Клуб космонавтики (СИ) - Звягин Андрей Юрьевич

Но здесь кормили замечательно! Борщ, картошка-пюре с котлетами из мяса и хлеба в пропорции напополам и компот из сухофруктов (сухофрукты — это плоды выведенного советскими учеными сухофруктовового дерева, скоро, наверное, для производства мебели выведут дерево, сразу состоящее из ДСП, гыгы).

Ладно, хватит ехидничать. И еда вкусная, и тети-повара приветливые. И рук у них дополнительных нет, как у продавщиц в нашем магазине. А компот наливает специальный робот-компоторазливатель. В одной клешне у него стакан, во второй — половник, он этим половником из желтого эмалированного ведра компот черпает, улыбаясь лошадино-железными зубами.

Все отлично. Все, кроме надвигающегося тихим безумием дневного сна.

2

Перед ним Геннадий Семенович провел на улице небольшое собрание. Со всем своим отрядом, который размещался в двух домах. Пятнадцать мальчишек в нашем и в домике по соседству столько же девчонок. Все примерно одного возраста, в крайнем случае кто-то на год постарше. И все, кроме нас, более-менее знали друг друга, потому что были с одного района и у всех родители с завода, построившего пионерлагерь. А мы втроем оказались немного чужими.

Не беда, вольемся как-нибудь в коллектив. Времени еще куча. А может, я себя обманываю. Мы и в своих классах сами по себе. Даже Артем.

Быстренько выбрали командира — Марину, высокую девчонку с прической-хвостиком. Больше им быть никто не захотел, а она к тому же занимала высокую должность в "пионерской дружине" — есть такие пришкольные организации, смысл которых — создавать видимость того, что пионеры что-то сами решают.

Да пожалуйста, пусть будет командиром. Она или кто-то еще. Командир отряда в лагере все равно отрядом не командует. Разносит по комнатам указания взрослых, вот и вся его работа. Да и Марина мне понравилась — прикольная, веселая и вроде неглупая. Вряд ли она будет воображать из себя большого начальника.

Вдруг подумалось — хорошо бы ее в нашу компанию. И ничего, что у Марины глаза не как у любителей фантастики. Здорово было бы играть в настольный хоккей вчетвером… Мы бы даже поддавались ей, потому что она девочка, а может, и нет, потому что у нас в стране равноправие.

Вот только что тогда делать с Глебом… Для него поговорить с девчонкой даже страшнее, чем ответить на уроке, а отвечать на уроке для него очень страшно. Он чуть ли не в обморок падает, когда на него смотрят.

Поэтому остаемся пока втроем.

Может, это и к лучшему. Я люблю думать обо всем на свете, а думать о женщинах лучше, когда их нет рядом. Научный парадокс. В квантовой механике, если до чего-то дотронуться, оно мгновенно поменяет свойства. Женщины поступают аналогично, поэтому лучше всего в них разбираются те, у кого с ними не сложилось. В науке теоретики свысока смотрят на практиков, и области познания женщин та же история.

Геннадий Семенович рассказал о лагере (как я понял, он сделал это для нас троих, потому что другие уже сюда приезжали), и о планах на будущее. Оказывается, несколько дней нас не тронут, дадут привыкнуть-отдохнуть-накупаться, разве что часок в день будет труд по расписанию, чтоб мы сильно не расслаблялись, а дальше начнутся всякие дурацкие конкурсы (слово "дурацкие" мысленно добавил я), стенгазеты и обязательные фильмы про революцию.

Но не только они, так что не грустите, сказал Геннадий Семенович. Будут еще походы, плавания на речном корабле, экскурсии и вообще "масса интересного".

Ну, тогда отлично. Интересное — это интересно, и пусть кто-нибудь попробует со мной не согласиться. Хотя если б про интересное намекнул в микрофон директор лагеря, все бы сразу поняли, что интересным там и не пахнет.

По территории, сказал Геннадий Семенович, просто так не шататься. И в свои комнаты среди дня стараться даже не заходить. Все либо в кружках, либо на пляже. Пляж, кстати, считается кружком плавания, надо только записаться. И еще есть место на клумбе, где будем выкладывать из шишек и веток календарь.

