Атланты - Жорж Бордонов

Многие из гонцов прибывали в Посейдонис ранеными, с большим опозданием из-за невероятных приключений в пути. Информация, которую они привозили, уже устаревала. Не было вестей из самых отдаленных провинций или тех, что подверглись наибольшим разрушениям. Со времени Равноденствия не поступали сообщения от вице-короля Большой Земли и других заморских колоний. Опасность была повсюду, угроза — постоянной. Империя атлантов распадалась, соскальзывая час за часом во мрак небытия. Однако ее народ, ее приближенные, сам Энох, великий жрец, несмотря на всю свою проницательность, имели весьма слабое представление о действительности. Ужасная перспектива, которая открывалась перед ними, не погасила еще тем не менее ни их слепую надежду, ни порочные страсти. Хотя Энох предписал наконец проведение публичных молебнов, храмы едва были заполнены наполовину. Но дворец, где собирались судовладельцы и торговцы для обсуждения своих дел и заключения сделок, и нотариальные конторы никогда до этого не видели подобного ажиотажа. Распродавались запасы товаров, покупались мифические грузы, обменивалось имущество, все действовали без тени сомнения: одни, поверив в катастрофу, старались превратить все в золото, другие, пользуясь всеобщей неразберихой, радовались внезапному повороту фортуны. Мелкие коммерсанты подражали крупным дельцам. Сыновья использовали все свое лицемерное красноречие, добиваясь от умирающих стариков завещаний в свою пользу Любовник, ради обладания предметом своей страсти, не отказывался ни от какого вероломства и коварства. Толпа, всегда неуверенная и пассивная, испытывала сильнейшие колебания: от безнадежного отчаяния до глупого оптимизма, от смирения до бунта. Ее настроение могло изменить одно слово, ложный слух, пущенный в таверне, но выданный за официальное сообщение.

Лучше информированные, чем простой народ, придворные, вельможи и цари, оставшиеся волей судьбы в Посейдонисе, осаждали принцессу. Каждый старался доказать свои несуществующие права, напомнить о своих иллюзорных заслугах, о не подтвержденной ни словами, ни делами преданности, древности рода и всевозможных талантах. Чтобы занять место на одном из кораблей, стоящих в подземном арсенале, они легко жертвовали своим прошлым, именем, титулами и родственниками. Их бесстыдные предложения и очевидная трусость вызывали отвращение Гальдара. У него появилось желание отрезать эти лживые языки, выколоть эти змеиные глаза, отделить от тела эти головы с искаженными от ужаса чертами.

Он стоял перед ними огромный и черный, в своем увенчанном плюмажем шлеме и кричал:

— Ничтожества! Вы утверждаете, что преданны принцессе, а выставляете напоказ свою низость. На кораблях нет ни одного места, кроме как на скамье для гребцов.

Почти все согласны были грести. Некоторые упали на колени и били себя в грудь, умоляя:

— Надень на нас цепи. Мы будем неутомимы!

Никто из них не осмелился сказать: «Ты сам ничтожество! Ты мстишь за свои двадцать лет галер! Это день твоего триумфа! Пользуйся им пока, но не забывай, что ты несешь на плече трезубец позора и завтра можешь вернуться к своей профессии. Принцесса, разве твой отец позволил бы, чтобы этот раб командовал, стоя перед троном? Очнись от своего болезненного сна, в который тебя поверг этот недостойный человек. В тебе течет кровь божественного повелителя империи. А он только сын мятежника, выросший в хлеву, и ничего более. Сними с него эту униформу, которой он из-за твоей снисходительности прикрывает свою гнусность. Сейчас не время для капризов. Будущее Атлантиды находится в твоих руках».

Но среди них не было людей с мужественным сердцем. То, что билось под их красивыми одеждами и украшениями из бирюзы и золота, было лишь комком мягких и дрожащих мускулов. Слова лести и признательности, которые еще недавно произносили их губы, точно отражали состояние душ, выхолощенных роскошью, грязных от порока людей, ничтожных и бесполезных, но еще опасных и готовых, если угроза жизни отдалится, ужалить, как змея.

Старый Энох был человеком другой закалки, несмотря на свою любезность и угодливость. Если он среди всеобщей паники сохранял странное спокойствие, то не своему духовному состоянию был этим обязан. Его вера происходила от страха, даже от суеверий. Религиозное чувство, освещавшее его бедную юность, ослаблялось по мере того, как его разум привыкал к необходимости служить и властям и богам. Поэтому он не мог поверить в гибель Посейдониса. Сообщения, которые он получал, не смогли подорвать его скептицизм. Да, извергаются вулканы, хлещут фонтаны ледяной и кипящей воды, по земле ползут трещины, уровень океана поднимается, гигантские волны разрушают плотины, крепости, дома, потоки лавы заливают плодородные долины и продолжаются землетрясения. Все это — эффекты, вызванные кометой. Но рассерженная природа не тронет Посейдонис, царь-город Атлантиды и всего мира!

