Семнадцать левых сапог. Том второй - Вацлав Михальский

Адам был сам не рад, что затеял это с часами. Он не знал, как объяснить Митьке свое чувство времени, да и никто, наверное, этого не смог бы объяснить Митьке так, чтобы он понял. Но в то же время Адам понимал, что оставить вопрос без ответа теперь нельзя.

– Думать надо хорошенько, – тихо сказал он. – Вот хочешь определить время – напрягись, напрягись душой, каждой струночкой напрягись и тогда определишь до минуты.

– А-а! Понятно, – обрадовался Митька. Он сел на топчан, насупился, глубоко вздохнул и стал выпячивать пузо. Скоро оно надулось под грязной майкой, как барабан. Митька яростно напрягался «каждой струночкой».

– Без пяти девять! – выдохнул он сдавленным шепотом, и пузо его сразу опало.

– Разве в пузе душа у тебя? И-ха-ха! Разве в пузе! – до слез хохотал Адам.

– Сам научил! Че смеешься? На спор – точно угадал!

– Ладно, ладно, – миролюбиво согласился Адам, – угадал. Садись есть. – С этими словами он вытащил из тумбочки и положил на стол четыре помидора, хлеб и кусок сала, завернутый в газету.

– Не хочется… – сказал Митька.

– А-а-а! – протянул Адам, увидев пустую тарелку из-под «наполеона».

– Бэ-э-э! – передразнил Митька. – Я пойду погуляю покамест. Я вообще здесь буду, ты тогда свистни.

Адам ел сладковатые помидоры и думал о том, как хорошо, как счастливо, что рядом с ним есть сейчас этот лопоухий маленький дьявол. Он чувствовал, что благодаря Митьке душа его чуть-чуть стала отходить и где-то на самом дне ее вновь затеплился крохотный огонек живого.

Поев, Адам перекинул через плечо бушлат и вышел из своего дома в «ночное».

Воздух был сухой и горячий, дышать было тяжело. Адам огляделся по сторонам – Митьки нигде не было видно.

– Эй! – тихонько крикнул Адам.

Митька не откликался, но Адам чувствовал, что он где-то рядом и смотрит на него.

– Вернись, надень рубаху, – нарочито негромко посоветовал Адам, перекидывая бушлат на левую руку, а правой доставая из штанов свою привычную трубку и кисет, – надень, скоро похолодает, в майке замерзнешь.

– Иа-у-и-и-у-у! – раздался обезьяний клич над головой Адама, и, зашумев ветками, Митька ловко соскользнул с дерева. – Слышь, а как ты узнал, что я тут, у тебя на спине глаза, что ли?

– Угу, – отвечал Адам, утрамбовывая табак в трубке большим пальцем.

– И так жарко, аж потно, нужна мне была эта рубашка.

– Пойди, пойди, – настоял Адам, – а то не возьму с собой.

Митька нехотя поплелся в сторожку. Но рубашку так и не надел, а повязал ее рукавами посреди живота.

– Жарко так, хуже, чем днем. Наверно, дождик будет. Скажи?

Адам поглядел в глухое беззвездное небо, глубоко втянул воздух носом, будто принюхиваясь.

– Будет, еще какой, токо не скоро, часа через два.

– А ты по чему определяешь, что через два?

– Не знаю, так определяется, по всему. Адам раскурил трубку, и они двинулись по темной, не освещенной луною однотонной аллее.

– Слышь, так не интересно! Слышь, давай в вой ну играть, – забегая вперед старика, попросил Митька.

– К примеру? – спросил Адам, сплевывая попавшую далеко в горло табачную накипь.

– Ты мне приказы отдавай, а я буду исполнять. Например, я буду капитан, а ты… – Митька соображал, в какой чин можно возвести Адама. – А ты – генерал. Понял? – Митька возвел его в столь солидный чин больше потому, что ему было приятно общаться не с кем-нибудь, а с генералом.

– Ну-ну, так уж и генерал! – польщенно пробормотал Адам.

– Генерал-майор! – подтвердил Митька. И тут же забежал перед Адамом, встал, выпятив пузо и бросив растопыренную пятерню к своей лохматой голове.

– Товарищ генерал, капитан Горешин прибыл в ваше распоряжение!

– Отставить! К пустой голове руку не прикладывают, – внушительно сказал Адам.

– Виноват! – Митька моментально положил левую ладонь себе на макушку дощечкой и снова поднял правую руку к козырьку.

– Вольно! – скомандовал «генерал».

«Капитан» опустил обе руки и продолжал стоять перед ним, подняв кверху свои хитрые глаза и дожидаясь приказаний.

«Генерал» в задумчивости плямкал трубкой.

«Он как Кутузов, только с двумя глазами», – подумал Митька, глядя на суровые, размытые темнотой черты лица Адама.

