Штрафник-«охотник». Асы против асов - Георгий Савицкий

Оставшийся в живых чертов мадьяр струсил. Он переворотом через крыло ушел на пикирование и, набрав скорость, на бреющем покинул место боя.

Герман Вольф снова глухо зарычал и быстро огляделся. Он остался один против двух русских «охотников». Да они сейчас порвут его в клочья!

– Zum Teufel! – К черту! – Рука сама рванула красный рычаг аварийного сброса фонаря, а тело перегнулось через борт кабины.

Вольф упруго оттолкнулся и вылетел из кабины за секунду до того, как огненные трассеры краснозвездных «кобр» разнесли его самолет в клочья. Упругий воздушный поток подхватил пилота, ударил в спину и закружил. Небо – земля, небо – земля… Но Вольф сумел стабилизировать падение, распластался «звездочкой», раскинув руки и ноги, и дернул за вытяжное кольцо парашюта. Над головой раздался хлопок, болезненно-резко дернуло тело в подвесной системе. И квадратные метры тонкого, но прочного шелка наполнились упругим воздухом.

Ему повезло – приземлился не перед гусеницами русских «тридцатьчетверок», не среди фонтанов разрывов гаубичной артиллерии или «катюш». Сел он прямо на окопы 5-го Баварского полка, обороняющего подступы к Сталино со стороны поселка Моспино. Хотя от полка едва осталось полбатальона, держались баварцы стойко. Поле перед траншеями и огневыми точками усеивали тела убитых красноармейцев. Чадно горели два подбитых русских танка и бронемашина.

Как раз в бою наступила передышка. Воспользовавшись ею, майор Вольф нашел командира, молодого обер-лейтенанта. Остальные офицеры здесь погибли. Реквизировав у обер-лейтенанта мотоцикл, пилот на полном газу направился к базовому аэродрому, находящемуся на северо-востоке пылающего города.

Вольф выжимал все из мотоцикла, петляя по изувеченным улицам среди руин домов. На перекрестках расчеты солдат с красным кантом на форме [40] устанавливали противотанковые пушки за импровизированными баррикадами. По тротуару навстречу прошел отряд «факельщиков» в длинных кожаных плащах, касках с огнеметами за плечами. От ранцевых резервуаров тянулись гибкие шланги к огнеметным ружьям, у дульного среза которых зловеще трепетали язычки пламени запалов.

Резко развернувшись, Вольф проскочил под самыми гусеницами приземистой самоходки «Sturmgeschutze-III». «Артштурм» был увешан ящиками с различными инструментами и снаряжением. Лобовую броню рубки, в которой было установлено 75-миллиметровое длинноствольное орудие, прикрывали наваленные мешки с песком.

Вот и аэродром. Резко затормозив у полосатого шлагбаума контрольно-пропускного пункта, Вольф протянул часовому свои документы. Тот опустил вскинутый было к плечу карабин Маузера. Расчет пулемета MG-42 за мешками с песком оторвался от своего смертоносного оружия. «Коса Гитлера» уже была готова забрать еще одну жертву.

На взлетном поле авиабазы Люфтваффе Сталино царила сумятица и неразбериха. Бегали пилоты и техники, солдаты занимали оборону. Зенитные орудия Flak.18/36 переводили свои длинные стволы из зенита в горизонт.

Первым знакомым человеком, встреченным на аэродроме, оказался командир пикировщиков пилот «Штуки» Ханс-Ульрих Рудель.

– Verdammt! – Проклятье! У нас из-за перебоев с поставками авиабомб позавчера боевой вылет сорвался, – мрачно проинформировал Рудель. – Как сообщили штабу из гестапо, под Запорожьем партизаны пустили эшелон с боеприпасами для нас под откос. Говорят, взрыв был такой страшной силы, что повалило и подожгло лес на несколько километров вокруг!

– А что сейчас происходит?

– Как что?! – удивился пилот «Штуки». – Идет эвакуации всего аэродрома! Мы проиграли эту битву! Всей мощи и силы духа прусского солдата не хватило, чтобы остановить орды этих красных большевистских дьяволов!

Герману Вольфу не нравилась экзальтированность Ханса-Ульриха Руделя. В отличие от «Одинокого Волка» тот сохранил непоколебимую веру в «гениальность великого фюрера» и «великую идею пангерманизма». Это было более чем странно, учитывая, что сам Ханс-Ульрих Рудель участвовал во всех крупных кампаниях на Восточном фронте. Он утопил линкор «Марат» в блокадном Ленинграде, дрался под Сталинградом, участвовал в воздушном сражении на Кубани, жег русские танки на Курской дуге. И если Вольфу хватило Сталинграда, чтобы навсегда изменить представление и о собственной роли в этой войне, и о ее целях и средствах… А вот Рудель, похоже, как был дуболомом и солдафоном, так им и остался.