Посейдонис был защищен тремя линиями крепостных укреплений, упроченных оловом и медью. Даже допуская худшее, а худшее уже наступило, вне всякого сомнения, дворец и храмы, расположенные на высоком центральном холме, должны были остаться нетронутыми и в том случае, если окажутся затопленными каналы и улицы столицы. Суета придворных, их мольбы, страх, унижения, которым их подвергал Гальдар, вызывали в жреце не возмущение, а некий дребезжащий смех, который можно было приписать старческому маразму. В действительности любезный старец, почтенный глава жрецов Атлантиды, лелеял удивительную идею. Его сердце свободно от беспокойства, наоборот, он благодарил бога Посейдона за счастье, которое наконец ему выпало. Император был далеко, и положение его было безнадежно. Об этом жрец узнал от своих шпионов, они прочитывали раньше принцессы послания, ей предназначенные. Возможно, Нод был уже мертв и его распухшее тело покоилось под толщей воды или его уже съели подводные хищники. Придворные пребывали в растерянности. Принцесса — только женщина, к тому же слушающая советы бывшего раба. Пока что она играла в императрицу, возглавляющую свой народ в час испытаний. Но Энох знал, что Гальдар, которого торопил его друг Ош, не имел ни малейшего желания оставаться в Посейдонисе. Достаточно было одного решающего события, чтобы этот прекрасный героизм превратился в панический страх.

Это событие произошло в тот же вечер. Едва наступили сумерки и еще не успели зажечься звезды, появилась комета. Размеры ее потрясали. За ней тащился огромный хвост, усеянный голубыми искрами. Казалось, что ее голова, окруженная пылающей короной, искала среди чудовищных волн и липкой пены, покрывавших пространство океана, темный континент Атлантиды и спрятавшийся за тройным кольцом укреплений еще вчера сказочный город. Она двигалась в космической тишине, равнодушная к волнениям, которые были вызваны ее приближением, эта сияющая змея, дракон с огненными челюстями! Она падала на эти огни, упрямо сверкавшие внизу, хотя и дрожавшие под ударами волн, поднимавшихся выше крепостных стен.

Чуть позднее наблюдатели, находившиеся на самой высокой террасе дворца, там, где Нод строил когда-то свои порочные планы, выполняя приказ великого жреца, отправили к нему гонца. Когда Энох узнал, о чем идет речь, на его бледном, напудренном лице появился румянец. Слезящиеся глаза заблестели. Тонкие, бледные губы собрались в улыбку, высокочтимый старый демон не смог сдержать охватившего его чувства удовлетворения. Он хлопнул в ладони, выпрямил спину, поправил митру на голове и направился за молодым офицером, который задавал себе вопрос: не повредился ли умом этот старец? Он не понимал, что Энох хотел сам убедиться во всем, он не доверял сообщениям. Его мутные, казавшиеся почти мертвыми глаза никогда его не обманывали. Волнение, которое он испытывал, и нетерпение проверить слова часовых были так велики, что он равнял свои шаги по шагам молодого человека. Немного запыхавшись, он забрасывал его вопросами. Несколько раз слышался его дребезжащий смех. Они остановились.

— Молодой человек, — сказал Энох, — за свою службу ты будешь вознагражден. Я обещаю тебе блестящее будущее. Знай, что существует счастливый случай. Сегодня ты встретил свой под видом великого жреца. Заметь, что ты будешь не одинок. Под давлением обстоятельств малодушные теряют все, что у них было, а отважные приобретают все. Я всегда любил потрясения: они придают действительности необычайный вкус и не дают уснуть чувствам. Мои слова тебя удивляют? Но это потому, что у тебя еще не столько опыта, чтобы почувствовать их соль.

Они продолжили подъем. Едва они появились на террасе, как молодой человек вынужден был схватить старика, иначе ветер унес бы его, как пушинку. Он дул с такой силой, так напирал на здание, что, казалось, оно дрожало. Можно было подумать, что тысячи его тщательно подогнанных блоков сталкивались и терлись друг о друга под своим металлическим покрытием. Но не это занимало Эноха. Не очевидная опасность, не особенность этого урагана, мощное дыхание которого, как ни странно, не гнало по небу ни единого облака, а, похоже, только увеличивало яркость звезд. Не это сверкающее чудовище, хвост которого закрывал многие созвездия. Нет! То, на что он смотрел с непонятным восхищением, было огненной короной, венчавшей вершины гор, окружающих Посейдонис и тремя потоками ярко-красной лавы спускавшихся в «самую богатую долину мира» и к столице Атлантиды. Он смотрел на огненную сеть, покрывавшую склоны трех вершин, на раскаленные камни, вылетающие из кратеров и падающие в каналы, на сельские дома, плодородные поля и вековые деревья. Его лисьи уши с наслаждением прислушивались к подземному гулу, который вторил вою ветра, этому глубинному голосу, взывающему к неисчислимой мощи неба и моря. Порыв ветра отбросил его к стене. Поддерживаемый молодым офицером, он медленно двинулся к черной дыре в начале лестницы. Когда они были в безопасности, офицер спросил: