Рассказы о чеченской войне - Виталий Носков

Вот что происходило на Тереке: на правом его берегу боевики-чеченцы молились о погибели русских воинов, на левом же берегу казачьей реки Хусейн молил Аллаха, чтобы чеченцы, осознав свои грехи, прекратили кровопролитие и вернулись к мирным заботам.

Хусейн знал: не все чеченцы враги России и жалел тех, кто взял в руки оружие, потому что в огне войны погибли родственники. Правоверный мусульманин Хусейн обязан был их простить. Он простил, но не Радуева, Басаева и Хаттаба. Эти не успокоились, готовя в учебных центрах все новых убийц. «Нет им прощения», — все больше ожесточался Хусейн и всем сердцем тянулся к командиру заставы Бахтияру, тезке недавно погибшего брата.

…Правая рука Хусейна на автоматном затворе. Не слышен в чащобе капитан Бахтияр Юсубахметов. В маскхалате разведчика, облегающем мускулистое тело, он гибок и осторожен, как рысь. Его спину «держит» Хусейн. Хоть и свой берег Терека, но в «зеленке» в любую минуту можно столкнуться с боевиками-чеченцами. Напротив заставы по ту сторону Терека их учебный центр. Только проходимый на бродах Терек разделяет два мира: тех, кто ведет войну и кто ей препятствует.

Далеко позади осталось станичное кладбище. Прибавилось могил в Ставрополье. Погибли, попав в чеченскую засаду, четыре казака-милицио-нера, один из которых успел выстрелить, убив диверсанта-налетчика. «Умер, как герой», — подумал о милиционере Хусейн и упрекнул себя, что надолго отвлекся в мыслях. В «зеленке» на Тереке победа за тем, кто первым заметил врага.

Поэтому все внимание лесу. Вокруг сладостный парад тутовника, диких яблонь и груш. Но рука юноши на затворе… Ствол автомата то вправо, то влево: где гуще заросли, там и опасность.

Слух напряжен, как у первобытного человека, ловящего каждый шорох. Капитан Бахтияр Юсубахметов на своей земле и не защищается, а сам ищет противника.

Хусейну нравится командирская выучка. Сокол Таджикистана, Бахтияр получил её в Санкт-Петербургском училище внутренних войск, а боевой опыт приобрел, воюя в Чечне, где терял товарищей, побеждал врагов, матерея в нелегких знаниях о войне и жизни.

Тишина в «зеленке». Воздух упруг. Вот из-за Терека, к которому вышли Бахтияр и Хусейн, слышен один выстрел, другой. «Ветер в нашу сторону», — удовлетворенно подумал Хусейн. А капитан тем временем изучал в бинокль чеченский берег. Хусейн оглянулся, довольно прищурился. «Зеленка» скрывала еще троих бойцов, но он твердо знал, что они не выпускают командира из поля зрения. «Хорошо замаскировались», — размышлял Хусейн.

Движение вдоль Терека проходило без происшествий. Но в день похорон казаков-милиционеров десять чеченцев перешли Терек и, встретив старика-рыболова, сказали: «Старый ишак, ты нам не нужен. Был бы моложе, уволокли бы с собой!».

«Зачем было отнимать у старика хлеб?», — думал Хусейн, удивляясь мелочности боевиков, а потом догадался, что унижение человека — тоже война.

Потом все его мысли были об этих людях. Хусейн считал боевиков самыми разнесчастными. «Все против них, — думал он. — Газеты кричали об их безгрешности, о том, какие они лихие волки, тем самым расставляя капканы, укрепляя боевиков в грехе самолюбования и нераскаянности».

«Засады на дорогах — это страшный грех тела», — вспомнил Хусейн древние мусульманские заповеди. — А вот питаться за деньги, полученные в результате разбоя, грабежа, воровства, — это грехи живота».

Из разведки группа Бахтияра возвращалась другой дорогой — таков непреклонный закон боевых выходов. Где гарантия, что противник не заметил твое движение и не поджидает в засаде?

Только на выходе из «зеленки» капитан сорвал дикое яблоко, попробовал и улыбнулся. Румяный летний аромат плода напомнил далекий Таджикистан. Бахтияр защищал его путь к истине здесь, на границе с Чечней, в борьбе с теми, кто преступал тысячелетние законы добра.

Капитан смотрел на Хусейна, который теперь шел впереди, и сочувствовал его духовным терзаниям: желанию солдата во что бы то ни стало найти Радуева, чтобы отомстить за смерть брата, погибшего при освобождении заложников в дагестанском селе Первомайское в январе 1996 года, мечтам разгромить лагеря Хаттаба, а его самого судить международным судом, где были бы названы и доказаны все грехи этого человека, повинного в смерти родных Хусейну людей.

