Кровь Зверя - Виктор Ночкин

– Но за водкой я сегодня все-таки сгоняю.

Значит, хамелеон-великан в самом деле был?.. Теперь Алехину досмерти хотелось переговорить с Коростылевым, и когда пришла эсэмэска с приглашением к костру, он почувствовал громадное облегчение.

После обеда Гришка укатил с армейским грузовиком, с этим же транспортом уехала посылка с наклеенным адресом научного института, которому подчинялся Лихославльский исследовательский центр. На этот раз посылку сопровождать взялся сам Баргозов. Сотрудники ФСБ тоже погрузились в «Фердинанд» и отбыли. В общем, момент для серьезного разговора вышел удачный, и, едва все разъехались, Олег заглянул к Кожинову.

– Ну, как первый выход прошел? – грузно разворачиваясь на стуле, спросил Женя.

– Я запру дверь? – вместо ответа предложил Свирцев.

Кожинов кивнул. Олег щелкнул замком и подсел к заваленному бумагами столу. Старший лаборант понимающе улыбнулся:

– Ты считаешь, что Сектор тебя принял, и теперь готов осуществить свой зловещий план?

– Точно.

– Одного не понимаю – зачем это тебе? Со мной все ясно, я Баргозову хочу подлянку устроить, потому что он со мной по-сучьи себя повел. А ты? Что тебя заставляет в этом участвовать?

– Женя, я хочу жить хорошо. Для этого нужна чистая совесть. А она у меня очистится, только если я кое-что проверну. Давай без лишних вопросов, а? Просто сделаем вместе то, чего хочется и тебе, и мне.

– Ты как с бабой разговариваешь. – Женя вдруг ухмыльнулся. Его вечно угрюмое лицо разгладилось и стало почти красивым.

Олег вдруг ощутил симпатию к этому парню. Вот Женька рассуждает о бабах, а была ли у него подружка? Он не красавец, ничем не блещет… даже в делах не очень-то ловок. Кожинов отдал всего себя исследованиям в Секторе, а его нагло обманули, кинули. Олег с Захаром Ивановичем «развели» немало жулья, поимели на этом приличные бабки, но то были преступники, и деньги их были грязные, такие отнять не грех! А Женьку обидеть, лишить заслуженного почета среди их научной братии… это не по-человечески. Ведь ему же ничего, кроме науки, не нужно! Несчастный человек… Или, наоборот, счастливый?

Если бы не долг перед памятью Захара Ивановича, Олег Свирцев тоже мог бы стать таким – настоящим ученым, преданным своим идеалам, думающим лишь о научной работе, об исследованиях, о тайнах и загадках природы. Но не срослось, он пошел по другой дорожке, и с нее не свернуть, пока не выплачен долг капитану Алехину, красавчику, атлету и телезвезде. «Вот из-за таких, – подумал Олег, – и случаются всякие беды… А им-то что? Герои, если в телевизоре увидишь… Ничего, герой, скоро мы встретимся в Секторе. Сектор всё расставит по местам. А после будем жить хорошо».

Вслух он сказал:

– Жень, а что ты будешь делать после этого? Ну, когда все закончится?

– Уеду отсюда. Да я еще раньше свалю. Прикинь: буду сидеть где-нибудь в Питере и читать в газетах о великом открытии профессора Баргозова. А потом буду читать, что профессор Баргозов – шарлатан. – Улыбка Кожинова съехала набок, стала горькой и недоброй. – Ладно, говори, что потребуется.

– Во-первых, мне нужно будет произвести киносъемку внутри Сектора.

– Значит, кинокамера, причем лучше старенькая, с кинопленкой. Даже не знаю, где взять… А, у завхоза спросим. Он за бутылку что хочешь из-под земли достанет.

– Потом мне нужен будет молодой хамелеон, без этого… ну, без чужого генотипа. Заготовка, зародыш.

– Это вряд ли. Они же по пути жрут, что попадется – жуков, гусениц. Амебу, в конце концов, проглотит, бактерию, слизня – и все, чистоты нет. Получаешь бактерию размером с крысу. Потом эта дрянь находит что-то более интересное, новые признаки заглушают то, что было до них. Это ж как естественный отбор по Дарвину – более ценный материал вытеснит то, что менее пригодно, или совместится с ним. «Чистого» хамелеона никто не видел.

– Значит, ты смоделируешь, как он мог бы выглядеть до того, как утратит «чистоту», а я придумаю, как это заснять. Дальше… еще нужно придумать, как могло бы выглядеть появление хамелеона в Секторе.

– И этого никто не знает! Откуда они берутся? Следопыты считают, что из Глуби, а вообще фиг их разберет. – Женя в волнении протирал и протирал очки.

