Космический маршал. Очень грязная история - Наталья Бульба
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не много же ее было…
* * *Нападение на Лиз Виктор заметил. И даже успел отреагировать. Имело это смысл или нет, действовал он так, чтобы не вызвать ни малейших подозрений.
Церемониться с пленником никто не собирался. Импульсник стоял на минимуме, но выстрел был точным – полевой интерфейс маршальской службы заряда не выдержал, как и его сознание. Выстоял только командный, который был скрыт глубже, но на это и рассчитывали. Один обнаружат при сканировании. Иначе и быть не могло, – Шаевского для того и «засветили», – второй станет поддержкой, как только начнется операция по его вызволению.
Через сколько он очнулся, не знал. Вся система, основу которой составляли боты, оставшиеся еще со времен Шторма, «лежала», подчинившись заложенной в нее схеме. «Действовал» только идентификатор полковника. Этот был у всех, кто когда-нибудь проходил через его службу. Разработка Горевски: ни обнаружить, ни уничтожить, ни удалить.
Как иллюстрация к тезису о том, что от Вячека не уходят.
Сейчас Виктор этой тонкой ниточке, которая связывала его с остальными, был рад. Как говорила Лиз: «…здесь будешь работать так, как работаем мы…»
Ей не стоило знать, что тот их разговор был провокацией. Догадается сама, что ей просто не давали думать о том, что ждет ее саму, или Виктор признается… Лучше бы не догадалась, она действительно прекрасно обходилась без заботы о себе до их встречи.
Когда сознание вернулось, Виктор лежал на довольно острой каменной крошке. Пришедшее в себя тело тут же отреагировало, от граней кожу отделяла лишь грубая ткань комбинезона, в который он был одет.
Не обращая внимания на неприятные ощущения, Шаевский приподнялся, опираясь на ладони. Шторм с информацией не облажался, то, что Виктор видел вокруг, напоминало поверхность NKR252, планеты, на которую позарился император стархов Индарс.
Были там, конечно, и другие пейзажи, но по выводам геологоразведки вот именно под такими, каменными пустынями, нашли следы минерала, который использовался в качестве присадки для топлива.
Пока вставал, осмотрелся. Несмотря на некоторую зыбкость поверхностей, размер камеры оценивался без труда. Приблизительно, четыре на шесть метров.
Симулятор!
Все начиналось раньше, чем ему бы хотелось, но… такой поворот событий они тоже предполагали. Фаза запугивания! Ответный ход на бунт Лиз.
Что ж… теперь в игру вступал он.
Хотелось заржать над самим собой. Игра?! Даже не пешка, для той существовали хоть какие-то перспективы, для него же… Сдохнуть – не сдохнуть.
Ради чего? Вопрос оставался открытым.
Впрочем, Элизабет была права, когда объяснила без затей, зачем они лезут в это дерьмо. Не за славой для Союза – слитком эфемерно, чтобы оправдать весь этот риск. Всего лишь ради того, чтобы следующим на его месте не оказался тот, за кем не придет группа особого отряда.
Лиз стала первой, после Шторма, кто сумел всего несколькими словами перевернуть его мировоззрение с ног на голову.
«Проще надо быть, проще…»
Она была права! Надо быть проще…
Подходить к стене симулятора он не стал, выпрямился, не забывая об офицерской осанке. Здесь и сейчас он был представителем закона.
– Я – маршал Службы Маршалов Союза. Ваши действия подпадают под действие статьи о насильственном удержании.
Ноги не просто кололо, а буквально резало острыми, как лезвия, краями.
Исследователи «Ханри Сэвайвил» подходили к своей работе скрупулезно, позаботившись о том, чтобы обстановка точно соответствовала условиям на планете.
Пока еще только частично. Медики консультировали… Сила тяжести в два и четыре раза ниже, чем на Земле. Есть атмосфера, достаточно плотная, чтобы вода находилась в жидкой форме. По составу…
Шаевский обвел камеру еще одним взглядом, стараясь, чтобы незримые наблюдатели не придали ему особого значения. Состав атмосферы давал ему мизерные шансы на продление агонии. Значительная нехватка кислорода, СО2, в четыре раза превышающая привычные показатели, и инертные газы, концентрация которых на исследуемой планете была на порядок выше, чем на Замле. Но и это было еще не все. Сам минерал, залежи которого были просто прикрыты каменной крошкой, относился к токсичным.
Перспектива радужной не была. Даже с учетом того, что вряд ли Ханри собирался избавиться от Шаевского сразу.
Это ничего не меняло. Каждый из них знал, на что шел.
