Смерть мужьям! - Антон Чиж

– Что вам угодно, офицер? – спросила она, подрагивая рюшками лифа.

– Посторонним очистить помещение! Сыскная полиция!

Не так быстро утки взлетают из камышей в пору охоты, как покинула салон стайка барышень. Живанши еле успевала улыбаться на прощание. Когда Матильда осталась одна, а ее модистки трусливо попрятались за дальние портьеры, в салон зашел важный молодой человек, наградивший хозяйку взглядом, не предвещавшим ничего хорошего.

– Ах, господин Ванзаров! Разве так можно. Я же слабая женщина. А вы такой славный юноша... Ну, зачем так пугать.

– Мы еще и не начинали... – обрадовал славный юноша. – Будут проводиться следственные действия. Предупреждаю: каждое ваше слово может быть использовано против вас.

Матильда схватилась за сердце, как порою делают нежные барышни, которых она навидалась досыта:

– Ах, господин сыщик! Если для нахождения моих наград требуется сносить такие испытания, то, прошу вас, забудем. Пропали – и ладно... Не хотите чаю?

– Каких наград? – сбился Родион. – При чем тут ваши призы? Дело идет о злонамеренных убийствах.

Матильда опять вспомнила правильное расположение сердца.

– Убийства? Нет, это немыслимо... – ей вдруг захотелось упасть в обморок, но она испугалась помять укладку или платье.

Между тем молодой человек, опять в немодном наряде, стал наводить свои порядки. Белошвейки и портнихи были отправлены в рабочую комнату, где и оставлены под замком. Входная дверь украсилась табличкой «Закрыто», а тюлевую штору, драпировавшая витрину изящной волной, грубо задернула мужицкая рука. Оставшись в тюремном одиночестве, Матильда приняла столь горделивую осанку, что хоть господину Репину картину писать, а лицо ее обрело присущее самоуверенным женщинам выражение брезгливой покорности: дескать, покуражьтесь пока, но я-то знаю, чем все закончится, еще будете еще прощения на коленях просить.

Со страшным скрежетом подтянув изящный столик и рядом водрузив стул, Родион соорудил импровизацию на тему допроса и следователя. Не хватало мрачных тюремных стен с сыростью и подозрительными потеками, но этот маленький недостаток с лихвой компенсировал злобный взгляд Семенова и его многозначительное кряхтение под одергивание портупеи.

Расположившийся, как подобает официальному лицу, чиновник полиции направил долгий и молчаливый взгляд, который, вероятно, должен был перетряхнуть все внутренности слабой женщины. Терпение было вознаграждено. Матильда проявила нервозность и сказала:

– В конце концов, это неприлично, юноша, так вести себя с дамой, которая старш... имеет положение в обществе.

– Для вас я коллежский советник. Или чиновник для особых поручений Департамента полиции. Извольте соблюдать...

– Ах, ну, конечно, я слушаюсь... Так, что же от меня хотите, господин полицейский?

– Жду признания, – мрачно сообщил Ванзаров.

– Какого же рода, хотите от меня признание?

– В убийствах, госпожа Живанши. Или как вас там по паспорту?

– Марья Ивановна Толкалина... – от неожиданности проговорилась мадам. – Да что такое говорите?

– То, что прекрасно знаете. Но тщательно скрываете: убийства Авроры Грановской и Екатерины Делье, которые вы совершили с отменным коварством.

Как ни крепилась дама, но и ей потребовался стул. Тяжело задышав, она схватилась за щеки, покрывшиеся пунцовыми пятнами, и вдруг крикнула:

– Как смеете так со мной разговаривать! Да у меня весь город бывает! У меня такие связи, что в порошок сотру. Ишь, выискал! Мальчишка! Да самой жене губернатора шляпки шью! Меня знают при дворе! А он дерзит! Извольте выйти вон!

Вся эта тирада не произвела на Ванзарова ровно никакого впечатления. К огромной радости Семенова, навидавшегося подобных крикунов. Отметил он, что Георгич держится молодцом и сейчас всыплет курице по самые перья.

– Закончили, госпожа Толкалина? – спросил Родион. – Ну, теперь мой черед. Так вот, хочу разочаровать: у вас связи, а у меня – улики, изобличающие вас. И никакие связи не помешают присяжным отправить вас на виселицу.

Матильда уже собралась вылить на щенка ушат отборных ругательств, что впитала с купеческим детством в Нижнем, но запал пыхнул и иссяк. Ей стало страшно, на самом деле страшно. Вдруг показалось, что юнец уже накинул на ее шею, на которой еще не заметны морщины (она же следит за собой), тугую веревку. И осталось ему только чуток дернуть... Парижский лоск опал шелухой. Живанши обернулась тем, кем и была – хитрой лавочной бабой.