– А мы сами придумаем, тут же чем фантастичней – тем лучше. Как в кино про Франкенштейна! Лучи света, электрические разряды! И еще мне нужен проводник. Надежный, толковый человек, который поможет подыскать место для съемок и всё подготовить, а потом выведет меня к воротам в Барьере. И не будет болтать. Я заплачу́.

Женя задумался. Молча пялился на Олега и кривил губы.

– Чего? Я что-то не так сказал? – не понял Олег.

– Да у меня никак не идет из головы, что ты хочешь серьезно вложиться в это дело. Прикидываю я, прикидываю, во что тебе обойдется веселая шуточка… Значит, деньги у тебя есть, и тебе их не жалко.

– Легко достались – легко расстались. Не бери в голову, просто помоги, и посмеемся над Баргозовым вместе.

Кожинов еще помолчал, пару раз стукнул палкой по грязному полу, наблюдая, как поднимается пыль, и наконец решился:

– Хорошо. Ни о чем больше спрашивать не буду. Проводника… за проводником придется идти в Шанхай, и лучше ночью. Там обычно ночью самая жизнь… Но ведь не сегодня, верно? Сейчас Гриша вернется…

– Это верно. – Олег наконец улыбнулся. – Мне чудится звон бутылок в его сумке. Этот звук будет преследовать меня по ночам.

Когда «Фердинанд» не спеша ехал мимо свалки, там было оживленно. У самой дороги, как обычно, никто не торчал, зато капитан отлично видел, что между грудами мусора и брошенной техникой снуют фигуры – мелькают, иногда нагибаются, чтобы подобрать что-то под ногами, и быстро скрываются.

– Людно там, товарищ капитан, – буркнул Шартьев. – Может, вам сопровождающего лучше взять? Не нравится мне сегодня свалка.

– Отставить.

На этот раз на старом месте никого не было и костер не горел, но когда Алехин остановился, озираясь, из-за груды покрышек показался полковник.

– В Шанхае неспокойно, ждут нападения местной шпаны, – вместо приветствия буркнул он, – поэтому времени мало. Докладывайте.

Алехин рассказал о своих подозрениях насчет заведующего почтой, потом об итогах сегодняшней экспедиции. Под конец вручил Коростылеву пакет с мусором из кабинета профессора. Пакет приготовил завхоз, и, точно как он предупреждал, ничего интересного там не было.

– Поговорите с женой гостиничного администратора – может, о почте она еще что-то расскажет… А вот профессор… Я, товарищ капитан, чувствую, как вокруг меня кольцо сжимается. Годы службы, опыт… с опытом приходит чутье. Нет у нас времени пасти́ Баргозова, его следует прижать и добиться прямого ответа. Если надавить как следует, он расколется и прямым текстом выложит, насколько успешными были опыты по синтезу. Нужно лишь отыскать рычаг, которым профессора прижмем. В этом направлении и станем работать…

В гостинице рядом с администратором за стойкой сидела женщина – та самая, что звала на почте заведующего. Едва поздоровавшись с капитаном, она тут же скороговоркой зачастила:

– Я как чувствовала, как чувствовала! Когда увидела, кто пришел, сразу поняла: наконец добрались до этих жуликов, с которыми заведующий связался, наконец и на них управа найдется, вы уж их выведите на чистую воду. Мы же всё видим, у нас коллектив маленький, все на виду, а он…

– Погодите, погодите, – остановил ее Алехин, – давайте по порядку.

Из сбивчивого рассказа женщины он понял, что Игорь Сергеевич, заведующий, давно занимается странными делами. Если посылка из научного центра, он забирает ее в кабинет и что-то делает – похоже, вынимает часть содержимого, а остальное упаковывает, как было.

Алехин кивнул.

– Нас частенько обвиняют, что вещи из посылок пропадают, – вздохнула сотрудница почты, – но мы никогда себе такого не позволяем! А что, ученые на нас тоже жалуются?

– Никому не рассказывайте о нашем разговоре, – сказал Алехин. – И еще… погодите минуту…

Он цедил слова медленно, с расстановкой, голова была занята другим – капитан думал, как составить эсэмэс полковнику. Дурацкое положение – ни шагу не может ступить без подсказки… Но ведь в самом деле не может!

К счастью, ответ на его мобильник пришел мгновенно.

В этот раз бабушка не засыпала долго. Лиза сидела у ее постели, держала старуху за руку и ловила малейшую дрожь пальцев. Ее собственные руки никогда так себя не вели, это заставляло задуматься. Лиза замечала, что бабушка делает много лишних движений – сутулится, потом, спохватившись, выпрямляет спину. Когда хочет взять со стола что-то небольшое, долго присматривается, поправляет очки с толстыми линзами – очки, напоминающие аквариумы, за стеклом которых медленно движутся маленькие серые рыбки…