Но то, что он сказал, оптимизма Вольфу не прибавило.

– Scheize! А где наши истребители?

– Они уже успели перелететь на другой аэродром, в Запорожье или Днепропетровск, я не знаю.

– Надо сматываться!..

– Нет, командование приказало нашей штурмовой эскадре StG-2 уничтожать русские танки. Правда, ни боеприпасов, ни топлива уже почти не осталось…

– Ладно, черт с тобой! Выбирайся сам! – грубо ответил Герман Вольф.

Ханс-Ульрих Рудель был настоящим солдатом: смелым, решительным, презирающим опасность… Ему бы ума побольше – было бы совсем замечательно! А так получалось, как в известной русской пословице: «Заставь дурака Богу молиться». Нередко, вылетая на задания по поддержке войск, он путал и вместо большевиков бомбил свои же боевые порядки! Впрочем, в своих мемуарах он этого и не скрывал:

« Уже чувствуется наступление осени, когда мы получаем приказ участвовать в вылетах на Днепровский фронт, еще дальше на запад. В течение многих дней мы вылетаем на миссии с аэродрома, находящегося к северо-западу от Красноармейского. Здесь Советы рвутся в Донецкий промышленный район с востока и северо-востока. По всей видимости, это крупномасштабная операция, противник повсюду. Помимо этого, они совершают беспрерывные рейды на наш аэродром с помощью бомбардировщиков Бостон, это большая помеха, потому что обслуживание во время налетов приходится прекращать, и мы опаздываем с вылетами. Во время этих налетов мы сидим в щелях, вырытых за самолетами, и ждем, пока «иван» не кончит веселиться. К счастью, наши потери в самолетах и снаряжении относительно невелики.

Никто не говорит нам, что армейские части, проходящие мимо нашего аэродрома, почти самые последние и «иван» идет за ними по пятам. Проходит совсем немного времени, и мы убеждаемся в этом сами. Мы взлетаем с западного аэродрома и, пролетая над городом, набираем высоту. Нам предстоит атаковать вражеские войска в сорока километрах к северо-востоку. Находясь над другим концом города, я вижу вдали и на некотором расстоянии от шести до восьми танков, они закамуфлированы и похожи на наши собственные машины. Тем не менее форма их корпусов кажется мне весьма странной. Мои размышления прерывает Хеншель: «Давайте посмотрим на эти немецкие танки на обратном пути».

Мы летим к цели. Значительно дальше к западу я встречаюсь с сильными вражескими частями, никакого следа немецких войск.

Мы летим обратно и видим эти танки с близкого расстояния. Это все Т-34 – русские! Их экипажи стоят позади машин, изучая карту, по-видимому, у них проводится инструктаж. Испуганные нашим появлением, они разбегаются и карабкаются в свои танки. Но в этот момент мы не может ничего сделать, потому что мы должны вначале приземлиться и пополнить амуницию. Тем временем Советы входят в город. Наш аэродром расположен на другой его стороне. Через десять минут я снова взлетаю и ищу эти танки среди домов. Когда их атакуют, танки резко поворачивают, прячутся за дома и быстро исчезают из поля зрения. Я уничтожаю четыре из них. Куда пошли остальные? Они могут появиться на нашем аэродроме в любую минуту. Мы не можем эвакуировать его, поскольку часть наземного персонала находится в городе и мы должны ждать, пока они не вернутся обратно. Только сейчас я вспоминаю, что послал одного из наших офицеров в армейские склады, находящиеся в восточной части города. Ему необыкновенно повезло. Позднее выяснилось, что его автомобиль тронулся в ту самую секунду, когда Т-34 огибал угол складского здания. Дав полный газ и плотно сжав колени, чтобы они не так тряслись, он смог умчаться прочь целым и невредимым.

Я вылетаю еще раз. Эскадрилья не может лететь вместе со мной, иначе у нас не хватит горючего для неизбежного перелета в Павловку. Я могу лишь надеяться, что к моменту моего возвращения все наши люди уже соберутся на аэродроме. После долгих поисков я замечаю два танка в западной части города и уничтожаю их. По-видимому, они двигались в нашу сторону, чтобы выкурить осиное гнездо «Штук». Самое время убираться прочь, и, успев поджечь все неисправные самолеты, мы взлетаем. В то время как мы делаем круг над аэродромом, чтобы построиться в боевой порядок, я вижу разрывы танковых снарядов на окраине аэродрома. Им в конце концов удалось достичь нашей базы, но нас уже там нет.