«Я крокодила пред Тобою…» - Татьяна Малыгина

– Ну что? Чего молчишь?

– Хорошо. Что-нибудь придумаем. Я скажу ему, что у меня есть ты.

– Вот и умница.

– Ирку сегодня разорвет.

– В смысле? Какую?

– Да нашу, из магазина.

– А что с ней?

– Пока ничего. Она к тебе сегодня идет, дверь какую-то покупать.

– О как! Знаешь? Да, она хочет мою дверь купить.

– Да никакую дверь она не хочет! Тебя она хочет затащить в постель!

Марина расстроилась.

– У-у, девчонки! Да у вас поединок за красавца-холостяка! – Олег засмеялся.

Он подошел к Марине, встал на коленки и положил свои руки на ее.

– Ревнуешь?

– Вот еще…

– Не ревнуй. Я реально продаю дверь. И не она ко мне, а я к ней пойду замеры делать.

«Хрен редьки…» – Марина не утешилась. Олег посмотрел на нее. «Испуганная, уставшая от забот, взъерошенная девчонка. Очень милая. Что так притягивает к ней? Простая, веселая, совсем без пафоса. Привыкла довольствоваться тем, что имеет. Пальцы гнуть не будет. Не рано я вещи собрался переносить? Да нет, не рано. В самый раз. Это моя женщина».

– Мариша, обещаю. Только дверь! – Олег встал. – Все! Я пошел домой отсыпаться. Буду до обеда дрыхнуть. Гостя проводи?

Марина закрыла за Олегом дверь. Глаза слипались. «Еще есть три часа поспать. В садик не поведу, матери позвоню… Вовке сказать… Ирка с ума сойдет…» Натянув на нос уютное одеяло, Марина впервые за долгие месяцы крепко уснула.

Тамара Николаевна пришла к девяти. Заглянула в мусорное ведро, открыла дверки шкафчика над мойкой.

– У-у-у, понятно, опять бардашничала с кем-то. Ты посмотри, шампанского две бутылки, – она открыла дверцу холодильника, взяла початую бутылку водки. – И водку пили, ну собака!

Тамара Николаевна бормотала себе под нос, думая остаться не услышанной, она не заметила Марину с Машкой на руках, стоявшую в проходе.

– Мама, покормишь ее? Я на работу буду собираться.

– Да-да, миленька моя, иди, ты нам не нужна, – засуетилась Тамара Николаевна, пряча глаза. – А что, Володя вчера приходил?

– Да, Володя.

– А-а, ну и хорошо. Иди-иди, собирайся. Машенька моя, иди к бабе Томе.

Тамара Николаевна взяла внучку, посадила на высокий детский стульчик и повязала слюнявчик.

– Баба кашки принесла, ам-ам будем, а то маме некогда приготовить, у мамы дела, провались они пропадом,.. открывай ротик.

Маша послушно открывала рот за маму Мию, за папу Ову, за бабу Тёму, за деду Ваю. Невыспавшаяся Маринка, еле волоча ноги, как лунатик, бродила по комнатам, не понимая, что ищет.

– Ну, ты чё там еле шастаешь? Опоздаешь ведь! Спать ночью надо, а не бардашничать!

– Мама, не начинай, без тебя тошно.

– Да без меня все подохли бы давно, – беззлобно, в полной уверенности ответила мать, – во сколько сегодня придешь?

– Как обычно, не задержусь. Мам, мне надо, чтобы ты сегодня или завтра Машку с ночевкой взяла.

– Чё опять? Собрались куда?

– Нет, – Марина смотрела, как Тамара Николаевна нарочито тщательно, поджав губы, выскребывает из тарелки кашу. – Правда, нет, мам. Причина серьезная. Мне поговорить надо с Вовкой.

– Затеяли что?

– Ну не затеяли. Просто разговор серьезный. Возьмешь?

– Когда надо-то? Возьму, куда деваться. Скажи заранее только.

– Ладно. Спасибо, мам!

– Да ладно, иди уже.

Маринка шла по улице. Глаза слипались, в голове гудело. И ей было все равно, что на нее оборачивались люди. «Чудная девка какая-то! Идет, улыбается». Сердце билось часто-часто, дыхание захватывало, Марина не замечала противного ветра, кидающего в лицо холодные капельки дождя. У нее горели щеки и ладони, она чувствовала необычную горячую наполненность тела внутри себя, от головы до колен. «Господи, как все ярко вокруг!» Каждый удар сердца с силой толкал кровь, Марина физически чувствовала, как она бежит по венам, переполняя, как чашу, ее всю. Еще чуть-чуть – и расплескается счастье. «Необычное такое состояние – приглушенность мыслей, вялость и наполненность тела одновременно. Бывает так?»

– Ты что так сияешь, подружка? – Ирочка оторвалась от зеркала, обернувшись на вошедшую Маринку. – И без зонтика… под дождем.

– Просто настроение хорошее, – еле сдерживая себя, чтобы не рассказать все Иришке, ответила Марина.

– Я тебя что-то такой не видела раньше. Давай рассказывай! С кем ночку коротала?

– Да ни с кем! Просто. Все-про-сто-так!

– Не хочешь, не рассказывай, – попыталась обидеться Ирочка.

Время рабочего дня тянулось еле-еле. Марина каждые десять минут смотрела на часы. Должен прийти Олег. Заберет Ирку, и они пойдут к ней домой. Дверью заниматься. «Нет, я этого не вынесу! Какая дверь? Что за ерунда? Взрослые люди, не могли умнее придумать?» Марина накручивала себя, она не слышала покупателей, переспрашивая их, отвечала рассеянно, подавала не то, что просили. У Ирочки сегодня в отделе было много клиентов. «Слава богу, не надо с ней общаться». Маринка села на маленький стульчик и спряталась за прилавок.