– Внимание, ставлю задачу! – твердым, совсем непохожим голосом сказал «генерал», и лицо его осветилось какой-то такой новой силой, какую Митька никогда прежде не замечал у других людей. – Ставлю задачу: подразделению капитана Горешина выйти на левый фланг обороны противника, прорвать ее в районе кочегарки и идти на соединение с кавалерийским эскадроном, который предпримет одновременную атаку на правом фланге противника. Цель – зажать противника в клещи. Вопросы есть?

Митька остолбенел от такой речи Адама. Старик был совершенно неузнаваем: и голос его стал совсем непохожий на прежний – такой твердый, по-настоящему командирский, и он так правильно, так четко произносил все слова, как по писаному.

Адам и вправду говорил сейчас не своим голосом. Он говорил голосом командира своего полка Ивана Дмитрича. За три года войны он столько слушал оперативных командирских совещаний, что знал все слова, которые обычно там произносились, в той или иной перестановке, наизусть.

– Тэ-эк! Вопросов нет? О выполнении доложите.

Митька продолжал стоять.

– Можете идти!

– Есть! – Митька махнул под козырек и, повернувшись через правое плечо, побежал по аллее, а потом свернул в кусты, и скоро даже их шороха не стало слышно.

Глядя ему вслед, Адам широко и упоенно улыбался. Вместе с этой шуткой в его старом сердце ожили боль и радость жестоких и пламенных военных лет. Глядя в темную глубину аллеи, Адам видел своды землянки, освещенные неверным желтым огнем коптилки, сделанной из конусной гильзы зенитного снаряда, видел лица усталых людей, склоненных над трехверсткой. Где-то недалеко рвались снаряды, и комья глины опадали с потолка на карту, а он, гвардии рядовой Алексей Зыков, «соображал» в углу землянки чайку на стол. Командир полка, Иван Дмитрич, ставил задачу батальонным и ротным, а его задача была «организовать» на стол. Угощать чаем или чем другим, что бог послал, была его, Алексея, добрая воля. А как не угостить человека – может, через час смерть его настигнет. За это младшие командиры и вообще все в полку любили Алексея и звали его Степанычем.

– Господи, да чем же я виноват?! – подняв лицо к темному глухому небу, прошептал Адам. – За что мне эта чаша?!

Тем временем Митька Кролик настороженно пробирался между кустами орешника, крепко зажав в правой руке короткий изогнутый обломок палки – пистолет. Ночь была темная. Митьке было страшновато, в груди у него ходил холодок.

«Кавалерийский эскадрон – мерин, – думал Митька. – Где же он есть, как я с ним буду соединяться?»

Показался угол кочегарки. Митька весь напружинился, поднял вверх руку с пистолетом – оказывается, это была ракетница.

– Зеленая ракета! – прошептал Митька. – К-кых! – и долго глядел в небо, следил за полетом ракеты, пока она не упала. И тогда с криком: «Батальон, в атаку» – устремился к кочегарке.

Строчили пулеметы, хлопали одиночные выстрелы, был и штыковой бой. Но долго ли, коротко ли, кочегарка была взята, противник смят и уничтожен. Дело оставалось за кавалерийским эскадроном. «Но где же этот несчастный мерин?»

Митька прислушался, все было тихо, только громко стучало его отважное сердце. Митька вытер ладонью пот с лица – в пылу боя он очень разжарился – и приказал отделению разведчиков установить местонахождение кавалерии. Балансируя на цыпочках, разведчики двинулись по черной земле за угол кочегарки, потом свернули в глухую боковую аллею – там между кустами была хороша трава и была полянка, на которой любили бывать Адам с мерином. Митька угадал: разведчикам удалось обнаружить кавалерию именно там. Она стояла посреди поляны и, опустив морду, заправлялась после тяжелого боя.

– Товарищ капитан, эскадрон нашей кавалерии обнаружен в квадрате четыре-десять! – донесла разведка. – Эскадрон ищет соединения с нами. Путь наш свободен.

– Вперед! – скомандовал капитан.

Через четыре секунды «подразделения» соединились. «Капитан» в восторге от удачного боя бросился мерину на шею и поцеловал его в плоский шелковый лоб. Мерин не понял его и испуганно отскочил в сторону.

– Слышь, ты! Сегодня ночное, сегодня я тебя буду пасти! – похлопал он мерина по морде. Мерин не совсем любезно клацнул зубами.

Высоко в небе ударила причудливая молния, похожая на корневище, ослепительная, с голубыми краями. Далеко впереди осветилась плоская вершина огромной горы, у подножия которой стоял город. Гром донесся не скоро. Глухой, отдаленный, он, казалось, с трудом пролетал сквозь этот тяжелый влажный воздух.

«Надо искать пацана, – озабоченно подумал Адам. – В горах уже полыхает, скоро к нам спустится».

– Митька! – крикнул Адам.