Слишком борзая! - Алина Савельева

Красивая, гордая, моя! Спина прямая, словно кол проглотила, плечи расправлены, на губах ярко-красная помада и в серебристых глазах столько блеска, что можно ослепнуть. На тонких шпильках, печатая каждый шаг, она приближалась ко мне, казалось, слишком медленно. Несколько чертовых метра от крыльца до кустов, словно в замедленном просмотре, тянулись как резинка.

Вечерний легкий ветерок придавал атмосферности и неповторимости моменту, подхватывая огненно-рыжие локоны Милены и путая их своими невидимыми пальцами.

— У вас, в вашей хваленой Европе, не знают о существовании телефона и элементарных правилах этикета? — сложив руки на груди и высокомерно задрав подбородок, спросила язва моя. Московская.

Вот же дрянная девчонка! Сама же мои звонки игнорирует, но пытается всю вину за мое вторжение перевалить на меня. Чисто женский подход!

— Так я же в России. На звонки принцессы тут не отвечают, пришлось по старинке — три дня скакать на лошади и лезть в окно, чтобы пригласить на ужин.

Быть самоуверенным самцом, когда ткань твоих порток на заднице похожа на решето, задача не из легких. Тем более, когда свидетелями столь эпичной встречи становятся все члены семьи избранницы. Видимо, от этого проснулась злость, как часть брони подпорченной репутации.

— Даже в России, приходя во дворец к родителям принцессы, нужно соблюдать традиции! — продолжала упорствовать Милена.

— Я не знал, что вся ваша царская чета здесь, иначе захватил бы калым. Маме букет ромашек, папе медовуху… или что у вас тут принято пить? Водку? — приходилось мне стоять полубоком к родственничкам, пряча дырявые тылы от их взоров.

— Текилу и лайм! — слышу звонкий, веселый голосок мамы. — Соль, я слышала, у него уже есть!

А маманя-то остра на язык! Хотя чему я удивляюсь? Мое яблочко наливное недалеко от этой яблони укатилось.

Желание коснуться ее застило все прочее. Стоять на месте я был не в силах и дернулся было сделать шаг к Милене, как в мои плечи тут же уперлись тяжелые ладони — Макара и его копии.

Взбесившееся либидо и измучившая меня тоска по Милене клокотали внутри, и я готов был драться со всеми, кто станет на моем пути, но благо очередного пробуждения под окуляром «Сюртука» удалось избежать.

— Я сама разберусь! Все нормально! — остановила назревающий конфликт Милена.

Далее была немая сцена, в которой даже мне удалось почувствовать нечто невероятное. Милена молча переводила взгляд от одного своего брата к другому, бросила выразительный взгляд и родителям. После чего они все четверо удалились. Стойкое ощущение, что вся семейка освоила телепатию и без труда понимают друг друга, не произнося ни звука.

Однако рано было праздновать победу. Вредная девчонка тут же предупредительно выставила ладонь, запрещая мне к ней приближаться.

— Вынуждена тебе отказать, Тимур. У меня уже давно… с прошлой пятницы есть парень, — с обманчиво любезной улыбкой отшила меня Милена.

— Ничего страшного. У меня тоже свадьба в субботу, — напряженно прорычал я, перехватывая протянутое запястье и прижимая его к губам.

Размышлять о том, играет она со мной или действительно уже нашла какого-то мудака, я сам себе запретил. Как бы меня ни бесила эта мысль, требовать от нее блюсти верность я не могу. Как не могу отказаться от своих планов. Разорвать отношения с Холли означает перемножить на ноль год неимоверных усилий загнать ее в ловушку и простить ей покушение на моих близких.

Вспыхнувшие негодованием щеки Милены говорили о том, что мой ответ ее разозлил.

— Пусти! — предприняла она попытку выдернуть свою руку из моего захвата.

А я этого и ждал. Всего на мгновенье стоило Милене потерять контроль над эмоциями, и она не успела отреагировать, мгновенно оказавшись в крепком капкане моих рук.

— С тобой как на войне, Малышка, — прошептал я, победно ухмыляясь.

Мои руки, словно никогда женщину не трогали, безудержно сминали хрупкое тело, стискивая в крепкие оковы. Запах Милены окутал мозг дурманом моментально. Пекло уже не только зад, пламя охватывало все тело, буквально сжигая меня изнутри только от того, что я чувствовал ее мягкие изгибы под ладонями.

Большие глаза выдавали принцессу с головой, и даже их цвет холодной стали не мог скрыть бушующие в них чувства.

Милена тихо выдохнула, раскрыв свой пухлый ротик, созданный для того, чтобы доставлять мужчине много и часто... Эти мысли явно не способствовали моему собственному эмоциональному равновесию.

Ситуация безумная, как в дрянной мелодраме, где у героев есть только невероятное притяжение, страсть и желание, но слишком много препятствий, что, кажется, нет выхода, нет шансов.

Размышляя об этом, я медленно очерчивал подбородок Милены большим пальцем, едва касаясь призывно приоткрытых губ.

— Тебе идет рыжий, Малышка, — продолжаю мурчать я, как прибившийся к ласковой хозяйке бездомный кот. — И каблуки тоже. Их мы оставим. А вот от платья придется избавиться.

Милена мелко дрожит в моих руках и теряется, и ее реакция на меня возбуждает еще больше.

— Отвали от меня, Тимми! Убирайся к своей невесте! — сопротивляется нахалка и мне, и собственным желаниям.

Ну уж нет. Это уже слишком!

— Ни за что, — уверенно отвечаю я и впиваюсь в ярко-красные губы, стирая нахрен яркую помаду.

Толкнулся языком в рот, и словно в голове кто-то выключил рубильник, отключая мозг. Первое прикосновение смыло горячим цунами жадности этого крышесносного поцелуя. Сталкиваясь зубами, лаская небо языком и будто пытаясь высосать всю ее сладость, неудержимо ловил ее губы в плен. Вместо тысячи слов этот поцелуй говорил за нас. Когда, соскальзывая, губы в порыве снова устремлялись целовать, ласкать и слизывать райский нектар. Когда весь мир вокруг взорвался и застыл в мерцающих огнях. Когда нет сил остановиться, оторваться, отпустить…

И только лишь немного утолив тоску, один из нас трезвеет ненадолго.

— Скотина! Подлая… и… похотливая! Отпусти, — вырываясь, шипит на меня строптивая.