– Да, что ж это, господин хороший? Да за что так? Ну, уж простите дуру старую.... Да разве чем обидела вас? Вы же мне как сыночек, только добра желаю...

– Хватит, Марья, дурочку валять, отвечай, пока спрашиваю добром...

Впервые на допросе Родион решился хлестнуть «ты». Прием оказался сильным. Матильда сникла.

– Будешь отвечать?

– Конечно-конечно, как же можно...

– Госпожа Толкалина, вы признаетесь в убийствах ваших клиенток Грановской и Делье?

– Пощадите, господин полицейский, как же такое возможно! Я же модистка, а не убийца. Только от вас об этом узнала... Они же мои лучшие клиентки... Так старалась им угодить... Капризные они больно... Разве за всем уследишь. Ну, пусть покричать, им же легче, а мне убытку никакого. Девочек к ним лучших посылала... Ну, какие тут убийства, честное слово... И подумать страшно.

– Где вы были вчера вечером от восьмого до десятого часа?

– Ах, боже мой, да где же я была?.. Позвольте... Здесь у себя наверху и была, в квартире...

– Кто вас видел?

– Горничная моя... Кухарка... Ах, да... Я же их отпустила... Вспомнила! Около восьми заехала поздняя клиентка, госпожа Вышеславцева, захотела примерить шляпку. Я открыла салон.

– Сколько она пробыла?

Глаза модистки заметались в тревожном поиске.

– Кажется, около получаса, – наконец, сказала она.

– Что делали потом? – наступал сыщик.

– Ничего особенного...

– Запираться нельзя, госпожа Толкалина...

– Я скажу... – Матильда от бессилия уронила руку. – Я была у мадам Гильотон.

– Зачем?

– Получала комиссионные за май – июнь.

Трудно было ослышаться. Странная чушь никак не хотела удобно сложиться в мозгах Родиона. Но как только нашла гнездышко, стало ясно, как в погожий денек, что за окном.

– Знаменитая модистка поставляет не менее знаменитой прорицательнице клиентов, за что и получает процент! – провозгласил Ванзаров. – Аккуратно выведывает сведения и подносит на блюдечке. Сомнамбулистке остается закурить папироску и прорицать. А клиент, пораженный всевидением, платит не раздумывая. Почем берете за вести из мира высших сил?

– Двадцать процентов... То есть рубль с пятерки за ее сеанс... Я приехала к ней раньше девяти, это точно, а уехала после одиннадцати. Арина... Ой, не выдайте... Мадам Гильотон жадновата, и мы долго не могли сойтись... То есть, торговались...

Предприятие по оболваниванию доверчивых обывателей, видимо, было поставлено на широкую ногу. Вот только подробностей о жизни самого Ванзарова даже Матильда узнать бы не смогла. Просто не успела бы. Там было что-то другое.

– Мило, но мы отвлеклись, – напомнил Родион, подмигнув заскучавшему Семенову. – Даже если у вас алиби на вчерашний вечер, а наутро именин Авроры – тем более найдете, как вы объясните вот это...

На столик легли три одинаковых розочки с хороводом чернильных стрелок.

– Но позвольте... – начала Матильда и испуганно замолчала.

– Именно ваши, – словно стал ясновидящем, подхватил Родион. – Первая найдена на отравленных конфетах Грановской, другая – на теле Делье. А третья, чуть было не легла на тело очередной жертвы. Но мы опередили.

– Счета печатаются большими пачками, их никто не прячет, может взять кто угодно... И это вы хотели предъявить мне?

Магия психологической атаки стремительно таяла. Надо было спешить.

– Допустим, поверю. Но теперь, прежде чем ответить, подумайте очень хорошо: у кого заказаны шляпки на ближайший день-два?

– О, мой Бог! – Матильда уже театрально всплеснула крыльями, пардон – ручками. – Да ведь сейчас сезон! Мы шьем и отправляем по двадцать-тридцать за день! Изволите всех проверять?

– А как же. Извольте списочек самый подробный...

Трудно ожидать от женщины тонких правил – солдатского рыка. Но Матильда показала, на что способна девочка с берегов Волги. Выскочившей из заточения барышне было приказано составить для господ полицейских подробный перечень всех заказов на три дня вперед.

Вполне удовлетворенный внезапной покладистостью, Родион спросил:

– Екатерина Делье должна была получать шляпку?

– Да, только вчера утром отвезли, мы не успеваем.

– Анна Хомякова?

– Разумеется, сегодня к вечеру...

– Грановская?

– Нет... Она отшилась в начале июня.

Так хотелось бы назвать еще ту или другую фамилию, которая привела к разгадке, но ее не оказалось на языке Родиона. Обойти сорок клиенток? Половина живет в таких домах, что чиновника особых поручений на порог не пустят. Нужно искать другой способ.