Журнал Наш Современник №10 (2002) - Журнал Наш Современник

И, почувствовав немой вопрос во взгляде Мукарова, добавил:

— Думаю, что все улажено.

С этими словами Тыковлев заковылял наверх по гранитной лестнице, оставив стоять у машины опешившего Мукарова.

— Алексей, — наконец пришел в себя Мукаров, — куда это вы ездили?

— В Пратер. Он там на лавочке посидел со своим американцем.

— А-а, — неопределенно протянул Мукаров, но вовремя остановился, решив, что от комментариев лучше воздержаться.

*   *   *

Мукарова держали долго в приемной министра на седьмом этаже МИДа. Андрей Андреевич был занят. То и дело у старшего помощника Василия Георгие­вича на столе загоралась красная лампочка.

— По первой вертушке говорит, — многозначительно изрекал Василий, по прозвищу Темный, и вздыхал, как бы выражая сожаление то ли по поводу того, что заставляет Мукарова ждать, то ли по причине того, что ходят тут всякие бездельники и от государственных дел отвлекают.

— Так ты, Коля, все же скажи, с чем ты из Вены приехал, — сказал Василий, закуривая.

— С приветами тебе и всему доблестному секретариату, — напряженно улыбнулся Мукаров.

— С приветами? А где же эти приветы? — деланно удивился Василий. — Альберт, — обращаясь к лысому помощнику, сидевшему за столом напротив, продолжал он, — ты видел эти приветы? Неужели в Вене, во всей Вене только всего и приветов? — Василий отворил тумбочку своего письменного стола и уставился на одиноко поблескивающую там бутылку виски. — Я слышал, Коля, что в Австрии великолепное вино, и пьют его как воду. Ты не замечал?

Василий Георгиевич тонко улыбнулся и пустил под потолок струйку белесого дыма.

— Будет тебе вино, будет, — извиняющимся голосом произнес Мукаров. — Не мог я сегодня все сразу принести. Рук не хватило. Тебе же одну бутылку не принесешь. Ящик нужен. Стоит, ждет тебя. Не волнуйся...

— Саша, пойди посмотри в телевизор, — миролюбиво отреагировал Василий.

Один из молодых работников прильнул глазом к замочной скважине в двери, ведущей в кабинет министра:

— Нету его там. Ушел, наверное, в комнату отдыха.

— Сейчас выйдет, — уверенно спрогнозировал Василий. — Гантелями он уже занимался. Чай пить еще рано. Сейчас выйдет. А ты, Коля, все же сказал бы, что тебе от министра надо. Если подарок передать, то оставь здесь. Я это лучше тебя сделаю. Если на посла пришел жаловаться, то не советую. Чего тебе надо? Назначение уже получил. Мало тебе зам. начальника управления? Больше все равно не получишь.

— Клянусь тебе, Василий Георгиевич, ничего просить не собираюсь. Дело есть. Какое? Могу сказать только министру. Только ему и только наедине. А он пусть решает...

— Саша, глянь еще разок! — крикнул Василий Георгиевич. — Вернулся? Ну, иди! — Василий Георгиевич толкнул Николая в спину. — Смотри, не долго!

Мукаров растворил небольшую лакированную дверь и, пригнув голову, вошел в кабинет. В комнате было полутемно, занавески, как всегда, задернуты. На столе горела большая лампа с зеленым матерчатым абажуром. Громыко сидел у стола и что-то писал своим любимым синим карандашом, выводя на бумаге крупные корявые буквы.

— Разрешите, Андрей Андреевич, — сразу охрипшим голосом сказал Мукаров и, уловив едва заметный кивок головы, двинулся вперед к маленькому приставному столику с двумя тяжелыми креслами, упиравшемуся в массивный письменный стол министра. Продвигаясь вперед по мягкому ковру, он ни на секунду не упускал из виду лица министра, который, несколько выпятив губы вперед, разглядывал только что написанную им фразу. Видать, фраза министра удовлетворила, он кивнул головой и поднял глаза на Мукарова.

— Здравствуйте, товарищ Мукаров, — Громыко сидя протянул Николаю руку и кивнул на одно из двух кресел, что означало приглашение садиться.

— Вас можно поздравить с завершением загранкомандировки и новым назначением. Вы, наверное, были рады вернуться, — слегка улыбнулся Громыко, — и Тыковлев вас отпустил. Как там австрийцы? Будут они соблюдать госдоговор или хитрить будут?

— Хитрить будут, — охотно поддержал министра Мукаров. — Они из породы тихарей. Все потихоньку и ласково делают. Но линию свою гнут. Смотреть за ними надо в оба глаза.

