Миссис Марч - Вирджиния Фейто

морю, все припасы закончились, люди были вынуждены есть пуговицы и кожаные вещи, и моряки решили бросить жребий. «Морской обычай». Она представила голод, клаустрофобию, безнадегу. Моряки начали понимать, что медленно сходят с ума и ничего не могут сделать, чтобы избежать безумия. Вокруг они не видели ничего, кроме бесконечного моря и одних и тех же изможденных, исхудавших лиц оставшихся членов экипажа во все тех же помещениях деревянного корабля.

Миссис Марч задумалась, что будет, если и у них дойдет до этого. Смогут ли они с Джорджем съесть собственного ребенка, чтобы выжить самим, или Джордж с Джонатаном решат съесть ее.

* * *

Однажды вечером она сидела на краю ванны, пытаясь прихлопнуть раздражавшую ее муху, которую слышала, но не видела. Жужжание слышалось постоянно, казалось, муха просто насмехалась над ней, а она никак не могла ее найти.

Миссис Марч протянула руку к крану и замерла. В ванне что-то лежало. Неподвижно. Она моргнула. Мертвый голубь. Крылья были растянуты в стороны, шея металлически-серого цвета, словно покрытая чешуйками, вывернута. Глаза яркого янтарного цвета. Ей захотелось к ним прикоснуться. Она не думала, что когда-то раньше так близко видела голубя. Она заговорила тихим воркующим голосом, обращаясь к нему.

Миссис Марч почувствовала возбуждение из-за того, что случилось что-то новое и необычное, и отправилась в гостиную, чтобы сообщить Джорджу.

– У нас в ванне мертвый голубь, дорогой, – прошептала она в ухо Джорджу, потому что на полу растянулся Джонатан – он смотрел телевизор, а миссис Марч не хотела, чтобы сын это услышал и вообще трогал труп.

– Правда? – сказал Джордж, складывая газету.

– Ты можешь от него избавиться? – спросила она. – Я не могу заставить себя к нему прикоснуться.

Джордж закатал рукава и отправился в их спальню, чтобы заняться птицей.

– Что ты смотришь, Джонатан? – спросила миссис Марч.

Джонатан пожал плечами и даже не удосужился повернуть голову, чтобы на нее посмотреть. Миссис Марч подняла газету, которую читал Джордж, и увидела, что она вышла в последний день перед началом метели.

– Дорогая, подойди сюда на секундочку! – крикнул Джордж из их спальни.

Она увидела, как Джордж стоит, нависая над ванной и вперив руки в бока. Он повернулся к ней.

– Здесь ничего нет.

Миссис Марч шагнула к нему и посмотрела вниз. Ванна была девственно белой, чистой, без каких-либо пятен – не осталось ни капли крови, ни перышка. Она подняла голову и посмотрела на маленькое окошко над ванной. Оно было закрыто. Она попыталась вспомнить, было ли оно открыто раньше.

Она поднесла руки к лицу.

– Он… он лежал здесь несколько секунд назад.

– Может, он улетел.

– Нет, нет…

Она хотела объяснить, что этого просто не может быть и как это все ее испугало, но она заставила себя остановиться и посмотрела на Джорджа, который очень внимательно ее разглядывал, его глаза за стеклами очков казались бусинками, а руки он держал в карманах. Она принялась покусывать большой палец.

– Может, ты просто устала, – заметил Джордж осторожно. – Приходится сидеть здесь безвылазно.

Она тупо посмотрела на Джорджа. Он смотрел на нее.

– Да, – кивнула она. – Вероятно.

* * *

Она подумала о том, что Джордж, возможно, просто мучает ее, издевается над ней. Развлекается таким вот болезненным образом. Или, может, голубь просто служил предупреждением для нее – чтобы отступила.

В последний вечер их заточения, направляясь в спальню, чтобы лечь, она внезапно услышала смех из гостиной. Она осторожно подошла к двери и увидела, что Джордж сидит там в одиночестве в своем любимом кресле, и пьет виски.

– Что тебя так рассмешило? – спросила она, сжимаясь внутри на тот случай, если он смеялся над ней.

– Я вспомнил одну вещь, которую обычно говорил мой отец…

– И что же он обычно говорил?

Джордж посмотрел на нее и поболтал виски в стакане – кубики льда ударялись о стенки, создавая звон при прикосновении к стеклу.

– Я забыл, – ухмыльнулся он. – Упс.

Она собралась уходить, но тут Джордж сказал:

– Он не был особо веселым человеком. Мой отец.

Миссис Марч почувствовала облегчение оттого, что смех, похоже, не был связан с ней, немного ослабила пояс на халате, выдохнула и решила продолжить разговор:

– Он ведь большую часть жизни мучился из-за диабета, да?

– Да. Это было ужасно. Но он толком собой не занимался. Не заметил, как началась гангрена. Его кожа напоминала графит. Инфекция перекинулась на кость. Дошло до того, что врачи стали отрезать от него части ноги, кусочек за кусочком. Знаешь, первый написанный мною рассказ посвящен первой ампутации, которую ему пришлось пережить, – «Несколько пальцев ноги». – Джордж легко рассмеялся, потом лицо его помрачнело. – Иногда меня вдохновляют самые ужасные вещи. Как ты считаешь: я поэтому плохой человек?

Миссис Марч сверху вниз посмотрела на Джорджа, на его внимательные глаза, по которым ничего нельзя было прочитать, на его двусмысленную улыбку. Казалось, он всегда насмехался над ее умственными способностями, когда улыбался таким образом.

– Нет… – тихо произнесла она.

Он взял ее за руку и потер пальцем ее обручальное кольцо.

– Ты всегда видишь во мне все самое лучшее, – заметил он, поиграл с заусенцем у нее на пальце, потом поднес ее руку к своим губам и аккуратно откусил его.

Глава XXII

Когда снег наконец растаял, стали видны машины и привязанные к столбам велосипеды. Улицы покрылись жижей с песком, казалось, что она растекалась по городу подобно распространяющейся инфекции. В газетах печатали фотографии семей из Ред-Хука, с мрачным видом позировавших на ступенях у затопленных подземных этажей своих домов. Упавшая ветка убила мужчину в Центральном парке.

Марчам предстояло организовать ужин в канун Нового года для сестры миссис Марч Лайзы и ее мужа Фреда. Мать Джорджа собиралась встречать Новый год с одной из тетушек Джорджа, а Паула находилась на пляже за счет какого-то щедрого друга и загорала, чтобы ее длинные ноги приобрели цвет ирисок.

К приему гостей все было готово, и в дверь постучались Лайза и Фред. Стол был накрыт со вкусом и претенциозностью, чтобы произвести впечатление. Пусть это и семейный ужин, но миссис Марч не могла допустить, чтобы ее сестра вернулась в гостиницу и заявила мужу, что они накрывают на стол лучше. Еду заказали в «Тарттс» за три недели, Марта приготовила десерты и выставила их на столе в кухне – макаронс разных цветов выстроились, словно дебютантки на балу, ожидающие своего выхода в платьях, украшенных шелковыми лентами.

Атмосфера в квартире была радостной, даже излишне: они идеально нарядили елку, из стереосистемы несся воркующий голос Бинга Кросби, распевавшего гавайскую рождественскую песню [32], миссис Марч искусно расставила поздравительные открытки на каминной полке. И в этот день она переставила в первый ряд дешевую безвкусную открытку от сестры с изображением снеговика с блестками.

Миссис Марч чуть задержалась перед тем, как открыть входную дверь, чтобы гости не подумали, будто она стояла