Беллилия - Вера Каспери

— Это серьезно… — начал он.

Его прервал кашель Беллилии. Ее тело затряслось, она пошатнулась и двинулась к постели, закрыв руками рот. Глаза ее наполнились слезами.

— Прости меня, — еле прошептала она.

— Ты еще не совсем здорова, — сказал Чарли. — Зря я разрешил тебе вчера встать с постели. Не надо было этого делать. Сейчас тебе лучше полежать, а там видно будет.

Ослабевшая, благодарная ему за сочувствие, кроткая, как дитя, она нырнула в постель. Покорность и смирение снова заняли свое место. Мэри принесла ей завтрак, и, хотя Беллилия пожаловалась на отсутствие аппетита, ей пришлось подчиниться приказу Чарли и приняться за еду.

— Ты собираешься расчищать дорожку? — спросила она, глядя поверх свой кофейной чашки на Чарли, который надевал охотничьи сапоги.

— Собираюсь, но только для того, чтобы она была чистой. Мы никуда не уедем.

— Ты это уже сказал, дорогой.

— Я не хочу быть деспотом, но мы не имеем права вести себя безответственно. Ты можешь не понимать всей важности моего решения, Беллилия, но если будущее зависит…

— Почему ты больше не называешь меня Белли?

Этот пустяк, прервавший его речь, разозлил Чарли. Он подумал, что она специально помешала ему говорить о будущем. Однако, взглянув на нее, смягчился. Сидя на широкой кровати, прислонившись к подушкам, она выглядела слишком слабой, хрупкой и терпеливой, чтобы вызывать раздражение, не говоря уже о злости. И он пожелал себе тоже отбросить свои страхи.

Беллилия аккуратно, чтобы потом не пришлось облизывать пальцы, намазывала поджаренный ломтик хлеба джемом. Наблюдая, с каким удовольствием она ест хлеб, как поливает сливками овсяную кашу, как кладет сахар в кофе, он увидел в ней такую невинную, такую прелестную и разумную женщину, что был готов отвергнуть все рассказанное ему Беном и забыть странные противоречия в ее историях и поведении.

— Тебе не надо ни о чем беспокоиться. Предоставь это мне. Ведь есть же какой-то выход.

Рука Чарли остановилась на полдороге к шнурку на сапогах. Наверное, Аннабел Маккелви была такой же кроткой, когда планировала подать на обед рыбу, Хлоя нежно улыбалась Джэкобсу, собираясь готовить ему ванну, а Морин ласково заманивала Билла Баррета на пирс.

Он быстро вышел из комнаты. Предлогом была придуманная им необходимость подняться на чердак, чтобы найти свою котиковую шапку. Она хранилась в сундуке из кедрового дерева вместе со сложенными пледами для путешествий, норковой накидкой его матери и ее шерстяными вещами. Запах нафталина вернул Чарли в прошлое, и, держа в руках норковую накидку, он видел ее на костлявых плечах свой матери, видел длинное худое лицо под бархатной шляпкой. «Долг и честь, — всегда говорила ему мать, — долг и честь превыше всего, Чарли».

Когда он вернулся в спальню, его приветствовал громкий смех. Оказывается, Мэри поднялась наверх за подносом с посудой и стала снова рассказывать о своей помолвке. Все это ей пришлось повторить для Чарли.

— Но вам не надо беспокоиться о новой прислуге, — заверила его Мэри. — Я выйду замуж не раньше июня, так что не ищите пока никого, к тому же у меня есть младшая сестра Сара, и она скоро будет искать себе место работы.

— Сейчас, Мэри, я должна решить, что сегодня готовить на обед. Потом ты позвонишь Монтаджино и скажешь, что дорогу к нам полностью расчистили. А теперь принеси мне, пожалуйста, блокнот и карандаш.

Чарли медленно ходил по комнате. Его душевное состояние пришло почти в норму, когда он услышал, каким голосом Беллилия давала указания Мэри.

— Я вот думаю о жареной свинине, Мэри. Мистер Хорст очень ее любит, и после того, как мы невесть чем питались в последние дни, и после жидких кашек, что ему давали во время болезни, он заслуживает чего-нибудь вкусненького. И не забудь про яблоки…

— У нас полно яблок в кладовке.

— Сколько можно тебе говорить, Мэри, что я не делаю сок из красных яблок. Закажи зеленые.

— Слушаю, мэм. — У Мэри явно испортилось настроение.

Чарли все еще оставался в комнате и слушал, как Беллилия и Мэри обсуждают, что еще надо заказывать. Что плохого может случиться в доме, где столько эмоций вызывает цвет яблок и сравнительные достоинства моркови, кабачков и кольраби? Пусть Баррет приезжает! Разве есть более веское доказательство никчемности его обвинений, чем расточительный гастрономический заказ Беллилии? «Десять фунтов сахара, Мэри, два фунта масла, шесть банок томатного соуса, пять фунтов спагетти — самые тонкие, не забудь, а не эти толстые макароны, — пять фунтов местного сыра, связку лука, два десятка яиц…» Хорошая хозяйка никогда не сделает такой щедрый заказ, если не уверена, что доживет в этом доме до послезавтра.