— Ну, а как вы считаете, — неожиданно насупился Громыко, — посольство наше в Вене со своими задачами справляется, или мы там все же недорабатываем? Имейте в виду, мы не имеем права проводить неэффективную политику. Нас в последнее время хвалить стали. Молодцы, мол. А я считаю, что это долг наш. Ни одно государство не может позволить себе проводить плохую, непродуманную внешнюю политику. Тем более такое государство, как Советский Союз. Мы не можем позволить себе потерять ни йоты из того, что было завоевано ценой миллионов жизней советских людей. Стоим в Европе и должны стоять. Непоколебимо! Это нам наши мертвые завещали. И в Австрии должны стоять твердо, не поступаясь нашими интересами ни на минуту. Немцев мы, наконец, обломали. Подписали они Московский договор и ратифицировали. А ведь как кочевряжились! А мы все же эту борозду поперек Европы пропахали. На века пропахали. Австрийцы для себя тоже выводы должны делать. А то, видите ли, они хитрят. На то и кот, чтобы мыши не наглели.

— Андрей Андреевич, — нерешительно начал Мукаров. — Поэтому я и попросился к вам на прием. — Он перевел дух и, глядя в глаза министру, отчеканил: — Тыковлев не наш человек. Он на них работает. Если оставите его там, он большую беду наделает.

— Вы имеете доказательства? — пожевав губами, спросил Громыко.

— Имею наблюдения. Кроме того, один из моих хороших “контактов” мне прямо сказал перед отъездом, что посол давно уже не об интересах Советского Союза заботится. Он их, он не наш человек.

— Вы были бы готовы изложить ваши наблюдения и подозрения в отношении Тыковлева с полным сознанием той политической и моральной ответственности, которую на себя берете?

— Конечно, Андрей Андреевич. В ином случае я бы не пошел к вам. Разумеется, я могу ошибаться. Пусть проверят. Но лично я уверен почти на сто процентов: Тыковлев — враг.

Громыко снял трубку белого телефона и попросил соединить его с Андро­повым.

— Здравствуй, Юрий Владимирович. Мы с тобой сегодня еще не общались. Дело есть. Приехал наш советник-посланник из Вены. Да, да, товарищ Мукаров. Тыковлев просил его заменить. У него есть некоторые наблюдения. Прими его и послушай. Потом посоветуемся. Ну, привет тебе и добрые пожелания. Завтра на политбюро увидимся.

Громыко нажал на кнопку звонка. В кабинет влетел с блокнотом в руках Василий Георгиевич.

— Макаров, — нарастяжку заговорил министр. — Свяжитесь с помощником Юрия Владимировича и отправьте к ним товарища Мукарова. Его ждут.

Министр опять наклонился над своей бумагой и зашевелил губами. Василий дернул Мукарова за рукав и прошептал:

— Пошли!

Николай поднялся, слегка поклонился, сказал: “Спасибо, Андрей Андреевич. До свиданья” — и начал пятиться к выходу.

Громыко поднял глаза на него и молча кивнул. Николаю показалось, что он хотел что-то ему сказать вдогонку. Но не сказал. На губах у министра промелькнула легкая безадресная улыбка. И в этот момент вдруг Николай ясно осознал, что по-иному министр вести себя и не мог. Он, который прошел Сталина, Вышинского, Берию, Хрущева и Брежнева. Не его это дело, в конце концов, ловить шпионов и разоблачать предателей. Не его кадр Тыковлев. Достаточно он натерпелся со своим предателем — рыжим Шевченко. Этого ему из ЦК прислали. Решат его теперь отозвать, туда ему и дорога. Доказывать же свои подозрения он предоставляет Мукарову. Докажет — молодец, не докажет — пусть на себя пеняет.

“C’est la viе, — подумал Николай. — Век живи, век учись. Интересно, a будет ли Андропов выводить Тыковлева на чистую воду? Он ведь сейчас дисциплину наводит... Щелокова прогнал... Так-то оно так. Да кто же его, в конце концов, знает...”

*   *   *

Доклад Андрея прервал резкий пронзительный звонок. Андрей остановился на полуслове и посмотрел на Громыко, как бы спрашивая: “Мне, может быть, выйти?” Когда звонил этот телефон, называвшийся прямым, полагалось привстать и обозначить свою готовность удалиться, чтобы не мешать министру разгова­ривать с высшим руководством и не слышать чего неположенного.

Но уходить не хотелось. Не так часто удается прорваться к министру и поговорить о всех делах. Он все время занят. Андрей еще не успел получить от него ответы на вопросы, которые надо решать. А послезавтра лететь опять на переговоры, что-то говорить американцам в условиях, когда все уже сказано, все аргументы исчерпаны, когда того и гляди произойдет скандал. Выйдешь сейчас, а потом назад уже не войдешь. Очень даже может так получиться. Что-то другое закрутится. Внимание министра переключится на какой-нибудь срочный сюжет. Полезут вперед другие заведующими отделами или, хуже того, заместители министра, которым надо уступать дорогу. Ты, мол, уже там был, целых полчаса сидел. Не сумел доложить и получить указаний, значит, сам дурак. Что, министру только и дела, что с тобой заниматься?