Отходная молитва - Дэвид Боукер

Главным блюдом ужина был пирог с дичью, явно некогда обитавшей в поместье Хьюго Принса. Пирог оказался вкусным, удачно приправленным специями, однако аппетит Лаверна был безнадежно загублен событиями сегодняшнего дня.

Лило принялась игриво тереться под столом пяткой о его ногу, и Вернон благоразумно решил не дожидаться десерта. Сославшись на усталость, он вернулся к себе в комнату и принялся перелистывать номер "Популярной классики".

Минут через двадцать раздался стук в дверь. Лаверн с испугом подумал, что это опять похотливая Лило.

— Кто там? — спросил он намеренно старческим голосом.

— Эдисон. С вами все в порядке?

Вернон открыл дверь, и девушка вошла в комнату, принеся с собой легкий аромат пачулей.

— Разумеется, со мной все в порядке, — откликнулся Лаверн. — Что случилось?

Девушка легонько прикоснулась к его лбу.

— Вы уверены? У вас какой-то чересчур шутливый голос.

— Я симулировал серьезное заболевание, если хотите знать.

Эдисон решительно шагнула к его кровати, повернула журнал обложкой вверх и улыбнулась:

— Значит, вы не шутили? Когда говорили о том, что любите читать перед сном.

На ней был мешковатый, затрапезного вида серый свитер и старые рваные джинсы. Несмотря на это, Эдисон выглядела восхитительно, и Лаверну с его старомодными манерами подумалось, что ей не следует находиться в комнате женатого мужчины, особенно после десяти часов вечера.

— Итак, юная леди, чем могу быть вам полезен?

Эдисон хихикнула:

— О Господи! Вы какой-то весь скованный и чопорный. Настоящий брюзга. Разве нельзя просто зайти и сказать «привет», если вам это хочется?

На лице Лаверна явственно отразилось смущение.

— Конечно. Извините. Конечно же, можно.

— Я рассказала о вас Хьюго. О том, как вы дали мне денег на Рождество. Это, наверное, произвело на него впечатление. Он просил узнать, не сможете ли вы прийти к нему в его личную гостиную. Выпить вместе с ним.

— Что? Вы хотите сказать, он приглашает меня зайти к нему? Меня одного?

— Нет. И меня тоже. Еще там будет Иоланда.

— Значит, Иоланда его жена?

— Нет, — ответила Эдисон с легкой ироничной улыбкой. — Впрочем, не исключаю, что она не против ею стать.

Вернон ненадолго задумался над предложением Хьюго.

— Даже не знаю. За сегодняшний день ваш друг Хьюго до чертиков утомил меня. Вы, может быть, не в курсе, что он спалил мою куртку, когда показывал один из своих дурацких фокусов.

Лукаво улыбаясь, Эдисон подошла к шкафу и быстро вытащила из него куртку Лаверна, аккуратно висевшую на вешалке.

— Вы имеете в виду эту куртку?

У Вернона от удивления отвисла челюсть. Правый рукав самым чудодейственным образом оказался цел. Куртка смотрелась абсолютно новой. Лаверн недоверчиво подергал ее, ожидая какого-нибудь очередного подвоха. Не выпуская из рук куртки, Эдисон снова подошла к шкафу и извлекла оттуда, казалось бы, безнадежно испорченные рубашку и свитер. Они тоже оказались как новые.

Лаверн тихонько чертыхнулся и удивленно покачал головой:

— Просто невероятно. Действительно, все в порядке.

— Ага. Он подумал, что вы останетесь довольны. Он меня отправил сюда с этими вещами, пока вы обедали. Ему хотелось устроить для вас сюрприз.

— Что ж, ему это удалось. В очередной раз. Но… как? Это совсем другая одежда или?..

Эдисон пожала плечами и усмехнулась:

— Не знаю. Должно быть, это обыкновенное чудо. Пойдемте. Хьюго ждет вас.

Принс обитал в северном крыле здания, среди множества пыльных, затянутых паутиной шкафов и навечно запертых комнат, никогда не видевших дневного света. Лаверн подумал, что скорее всего этим и объясняется болезненная бледность хозяина усадьбы. Эдисон вела Вернона за собой по узким коридорам мимо темных лестничных пролетов. Узкие высокие окна выходили на парк и грязновато-бурое заболоченное пространство вокруг.

Оказавшись в широкой длинной галерее, Эдисон коротко постучала в массивную дубовую дверь, и они с Лаверном вошли внутрь.

Принс стоял возле ярко полыхавшего камина, греясь у огня. Иоланда, скрестив по-турецки ноги, восседала в обтянутом кожей кресле. Почти всю стену над ее головой занимал огромный аляповатого вида гобелен с изображением рыб, волн и облаков. Иоланда смерила вошедших бесстрастным взглядом и вновь уткнулась в лежавшую у нее на коленях книгу.

— Привет, привет! — жизнерадостно произнес Принс, похлопав Лаверна по плечу. — Я думал, вы наденете вашу новую одежду, которую я заказал специально для вас.

— Как вы это сделали? — поинтересовался Лаверн.

Принс снисходительно улыбнулся:

— Спросите как-нибудь в другой раз. Когда мы познакомимся поближе.

От Лаверна не ускользнула мощная энергетика взгляда Принса, которую, как он предположил, американец намеренно вырабатывал в себе. Типичный признак профессионального мошенника с задатками гипнотизера — взгляд, устремленный собеседнику прямо в глаза. Таким взглядом отвлекают внимание от руки, шарящей в чужих карманах.

— Кстати, еще раз спасибо вам за ваш подарок. Я смогу спокойно пожить, удалившись от дел, на ваши пятнадцать фунтов, — игриво произнес Принс.

Лаверн мрачновато улыбнулся:

— А как вы поняли, что это я?

— Потому что вы — единственный из всех присутствующих, кто считает меня мошенником.

Лаверн пожал плечами, но сказать ничего не успел — Принс не дал ему высказаться.

— Пожалуйста. Мне все равно. Забудем об этом. Ваш «подарок» был точно рассчитанным оскорблением. Мы оба прекрасно знаем это. Эдисон рассказала мне, что вы дали ей деньги на Рождество, когда она отчаянно в них нуждалась. Этого достаточно, чтобы я считал вас достойным моего гостеприимства. У меня есть коньяк пятидесятилетней выдержки. Выпьете со мной?

Лаверн принял предложение Принса и присел на комковатую с вида софу. Эдисон вытащила на середину комнаты огромную подушку-пуф и с независимым видом уселась на нее. Затем, задрав вверх джемпер и покопавшись в нагрудном кармане, вытащила оттуда небольшую жестянку с табаком, пачечку бумаги для самокруток и еще какой-то крошечный шарик, обернутый в серебристую фольгу. Лаверна посетило неприятное чувство, что сейчас он станет свидетелем некоего правонарушения.

Тем временем Принс подошел к шкафчику-бару в углу комнаты, плотно уставленному бутылками. Стоя спиной к Лаверну, он плеснул из бутылки в два бокала, стараясь разлить благородный напиток строго поровну. Вернувшись на место, он передал один из бокалов Лаверну, который тем временем разглядывал огромную, написанную маслом картину над камином. На ней был изображен увешенный кроликами браконьер, в которого вцепились два огромных слюнявых мастиффа.