Другое место (Понять вечность) - Борис Долинго

«Вы взяли только оружие?» – удивилась система. – «Уверены, что больше ничего не надо?» Я пожал плечами и ответил утвердительно.

– Нечего меня учить, – сказал я в слух.

«Подумайте ещё раз…» – настаивала машина. Я снова усмехнулся, теперь уже веселее: Мишка, всё-таки, был человек с юмором, и снова ответил «Да».

На экране выплыло сообщение: «Что ж, как хотите. Можно надеть преобразователь и нажать любую клавишу».

Я уже прочитал в «хэлпе», что несколько контактов, расположенных в шлеме-преобразователе биотоков мозга, и касающихся висков, лба, глаз и шеи, следует смочить водой. Я так и сделал, водрузил шлем на голову и наугад, поскольку перестал что-либо видеть, ткнул в клавиатуру.

Несколько секунд ничего не происходило, только активно зажужжал «винчестер» в системном блоке, и я начал ощущать лёгкие электрические покалывания в месте касания контактов шлема.

И вдруг…

Я даже не мог описать этого ощущения самому себе. Только что я сидел в кресле перед компьютером, ничего не видел из-за надвинутого на глаза шлема, но знал, что нахожусь в своей комнате в знакомой обстановке. И вдруг…

Я просто оказался, именно оказался, как раз на той поляне, которую видел на заставке к игре. Я стоял совершенно голый на траве, которая приятно покалывала босые ступни, и ощущал струящееся сквозь стебли тепло нагретой солнцем земли.

Это было настолько и неожиданно и даже немного страшно, что я боязливо оглянулся: всё-таки неприятно оказаться совершенно голым в незнакомом, хотя и очень живописном месте.

Игра, однако, была с максимальным эффектом присутствия. Да что я говорю – это был вовсе не какой-то «эффект присутствия», поскольку я действительно находился на этой поляне.

Вокруг не было ни одной живой души, а у ног своих я заметил валявшийся в траве автомат и тут же схватил его. Кто знает, может быть, это сейчас окажется куда полезнее, чем штаны.

Присев, я напряжённо вглядывался в окружающие заросли, выглядевшие, впрочем, абсолютно мирно. Ощущение реальности было просто поразительным: высокая трава неприятно защекотала мне промежность так, что я даже был вынужден снова привстать. Неожиданно сам для себя я подумал, что если кто-то за мной сейчас наблюдает, то трудно придумать более комичное зрелище: голый парень с автоматом наизготовку высовывающийся из травы посреди поляны.

Так вот почему машина спрашивала меня, не возьму ли я ещё что-то. Я ведь не выбрал ни одежду, ни обувь, потому и оказался здесь голым.

Я поймал себя на мысли, что именно так я и подумал: «Оказался здесь…». Да ведь, чёрт побери, нигде я не оказался! Я по-прежнему сижу за своим столом, на башке у меня шлем, и мне это всё только кажется.

Я непроизвольно передёрнул плечами, как бы стараясь стряхнуть с себя наваждение, напущенное Мишкиной программой и его дьявольским шлемом. Плечами-то я тряхнул, очень хорошо почувствовал это своё движение, но ничего не произошло. Я всё также стоял на поляне среди знакомой и незнакомой растительности.

Я поднял голову и посмотрел вверх. По ярко синему небу величаво плыли облака, было, судя по всему, ещё достаточно ранее утро, и солнце, очень похожее на земное, жёлтое и тёплое, вставало из-за моря, которое, если бы не некоторая примесь зелени в цвете, могло слиться с небосклоном.

У меня под рукой не было зеркала или хотя бы какой-нибудь лужи поблизости, куда можно было взглянуть, чтобы увидеть собственное отражение, но, рассмотрев себя настолько, насколько это было возможно без зеркальных поверхностей, я пришёл к выводу, что я – это я. Лица, конечно, я видеть не мог, но вот все остальные части тела, находившиеся в поле моего зрения, вроде бы соответствовали моим воспоминаниям о них, и даже кожа имела привычный запах.

Как и любой городской житель, привыкший снимать ботинки разве что на пляже, я, осторожно ступая, прошёл между деревьями и оказался на каменисто-песчаном склоне, довольно круто спускавшемся к морю. По ходу дела я машинально отмечал детали стволов деревьев, мимо которых проходил, веток, которые отодвигал и камней, о которые старался не поранить ноги. Чешуйки коры, листья и всё вокруг выглядело абсолютно натурально.

Мир вокруг меня существовал и, самое главное, все мои органы чувств подтверждали, что и я сам существую сейчас именно в нём. Руками я чувствовал пластмассу и металл автомата, а ногами совершенно естественно ощущал колющие травинки и сучья, которые периодически врезались в мои босые ступни. Один раз я даже так сильно стукнулся большим пальцем о камень, который вовремя не заметил, что зашипел от боли – громко чертыхаться я почему-то не решался.

«Я мыслю, значит, я существую». Куда уж реальнее.

Море было довольно спокойное, только лёгкие волны набегали на ровную и широкую полосу пляжа. На таком бы пляжу, да с хорошей компанией, да с пивом, да с шашлыками! Эх…

Я ещё раз внимательно посмотрел вокруг, машинально опираясь о самую, что ни на есть настоящую сосну. Рука моя прилипла к смоле, крупными слезами сочившуюся в нескольких местах сквозь кору. Я усмехнулся и, нацепив ремень автомата на голое плечо, попробовал оттереть липкую субстанцию, но только испачкал пальцы левой руки.

Смола была настоящая и пахла совершенно по-настоящему. Я закрыл глаза и вспомнил детство, проведенное на даче у своего деда: запахи леса, нагретого песка, скошенной травы. Здесь скошенной травой, правда, не пахло, но, судя по описанию игры, где-то тут есть люди. Значит, и траву где-то косят, следовательно, запахи такие в этом мире тоже есть. Вообще-то, наверняка тут есть много чего, если система советует взять с собой оружие.

Ай да Мишка! То, что он создал, действительно стоит миллионы, если не миллиарды, и не рубчиков, а именно этих самых, поганых зелёных, за которые наше страну сейчас покупают и продают все, кто может. А это значит, что Мишкино изобретение вполне может стоить и самой жизни, коей мой друг, получается, и поплатился.

«Стоп», – сказал я себе, вдруг вспомнив Машины слова про то, что она последует за Мишей. – «Значит, возможно, что Мишка сейчас где-то здесь? И Маша, наверное, сейчас уже тоже где-то здесь, если она успела сделать то, что хотела». Мои ощущения уже подсознательно начали убеждать меня, что всё вокруг – реальный мир.

Теперь я начал сомневаться, было ли убийством, что произошло в квартире Беркутовых. Что если это всё-таки самоубийство? Я не видел маленького шлема, но в новостях упоминали, что у ребёнка на голове тоже было подобное устройство. Но зачем Маше потребовалось уходить именно так? Можно же было принять какую-нибудь отраву, наконец. Хотя, любопытно, если меня, точнее моё тело, которое осталось валяться в кресле, сейчас, скажем, кто-то пристрелит, то я, что – останусь в этом мире? Мир этот, судя по всему, совсем не плох, даже, наоборот, но от подобной мысли становилось как-то боязно.