Выражаясь газетно-телевизорным языком, на проблеме дневного сна Геннадий Семенович заострил особое внимание.

Делайте, что хотите, сообщил он, но чтоб с двух до четырех вас не было ни видно, ни слышно. Сбежите — обнаружат через две минуты, и будет весело, то есть печально. Начнете беситься и орать — та же история. Пройдет мимо домика какая-нибудь улыбающаяся повариха и доложит заместительше директора Тамаре Михайловне, той самой, которая подходила к микрофону перед Игнатом Петровичем. Она здесь все решает, а директор занимается только самыми важными проблемами вроде ремонта и строительства. Она не злая, но порядок любит и злится, когда его нарушают. В столовую на завтраки, обеды и прочие ужины приходить обязательно. Насильно заставлять есть никто не будет. Показался у входа, сказал, что не голодный, и можешь идти.

А потом разговор перешел в плоскость сна уже ночного.

Геннадий Семенович проинформировал нас, что побег ночью из домика по первому разу карается заменой купания на подметание дорожек, вытирание пыли и другие, не менее увлекательные мероприятия сроком на один день. Повторный побег — на три. Если кто перелезет забор, отделяющий лагерь от внешнего мира, поедет домой.

В лесу опасно. Дикие звери и неизвестно что еще. Мост над ручьем рядом с лагерем вроде заколдованный, с привидениями. Когда пойдем в поход, с нами отправится егерь с ружьем, седой от того, что уже бывал несколько раз в лесу (шутка).

На этой оптимистической ноте собрание было завершено и мы разбрелись по своим комнатам.

3

Дневной сон — первое лагерное разочарование. Не последнее, надо реалистично смотреть на жизнь, но серьезное. Однако мы к нему подготовились. До некоторой степени, разумеется.

Мы вырвали несколько листов из тетради и принялись играть в морской бой.

Морской бой — игра знакомая и довольно простая. Рисуешь на квадратном поле свои корабли и пытаешься угадать, где на таком же поле стоят вражеские.

Но мы ее усложнили и довели почти до настольнохоккейной интересности (это я преувеличиваю, к совершенству приблизиться нельзя). Поле битвы у нас выросло втрое, у кораблей появились ограничения по дальности стрельбы, некоторое число выстрелов, бьющих по площадям и множество других улучшений. Но, кроме нас такая игра никому по вкусу не пришлась. Ни в школе, ни во дворе (мы из нее тайны не делали). Обычная история — люди хотят того, что попроще. Се ля ви, что в переводе с французского означает "жизнь не такая, как хочется". Впрочем, это лишь добавило игре привлекательности. Не для всех она. Не часть массовой культуры, как хорошая фантастика и настольный хоккей.

Но есть у нее и недостаток. Один, но кошмарный. Заключается в том, что выиграть у Глеба нельзя.

Много раз повторял, что у него в голове счетная машина, и во время морского боя эта машина с лязгом обрушивает на тебя все свои железные шкивы и шестеренки. Попробуй тут, повоюй. Можно победить, только если повезет и ты в самом начале набоум (то есть наобум), попадешь по нескольким кораблям. Случалось так пару раз, но обычно игра представляет собой неспешный проигрыш математически превосходящим силам противника, вон они, спрятались под одеялом, чтоб мы с Артемом расположение их кораблей не подсмотрели.

Сегодня чуда не произошло. Нечудесный день для бумажно-морских баталий. Первым пал смертью грустных Артем, а через пяток ходов и я. Зато два часа послеобеденноого заключения миновали. По домику прошел Геннадий Семенович, сообщил, что желающие могут пойти с ним, он покажет все работающие в лагере кружки и секции, хотя можно отправиться и самим, тут не заблудишься, и сначала он поведет на эту экскурсию девчонок. Потом, воспользовавшись моментом, когда Глеб вышел на улицу, сказал мне и Артему, что говорил о нем с его мамой, и чтоб в случае чего, например, если Глеб заблудится в лагере, мы никому об этом не рассказывали, а он, как вожатый, сам разберется со всеми проблемами, иначе Глеба могут и "попросить отсюда".