– Кто меня слышит! – повторил Виктор громче, нисколько не рассчитывая на ответ. – Я – маршал Службы Маршалов Союза. Ваши действия…
Закончить он не сумел, ощущение некоторой легкости и удушье проявились одновременно.
Шаевский, не замечая, что острыми краями режет подошву ног, кинулся к ближайшей стене.
– Что здесь, черт подери…
Получилось не очень, не имея навыков, двигаться со сниженной силой тяжести было сложно.
Размахнулся, чтобы ударить по стене… Его занесло, тело повело вслед за кулаком.
Дышать становилось все труднее, пульс стучал в ушах, а внутри рождалось ничем не оправданное веселье, споря с проснувшимся инстинктом самосохранения. Универсальный набор ботов, который был у каждого, кто покидал зону привычного проживания, не справлялся с нагрузкой.
Все было именно так, как медики и говорили, но… слышать – одно, испытать на себе – другое. Да и какие, к демонам, рекомендации, когда разум жил своей жизнью, отказавшись от неподвластного ему тела.
А в памяти…
– Вить, а Вить…
Он отмахнулся, еще с малявками не связывался.
– Вить… – девчонка, что жила в доме на соседней улице, уцепилась за рукав его курточки и не отпускала. – Мне страшно…
Он тогда ухмыльнулся. Она была младше всего на год, но в его шесть казалась таким ребенком…
– Что здесь…
Желудок судорожно дернулся, кислым обожгло пищевод, во рту стало противно – организм избавился от всего, чем кормили на борту.
Перед глазами уже темнело, Шаевский и сам не понимал, как сумел вытереть губы ладонью…
– Виктор? – раздалось из-за спины.
Это был его первый курсантский отпуск. От гонора уже избавился, как и заблуждений в отношении будущей службы, но форма сидела идеально, а ближайший месяц, который предстояло провести дома, казался таким долгим…
– Я вас знаю? – оглянувшись, поинтересовался он. Напротив стояла весьма миленькая девушка и с изумлением смотрела на него.
– Не узнал… – протянула она огорченно, но тут же улыбнулась. Робко, но не без лукавства. – Аня… – Девушка тут же поправилась. – Анна Вихрева, я живу…
Продолжать ей было ни к чему.
– Аня?! – Его возглас должен был сказать ей все, что он думал. И не думал – тоже. – Ты стала…
Банально, но в голову ничего оригинальнее не пришло. Узнай их препод по психологической адаптивности…
Ему было все равно, что мог бы сделать их препод по психологической адаптивности, стань ему известно, как его курсант хлопал глазами, не зная, как выразить словами то, что творилось в его душе…
– Я – маршал Службы… – Это был уже не хрип, губы еще дергались, но звука не было, если только кроваво хлюпало от выступившей пены.
И только память не сдавалась…
– У меня будет ребенок. Твой ребенок.
Она опять стояла у него за спиной. Но теперь – провожая в космопорту.
Последний… нет, первый отпуск с офицерскими нашивками. Продолжался он шестьдесят суток, которые они провели вместе.
Родители… поняли. Виктор надеялся, что поняли.
Развернулся он резко, взгляд был жестким.
– Я вышлю тебе документы на признание отцовства.
Она грустно улыбнулась, качнула головой. Помнила, что он ей ничего не обещал.
– Не стоит. Я не для того…
– Это – мой ребенок!
Анна отступила на шаг, словно проводя между ними черту.
– Он будет твоим, когда ты будешь в нем нуждаться…
Виктор сделал по-своему, как делал всегда. Дочь – Лаура, была вписана в его документы сразу, как только родилась. Сейчас девочке… уже девушке было почти четырнадцать.
Виделись они не часто – служба многого не позволяла, но с каждым разом в его душе что-то менялось.
Женщина, так и не ставшая его женой… Дурак! Вот теперь, в этой мути, он точно знал, чего именно она ждала. Всего лишь признания, что он ее любит.
Дочь, так похожая на нее и… на него. Записи, которые он просматривал, когда выдавалась свободная минутка. Первый шажок, первое слово… Папа… Сбитые коленки – еще один отпуск, который он провел с девочкой. Мальчик из соседнего двора, о котором она поведала ему, вытребовав клятву, что не расскажет матери…
Нужно было оказаться так близко от смерти, чтобы признать: где-то там его ждала… его семья.
– Маску! Антидоты!
Пробившийся сквозь невнятный шум в его ушах голос был неприятным, но дарил надежду: на первый раз – все! Он справился, продержался…
Только на первый…
Шаевский никогда не забывал, что у любого пути есть конец. Главное, чтобы он был тем самым, который им нужен.
