Афганский осведомитель - Иван Стрельцов

Сам каскадовец стоял в стороне, сжимая в правой руке рукоятку ножа. Хмыкнув, Глеб невозмутимо заявил:

— Счастливая лирика, как правило, оборачивается горькими словами.

— Ладно, заканчиваем профсоюзное собрание, — прикрикнул Горыныч, — а то дождемся на свою голову остальных бородатых. Что со всем этим «богатством» делаем?

Евтушенко, поднявшись с земли, отряхнул пыль с одежды и принялся отдавать распоряжения:

— Пацана-водилу вынимаем из-под капота и тащим к дороге. Бородатых стаскиваем сюда, раскладываем вокруг машины, осликов отпускаем. Пусть себе на природе пасутся. Кайфурова оставляем здесь же, «Урал» взрываем. Потом выбираемся на дорогу и вызываем с «Кустаная» «Громозеку». Все, финита ля комедия.

— Значит, из иуды будешь лепить героя? — окрысился Грысюк.

— Он уже свое получил, — особист кивнул на труп Кайфурова, по нижней губе оскаленного рта уже деловито расхаживала жирная муха изумрудного цвета. — А дети чего должны страдать?

— Ну-ну, — только и буркнул Грысюк.

Дальше закипела кропотливая работа по подготовке пейзажа «героической битвы».

Кольцов зашвырнул сумку с басмаческими деньгами в кузов «Урала», потом наклонился и вырвал из груди Юнната клинок ножа, стал вставлять его в рукоятку. Мощная пружина с неохотой поддавалась давлению рук спецназовца.

Все было закончено за полчаса. Подхватив водилу под руки, бойцы потащили его в сторону дороги. Как только они скрылись за поворотом, тяжело ухнул мощный взрыв, сотрясая ударной волной скалы…

Расположившись у дороги, спецназовцы развернули радиостанцию…

Инженер-креагенщик Василий Иванович, прозванный в «русской зоне» Чапаевым, мало походил на героического комдива. Был он невысокого роста, худощавый, с аккуратно подстриженной бородой.

На территории базы Чапаев был человеком легендарным и незаменимым. Во-первых, в Афганистане он находился с незапамятных времен, точнее, работать начал еще при короле Дауде, потом пережил Тараки и Амина. И наконец, дождался прихода Советской армии. Незаменимость же Чапаева заключалась в его профессиональных способностях. Василий Иванович, используя свои инженерные знания и имеющееся оборудование холодильных установок, собрал уникальный (по его глубокому убеждению) самогонный аппарат. Напиток действительно выходил отменный, как ни у кого другого. Хотя производный материал у всех был одинаковый — подгнивший виноград, который афганские торговцы отдавали почти задаром.

«Чапаевка» являлась жидкой валютой, которая котировалась по всей территории базы выше, чем даже чеки Внешпосылторга. Несмотря на то, что в этой русской колонии все были в общем-то равны, все же были «первые среди первых», своя каста, в которую входил особист майор Евтушенко.

К тому времени, как они вернулись в Даши-Мусс, в домике инженера-креагенщика все было готово для предстоящего торжества.

В большой комнате, которая служила Чапаеву и гостиной, и рабочим кабинетом, был накрыт круглый стол. В центре стояла чугунная сковородка, доверху наполненная жареной картошкой с янтарного цвета кусками свинины, рядом полукругом выстроились вскрытые консервные банки с подкопченными шпротами, тресковой печенью, тарелка с толсто порезанными кусками «Краковской» колбасы, огромное блюдо со свежими овощами и местные лепешки, испеченные в печи.

Рядом со столом на подоконнике ждали своего часа две трехлитровые банки. В одной из емкостей плескалась мутноватая жидкость, в которой любой из понимающих узнал бы самогон, в другой был светло-оранжевый напиток. Это был компот из кураги, кишмиша, купленных на рынке, и советских сухофруктов, что-то вроде интернационального узвара.

— Да, Василий Иванович, умеешь ты все устроить по-домашнему, — с порога одобрил приготовления хозяина Евтушенко.

— Так все же из ваших закромов, Роман Иванович, — тут же парировал Чапаев.

— Ну что, прошу всех к столу, — поторопил собравшихся особист.

Кирилл снял свой «лифчик» и вместе с автоматом повесил на крючок у дверей, как вдруг обратил внимание, что все трое каскадовцев свое оружие положили рядом, а разгрузочные жилеты лишь расстегнули.

«Да они, как установленные мины, в постоянной боевой готовности», — подходя к столу, удивился Марков.

— Ну что, Василий Иванович, банкуй, — предложил Евтушенко, когда все расселись за столом.