На полуслове Беллилия опять закашляла. Приступ был настолько сильный, что ее затрясло, и в полном изнеможении она откинулась на подушки.

— Сегодня ты не встанешь с постели, — твердо сказал Чарли. — И обещай мне пить лекарство и по возможности сдерживать кашель.

— Да, конечно, Чарли. Сделаю все, что скажешь.

Зазвонил телефон. Мэри выскочила из спальни. Чарли старался не слушать, но не мог не слышать, как она рассказывала свои новости о помолвке.

— До чего же она счастлива! — воскликнула Беллилия, улыбаясь характерной улыбкой женщины, узнавшей о чьей-то свадьбе или помолвке. — Мы должны сделать ей хороший подарок.

— Это была Ханна, — сообщила Мэри, влетев обратно в спальню. — Им наконец подключили телефон. У них почти кончились припасы, и они бы просто умерли с голоду, если бы Килли не прислали им немного хлеба, яиц и ветчины. Дорога к ним все еще заблокирована, и они не могут заказать продукты. Но Ханна придумала, как это сделать. Монтаджино пришлет их заказ сюда вместе с нашим, а сыновья Килли придут с санками и заберут продукты. Ханна спросила меня, не будете ли вы возражать, а я сказала, что нет.

— Конечно, — согласилась Беллилия.

— Монтаджино пришлет фургон утром: Ханне нужны продукты к обеду. К ним ведь приедет гость.

Беллилия закашлялась.

— Это тот джентльмен, что не смог приехать на прошлой неделе. Он приезжает сегодня.

— Это невозможно, Мэри, — заметил Чарли. — Их дорога заблокирована, и никто к ним приехать не сможет.

— Мистер Чейни спустится на снегоходах, чтобы встретить джентльмена на станции Уилтон, — стала объяснять Мэри. — И захватит с собой пару снегоходов. Они так договорились по телефону с этим джентльменом. Он позвонил мистеру Чейни из Нью-Йорка по междугородному, как сказала мне Ханна.

Чарли опустил концы своей котиковой ушанки, завязал их на подбородке и посмотрел на обои, на мебель, на серебряный туалетный прибор Беллилии, на все, кроме своей жены.

А Мэри продолжала, задыхаясь от возбуждения:

— Поэтому Ханна так стремится получить продукты вовремя. Приготовить-то можно быстро: не такое уж это трудное дело, но мистер Чейни говорит, что дойти от станции на снегоходах не займет у них больше пятнадцати минут, и он хочет, чтобы они сразу же сели обедать. Монтаджино уже выслал их заказ вместе с нашим, и мальчики Килли вот-вот явятся сюда…

Если бы Мэри дали дополнительное время, она повторила бы все это пять, а то и шесть раз. Но Беллилия прервала ее:

— Теперь тебе лучше заняться хозяйством.

— Слушаюсь, мэм.

Чарли поспешил выйти из спальни. Он не хотел оставаться наедине с Беллилией и говорить с ней о госте Бена Чейни. Достав из сарая лопату, он отправился расчищать дорожку. Свежий воздух подействовал на него тонизирующе. Он почувствовал себя таким же свободным, как заключенный, вышедший на волю после долгих лет, проведенных в камере. Небо было высокой ярко-голубой аркой, солнце источало тепло, а покрывшийся ледяной коркой снег звучно хрустел под ногами.

Чарли не был настолько глуп, чтобы поверить, будто яркое солнце может покончить со всеми его бедами, но зато снова почувствовал силу в теле, ясность в голове и покой в душе. Он попытался рассмотреть свою проблему объективно, словно кто-то сказал: «Послушай, Чарли, мой друг в беде. Видишь ли, он недавно женился, безумно любит свою жену, а теперь вот не знает, что делать…»

«А что за проблема?» — естественно, спросит он.

«Мой друг узнал, что его жена… преступница».

Само слово его не шокировало. Преступницей могла быть мелкая воровка или женщина, доставляющая неприятности соседям.

«А какое преступление она совершила?»

«Убийство».

Убийство. Это придавало другой смысл бедам его друга. Но даже убийство имеет некоторые оправдания. Самозащита, например.

«А кого она убила?»

«Своего мужа». Но это была не полная правда. «Если откровенно, то не только одного. Четверых, а может, пятерых».

Объективно в это нельзя было поверить. Такого никогда не могло произойти с другом друга Чарли Хорста. Ему придется спросить, почему жена убила четверых или даже пятерых мужей.