На заставу они вернулись, когда в небе добрым, согревающим душу светом зажглись первые звезды. «То глаза моих братьев, что погибли, смотрят на меня с небес», — думал Хусейн, обещая себе не складывать оружия, пока на Тереке не восстановятся справедливость и мир.

1999

Защищая Тухчар…

«Если даже бой далек,Плачут жены храбрецов,Ибо знают: их мужьяПервыми идут в огонь…»

С лейтенантом милиции Олегом Курбановым и командиром отделения ополченцев села Тухчар Шамилем Алхулаевым мы поднимаемся на высоту, где 5 сентября этого года приняли бой тринадцать военнослужащих Калачевской бригады внутренних войск. Шестеро из них погибли. Остальных спасли местные жители. Шамилю, который с карабином СКС идет впереди, обязаны жизнью восемь милиционеров и солдат-калачевец. Отец Шамиля — Абдул спас еще троих солдат. Ему же выпала горькая доля: погрузив с односельчанами на машину казненных российских военнослужащих, вывезти их, окровавленных, пролежавших на окраине Тухчара сутки, к Герзельскому мосту, чтобы передать тела федералам.

Мы на высоте — посреди красоты. Горе, ради которого мы поднялись сюда, не позволяет в нее, красоту предгорий, вглядеться. Прежде всего мы смотрим туда, откуда пришли враги — чеченские бандиты, что перерезали горло шестерым взятым в плен военнослужащим: сначала солдату-мусульма-ни-ну, потом старшему лейтенанту Василию Ташкину и остальным, кто больше трех часов, окруженные, дрались на высоте.

Вот их метко разившая бандитов боевая машина пехоты, в конце боя подбитая чеченским гранатометчиком и сгоревшая — одинокий памятник мужеству офицера и бойцов внутренних войск. Всего-то пять суток простояли в Новолакском районе — на южной окраине Тухчара командированные сюда калачевцы. Нетрудно догадаться, о чем, охраняя село, они думали по ночам. От ближайшего чеченского села Ишхойюрт до Тухчара два километра. Пограничная река Аксай для боевиков не преграда: на «Жигулях» переедешь. За ближайшей горкой другое чеченское село Галайты, где полно вооруженных до зубов боевиков.

Наблюдая за селом Ишхойюрт в бинокль, старший лейтенант Василий Ташкин, выпускник Новосибирского училища внутренних войск, фиксировал передвижения боевиков на технике, наличие зенитных средств, слежку за своим постом. Сердце этого командира было не на покое. Его задачей было огневое прикрытие двух милицейских контрольно-про-пускных пунктов: на въезде в Тухчар и на выезде из него в сторону Галайты.

Дагестанские милиционеры нравились ему улыбчивостью, доброжелательностью. Старший лейтенант В.В. Ташкин знал, что вооруженные только стрелковым оружием милиционеры с радостью восприняли появление его БМП-2 с солдатами на броне. Высота, которую он занял, господствовала над селом. Но сам-то старший лейтенант понимал, в какой они, военнослужащие и милиционеры, опасности. Новолакский район Дагестана почему-то был слабо прикрыт войсками. Рассчитывать можно было лишь на самих себя, на боевое содружество застав внутренних войск и дагестанской милиции. Но тринадцать военнослужащих на БМП — разве это застава?

Ребята вырыли капонир для боевой машины пехоты, зарылись в землю с целью круговой обороны. За пять с небольшим суток своего присутствия они не успели крепко-накрепко подружиться с тухчарцами, но искренне посочувствовали ополченцам-селянам, когда власти выдали на 378 лакских, 267 аварских и 140 чеченских дворов всего-навсего пять карабинов.

Карабин Шамиля Алхулаева без наплечного ремня. Чтобы носить его за спиной, он привязал к нему бельевую веревку. Наш разговор на высоте только о погибших ребятах.

— Защищая нас, мусульман, они сражались, как герои, — говорит с болью Шамиль. — Силы были неравны. У боевиков на каждых трех-четырех рация, много гранатометов. Они заняли позиции. И ударили не там, где их ожидали.

Орудие БМП было направлено на высоту, за которой чеченское село Галайты, а боевики открыли огонь с тыла — со стороны дагестанского села Гамиях.

Чечено-дагестанская граница в ночное время была и остается прозрачной. Если только построить подобную Великой Китайской стене оборонительную систему, можно будет вздохнуть спокойно. Вот такое кровавое бандитство подросло и укрепилось в Чечне, пока политикам в Москве думалось, что там все само собой разрешится и успокоится.