– Мариша? Ты где? – голос Олега неожиданно накрыл ее сверху. – А-а, под прилавком валяешься, пьянчужка?

– Привет, – Марина сразу успокоилась, – от пьянчужки слышу. К Иришке своей?

– Вообще-то, к тебе. Ты помнишь, что я сегодня к тебе переезжаю?

– Я помню, что ты сегодня дверями торгуешь.

– Ну да, а потом к тебе.

– Товар будешь сдавать?

– Не буду. Ждешь?

– Приходи.

«Так вот все просто, что ли? Приходи…»

– О! Олежка, приветик! – Иришка зашла к Марине в отдел, – приходишь ко мне сегодня?

– Привет, Ириша! Да, к восьми не поздно будет?

«Он что, дверь с собой принесет? В кармане? Как косметический карандашик? Или под мышкой?» – Марина не совсем понимала, как будет происходить факт приема-передачи имущества.

– Давай, нормально. Буду ждать, – кокетливо промурлыкала Ирочка, не особо спеша к покупателю, тыкающему пальцем в витрину со словами: «Девушка, можно вас?» Наконец она отлепилась от Калугина и, оборачиваясь, пошла за прилавок, многообещающе улыбаясь.

– Олег…

– Марина, перестань. Все нормально.

– Ты к ней-то зачем идешь, если дверь у тебя дома?

– Я поеду к Ирке, замеряю проход, заберу ее и отвезу к себе. Там она посмотрит дверь, если понравится, мы ее сразу грузим и везем к ней.

– А сама она не может до тебя доехать?

– Да мне нетрудно ее забрать. И договаривались же. Ну ты ревнивая!

– Ладно, считай, поверила, – Маринка недовольно замолчала, – иди уже.

– Гонишь?

– Хочу, чтобы вся эта канитель с дверями закончилась уже. Что за двери-то?

– Входные, после ремонта у меня остались. Красивые. Показать?

– Спасибо, не надо. Оставим красоту для другой. Она поставит, схожу к ней полюбуюсь. Если пустит. Я ей ничего не сказала про нас. Она тебя сегодня клеить будет.

– Все, Мариша, до вечера! Я позвоню.

«Ну и пусть. Пусть едут! Как будет, так будет».

Иришка ждала конца рабочего дня, как на иголках.

– Маринка, все! Сегодня цап-царап! Слушай, я вспомнила, Олег говорил, у него девчонка какая-то есть, на Болотном живет. Он с ней около полугода встречается. Не знаешь, что за краля?

Сердце Маринки ухнуло и осталось еле трепыхаться где-то в районе почек. «Девчонка? А он сегодня с вещами придет… Ирка с дверью… мать с Машкой, разговор с Вовкой…».

– Не знаю. Нам закрываться пора. Я пошла. До завтра, – устало сказала Марина.

– Пока! Завтра расскажу!

– Угу, жду, в картинках.

По серым улочкам Марина брела под зонтиком домой, дрожа от холода и уныния. Ветер продувал насквозь, противный комок под солнечным сплетением не давал вздохнуть полной грудью.

Тамара Николаевна встретила дочь у порога. Она уже оделась и наводила ревизию в своих авоськах. Маша радостно обняла маму за шею и стала копошиться в ее сумке.

– Машуня, на, мама тебе сникерс принесла.

– Опять ведь покроется коростой от этой дряни! Не носи ты это говно!

Машка двумя ручками прижала шоколадку к груди.

– Моя, не гано.

– Твоя, твоя, дурауманет. Я пошла. Че, когда девку-то забирать?

– Скажу.

– Закрывайся, а то утащат все!

Марина закрыла дверь. Полвосьмого. Звонок.

– Алло?

– Привет! Я зайду сегодня, – радостный Вовкин голос окатил Маринку почти кладбищенским холодом.

«Только тебя сейчас и не хватало!»

– Нет, сегодня не зайдешь.

– Чего это?

– А то. Не зайдешь – и все. Дела у меня.

– Ну-ну. Хахаля ждешь?

– А не твое дело.

– Точно, хахаля! И кто он?

– Конь в пальто.

– Ты сегодня хамишь. Что-то сегодня у нас с тобой не то. Приду обязательно.

– Я не открою.

– Посмотрим.

Ту-ту-ту-ту-ту… «Посмотрим».

Очень хотелось спать. Она прилегла на диван, Машуня на полу пеленала пластмассового пупса. У Марины было ощущение, что она уже очень давно живет с Олегом, и сегодня он ушел по каким-то своим неотложным делам. А Вовка – просто какая-то нелепая помеха в их жизни. «Что происходит? Что? Калугин в моей жизни – сутки, Вовка – шесть лет, и после одной вчерашней ночи я готова забыть все ради сомнительной связи? Но ведь я ни в чем не сомневаюсь. И нет никакой связи, пока я не решу, чему быть в нашей с Машкой жизни и кому с нами быть. И что значит забыть все? Что, кроме Машкиной жизни, дал мне мужчина, которому я доверилась? Нелюбовь и от себя зависимость. Тогда что, вообще, я теряю? Ничего, просто рву давнюю болезненную связь, основанную на его хроническом эгоизме и одиночестве, патологическом ко всему и всем равнодушии».