Головоломка для практикантки - Николай Иванович Леонов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Может, мне стоит проконтролировать ситуацию, вдруг ребята что-то не заметят, не обратят внимание на нечто важное? Уж я постараюсь обо всем вам отчитаться, поручите мне, Лев Иванович.
– Нет, Аннушка, я теперь жалею, что вовлек в это дело жену свою, не хочу рисковать еще раз. Вот будешь при исполнении обязанностей, будешь сама себе хозяйка – тогда и другими руководи, как вздумается, а пока смотри и учись… на моих ошибках, – дополнил в конце Гуров…
Настал день икс. Несколько оперов внимательно следили за каждым шагом Жанны, как было им велено руководством. Прослушивались все ее телефонные разговоры, отсматривалось каждое сообщение в социальных сетях, а также иная информация, привязанная к IP-адресу, однако ничего противозаконного, противоестественного и интересного для следствия выявлено не было. В день отъезда в Санкт-Петербург Жанна вела себя спокойно, сдержанно. Выбросив мусорный пакет в контейнер, она немного постояла во дворе своего дома, взглянула на окна своей квартиры и отправилась на железнодорожный вокзал, даже не предполагая о том, что ее негласно сопровождают оперативные сотрудники.
– Вышла на Московском вокзале. В руках небольшая дамская сумка и больше ничего, скорее всего, приехала на один или два дня, не более, – доложил Гурову опер.
– Никто не встретил?
– Нет, встречающих не было, она даже не оглядывалась по сторонам, просто вышла из вагона и отправилась в нужном направлении уверенной походкой – знает, куда идти.
– Да, по всей видимости, идет туда, где бывала не раз. Что ж, держи в курсе. Берите такси, все что нужно, не экономьте, ребята, вам все оплатят, главное – не потеряйте объект, – забеспокоился Гуров.
Полковник не раз уже ранее обжигался в подобных случаях, когда сотрудники, стараясь сэкономить командировочные, забывали, что было основной целью поездки, и по итогу приезжали несолоно хлебавши. На сей раз права на ошибку не было, поэтому предупредить обо всех возможных нюансах заранее и по ходу действия сейчас являлось важной задачей для Гурова. Он, конечно же, понимал, что, если желаешь что-то сделать на отлично, – сделай сам, но Крячко на лечении, а ему никак нельзя было оставлять свое рабочее место, поэтому ничего не оставалось, кроме как руководить операми дистанционно.
– Вышла на Садовой, вошла в подъезд, мелькнула в окне третьего этажа, – доложил сотрудник по фамилии Левашов, он же Левый, как чаще всего его называли.
– Левашов, не в подъезд, а в парадную, ты же в культурной столице, как так-то?
– Лев Иванович, исправлюсь, я еще «поребрики» не выучил, а вы меня уже по другому вопросу экзаменуете, – пошутил опер.
– Так что там? Вычислить, в какой квартире Жанна, можно?
– Наши сейчас пытаются пройти внутрь, чтобы это выяснить. Думаю, будет нетрудно установить всех собственников с третьего по пятый этажи, только это некоторое время займет.
– Да, верно, так и нужно поступить, устанавливай. В контакт с Вайцеховской приказываю не вступать ни при каких обстоятельствах. Нужно оставаться в тени до самого ее возвращения домой. Я хочу, чтобы все карты были открыты максимально.
Вопреки переживаниям Гурова, его подопечными все было сделано превосходно. Они ни разу не дали Жанне даже повода заподозрить, что за ней кто-то идет по пятам. Вайцеховская вернулась в Москву в расстроенных чувствах, это было заметно даже случайным прохожим, которые обращали внимание, как молодая женщина смахивала слезы, семеня по тротуарным дорожкам. Лев Иванович обо всем знал и уже был в предвкушении встречи, обдумывал, как поставит в тупик эту серую мышку, способную пойти на риск и нарушить всякие запреты на выезд.
Однако разговор с Жанной пришлось отложить, поскольку совершенно неожиданно пришло известие о том, что Липатов, он же Клячкин, имеет острое желание побеседовать с Гуровым откровенно, можно даже сказать, чистосердечно. Лев Иванович был шокирован этим известием и не стал мешать столь ярым намерениям, исходящим от предполагаемого убийцы. Глаза Гурова блестели, а курить хотелось беспрерывно, уж очень интересно было, что взбрело в голову этому мерзавцу и отчего появилось столь острое желание говорить.
Глава 32
– Можно, Лев Иванович? – промямлил Липатов, открывая дверь кабинета соединенными наручниками руками.
– Проходи быстрее, вежливый уж слишком, – подтолкнул в спину Вадима сопровождающий его инспектор СИЗО.
– Ну, здравствуй, Липатов. Как дела? Неужто соскучился? – откровенно глумясь, спросил Лев Иванович.
– Ага, соскучился.
– Что, надоело бока мять на казенном матрасе или подышать свежим воздухом захотелось?
– Тебя увидеть решил, душевный ты человек, за жизнь хорошо общаешься, вот и вздумалось повидаться, – стараясь говорить в тон Гурову, произнес Липатов.
– Ну, не будем издалека, что у тебя ко мне? Есть что-то важное, или так, действительно от нечего делать сотрудников изолятора потревожил? У меня, знаешь ли, времени на пустой треп нет. Говори, если что-то конкретное.
– Гражданин начальник, я к тебе со всей душой и открытым сердцем, а ты вот так, без прелюдии. Убить меня хотят. А я умирать не хочу, поэтому здесь.
– Да кому ты нужен, Клячкин, актеришка недоделанный?
– Голову даю на отсечение, правду говорю. Хотят убить.
– Раз так, рассказывай, кому дорогу перешел и чего хочешь за информацию?
– В «одиночку» хочу, не могу так, всех подозреваю, ночами не сплю. Позавчера чуть не зарезали, чудом смог увернуться от заточки. Сплю, и видится мне сон страшный: будто волк на меня нападает и своими клыками впивается в шею. Стало как-то душно, будто перехватило в горле что-то, резко открываю глаза, а он уже надо мной стоит и замахивается со всей дури. Я в сторону, а ложка вошла в подушку ровно в том месте, где моя шея находилась секунду назад. Самое интересное, что я спросонья не разобрал, кто это был. Людей в камере – восемь человек, темнотища жуткая. Орал так, что перебудил народ, сокамерники все сразу вскочили – пойди разберись, кто из них на меня кинулся. Перевели меня в эту же ночь в другую камеру, только и там
