ушла в зону паспортного контроля.
В момент, когда самолет коснулся земли, мне стало легче. Я уже не ждала разлуки, я могла считать время до встречи.
Теоретически мы планировали встретиться в районе Нового Года. Как же это выйдет на практике никто не знал. Мне было все равно. Разницы между годом и неделей врозь я не видела. Появившись в моей жизни, Хиро занял ее целиком. И ему это не нравилось, он называл такой образ мышления "слиянием" и "созависимостью". Он утверждал, что это делает меня уязвимой, что чем больше в моей жизни будет людей и интересов помимо него, тем спокойнее он будет за меня. Но я видела, как тяжело ему было каждый раз отпускать меня у подъезда. Как расслаблялись все его мускулы, когда он клал голову мне на колени. Как он злился и ревновал, даже при намеке, на другого мужчину в моей жизни. Я была нужна ему не меньше, чем он мне, но он не хотел показывать этого. Потому что упорно пытался защитить меня от себя. Старался так, что мне становилось больно, когда я видела это.
Первые пару дней я провела в какой-то прострации. Я не хотела никого видеть, никуда не ходила, много разговаривала с Хиро по телефону и скайпу. Я словно бы прилетела, но не вернулась. Душой и сердцем я оставалась в Токио. Но жизнь неумолимо несла свои воды вперед и утром третьего дня я, наконец, нарушила свое добровольное заключение.
Начать следовало с мамы. Я надела кольцо, посмотрела на свое отражение, и пробормотав: "Удачи, Нина!" отправилась объяснять, что, я кажется, выросла.
Мама мыла посуду, оставшуюся после завтрака. Я села за кухонный стол и покашляла, чтобы привлечь внимание. Она улыбнулась мне через плечо.
— Акклиматизируешься? Почему никуда не ходишь?
— Завтра отнесу документы для перевода и договорюсь об экзаменах. Собственно об этом я и хотела поговорить. О причине моего перевода.
Ранее я сказала маме, что хочу учиться в Японии, после окончания ВУЗа. Но я не сказала, почему я хочу там учиться, а вся соль была именно в этом.
— Да? — она повернулась ко мне, вытирая руки. В ее взгляде было что-то странное, в том, как она отвела глаза. Я возмущенно покачала головой.
— Только не говори, что папа все тебе рассказал? Он все тебе рассказал! — она примирительно подняла ладонь
— Эй, полегче! Он все-таки мой муж, у нас не может быть секретов друг от друга. И потом, он не рассказывал Все. Он сказал, что ты влюбилась и что расскажешь подробнее, когда приедешь. — она села за стол и взяла мои руки в свои. — О! Кольцо? Это что бриллиант?
Мама подняла на меня изумленный взгляд. Я кивнула.
— Ты же не собираешься замуж? — я кивнула снова.
— О, Боже мой! Ты беременна? Это не повод связывать себя браком. Ты же знаешь, что всегда можешь на меня рассчитывать в таких вопросах! Почему ты ничего не сказала, почему вы не предохранялись?
Я закрыла лицо руками.
— Мама, ты ходячий набор социальных штампов! Пожалуйста, не паникуй. Я не беременна. Никто не беременный! Я познакомилась с парнем, с японцем, когда ездила к папе в прошлый раз. Мы с ним общались после этого, очень много общались. Когда я приехала в Японию снова мы начали встречаться. Я поняла, что влюбилась, и он сделал мне предложение.
— И ты согласилась? Так сразу в незнакомой стране, за человека, которого едва знаешь?
— А ты бы отказалась? Сколько тебе было, когда вы с папой поженились?
— Девятнадцать. Но тогда совсем другое время было, о чем ты говоришь.
Я скептически подняла бровь.
— Другое? Мужчины и женщины не особенно изменились с за последние лет двадцать, нет?
— Нравы изменились. Раньше как-то более душевно все было, — она подперла щеку рукой. Я закатила глаза. — Ну, прекрати. Рассказывай! Я правильно понимаю, что раз ты вернулась, то жениться вы планируете позже?
— Он сделал мне предложение, а не потащил в ЗАГС. Мы поженимся будущим летом, если все будет, как мы планируем, — на этом месте я запнулась. Будет ли? Наши призрачные планы показались мне отсюда хрупкими и шаткими, как летние сны.
— На этом месте я должна сказать, что это безрассудство и порадоваться, что за год вы вполне можете передумать. Но мне так интересно, расскажи скорее, что за мальчик заставил тебя потерять голову. Господи, моя маленькая Нина собирается замуж! Разве не вчера я собирала тебя в сад, и ты грызла гольфы на коленках? — я засмеялась.
— Если бы я сейчас носила гольфы, то грызла бы до сих пор!
И я рассказала ей про Хиро. Я изо всех сил старалась говорить сухо и объективно, не выдавая, какая буря начиналась у меня внутри от одного упоминания его имени.
Ему почти двадцать девять. Нет, это не слишком большая разница в возрасте, это отличная разница. Он учился и работал в Америке. Нет, мы не собираемся в Америку. Он единственный ребенок, нет, не эгоист. У него своя квартира и он водит байк. Нет не опасно, все в порядке, он не пытался меня убить.
А потом я открыла папку с фотографиями, которые отобрала специально для мамы и отдала ей телефон.
— О! Какой красивый мальчик. Неужели такой взрослый, не выглядит на двадцать девять? Это вы где? Такой высокий! Мне в Токио одни коротышки встречались, надо же. Такой модник, ничего себе, красные джинсы?
Я была уверена, что Хиро понравится маме. Наши с ней вкусы часто совпадали, она не могла