Хозяин, не дожидаясь повторного приглашения, подхватил банку с мутным напитком и быстро наполнил стаканы наполовину. В этой области рука инженера была набита не хуже, чем у профессионального бармена.

— Ну, мужики, за встречу, — подняв свой стакан, провозгласил первый тост особист. Глухой звон грубого стекла завершился лихим опрокидыванием содержимого вовнутрь.

Самогонка оказалась в меру охлажденной, и ее крепость проявилась только после того, как жидкость скатилась по пищеводу в желудок, где и разлилась расслабляющей теплой волной.

Выпив, мужчины потянулись к еде. Кто-то набросился на жареную картошку, кто-то нанизывал на вилку ломтик копченой колбасы или поддевал золотистую шпротину, все это зажевывая свежей зеленью.

— Ну что, между первой и второй перерывчик небольшой, — задорно блеснув глазами, проговорил Роман Иванович, вгрызаясь в сочную мякоть ярко-красного помидора.

— Понял, — Чапаев проворно потянулся за банкой.

Постепенно семидесятиградусная «Чапаевка» стала гасить сознание собравшихся, одновременно развязывая языки.

— А ведь, Рома, это твоя вина, что «сундук» собрался толкнуть «духам» трофейные боеприпасы, — выудив из нагрудного кармана мятую «Приму», проговорил майор Грысюк. — Боеприпасы необходимо уничтожать в присутствии начальника особого отдела, и, соответственно, все эти действия должны были быть задокументированы и подписаны. Что, Роман Иванович, черканул свою закорючку на акте об уничтожении трофеев и понадеялся на русский авось?

— На человеческую порядочность, — буркнул Евтушенко. — Неделя тогда выдалась горячая, вот и схалтурил.

Судя по всему, назревал нешуточный скандал среди старых боевых товарищей, Кирилл по своей милицейской работе хорошо знал, чем заканчиваются пьяные выяснения отношений между закадычными корешами. И, чтобы как-то разрядить обстановку, Марков панибратски обратился к командиру «Каскада»:

— Я вообще, Горыныч, не понимаю, на кой нам этот Афган сдался. Чего мы влезли сюда, неужели, чтоб учить бабаев строительству социализма?

Майор Грысюк перевел разъяренный взгляд на Кирилла.

— Какие бабаи, ты что, совсем дурак, паря? Если бы в декабре мы не сковырнули паскуду Амина и не вошли в Афганистан, то в январе — феврале сюда Амин бы позвал янки. Американские дивизии уже стояли в Пакистане на границе, и тогда бы их бомбардировщики базировались на авиабазе в Баграме, а в районе Саланга развернулись бы позиции их «Першингов». И тогда все промышленные районы Урала и Сибири оказались бы в зоне их поражения. А теперь скажи мне, умник, сколько сил и народных рублей ушло бы на создание оборонного щита с юга? Сколько, пацан? Или, ты думаешь, в шестьдесят восьмом мы за пять часов ввели войска в Чехословакию, чтобы насадить им социализм, или потому, что американское командование сухопутных войск в Европе направило к границе три мотострелковых корпуса, не считая частей НАТО?

— Ну, я не знаю, — заметно сконфузился Кирилл, ухватившись за стакан с «Чапаевкой».

— Тогда не выступай и слушай старших, — почти миролюбиво произнес Горыныч и поднял свой стакан…

Миллион долларов — сумма, которая может заставить любого забыть про страх. Гибель группы боевиков, отправившихся за боеприпасами, на этот раз нисколько не огорчила Ранжи и не заставила отступить назад. Он отдал приказ начать минную войну.

Два десятка моджахедов, разделенные на пары, нагрузившись минами, уходили в сторону равнины. У каждой пары был свой участок, где им предстояло «работать».

Последнюю пару напутствовал сам полевой командир.

— Пойдете с группой Умара и до утра переждете в кишлаке. Когда закончится комендантский час, отправитесь в Даши-Мусс. Фугас вы должны установить там, где чаще всего бывают шурави. Чем больше этих собак неверных будет убито, тем выше будет моя награда.

— А может, сабиб, мы захватим «шайтан-трубу» и обстреляем комендатуру? — предложил один из моджахедов, долговязый мужчина с длинной клинообразной бородой.

— Нет, — не согласился Башир Ранжи. — В городе с «шайтан-трубой» вам не развернуться. Сами попадетесь, и оружие достанется неверным. Поэтому вы сделаете то, что я вам сказал, после чего возвращайтесь обратно.

— Все сделаем, как вы сказали, уважаемый сабиб, — ответили моджахеды и, поклонившись, поспешили в сторону небольшой группы боевиков.