Рус (СИ) - Чернобровкин Александр Васильевич

С востока к капелле привыкал типичный западно-римский атриум с колоннами, вывезенными из Рима и Равенны по приказу Карла Великого. Складывалось впечатление, что и все строение было доставлено оттуда в разобранном виде и здесь собрано заново.

Западнее капеллы располагалась королевская купальня. Нам разрешили помыться там с дороги. В центре находился квадратный бассейн метров двадцать на двадцать, который ограждало одноэтажное строение с массажными, комнатами для отдыха, трапез, игр, подсобными помещениями… День уже заканчивался, поэтому в купальне были только рабы, обслуживающие ее. Один, преклонных лет и, судя по акценту, сакс, принял у нас одежду, спросив, не надо ли постирать?

- А успеет высохнуть, пока мы будет плескаться? – задал я встречный вопрос на его родном языке.

- Конечно, господин! Здесь есть специальная сушильня! – ответил старик радостно, будто увидел родственника, пропавшего без вести много лет назад.

Я отдал в стирку шелковую рубаху и трусы, которые за время путешествия изрядно провоняли потом и испачкались, после чего нырнул в бассейн.

Стены и дно были облицованы светлым мрамором. Солоноватая вода, воняющая серой, будто вытекала из преисподней, была теплая, я бы даже сказал, на грани добра и зла, а вот день – холодный, поэтому над квадратной чашей висело облако пара толщиной с полметра, из-за чего казалось, что плывешь в тумане. Мне сразу вспомнился открытый бассейн «Москва» в одноименном городе, которого пока нет. Мой институт оплачивал пару десятков абонементов, и несколько преподавателей и студентов, включая меня, плавали в бассейне три раза в неделю. По окончанию процедуры сорокаградусный мороз казался сущей ерундой, я даже куртку не застегивал, шагая до станции метро «Кропоткинская». До революции на месте бассейна был храм Христа-спасителя. Варвары снесли его и построили на освободившемся месте бассейн. Затем пришли другие варвары, разрушили бассейн и опять возвели храм. Это короткая история России.

После купания нас пригласили в теплую массажную с мраморными полками. Два крепких смуглокожих раба размяли нас от души, после чего в соседней комнате отдыха, тоже теплой, другие два принесли в бронзовом кувшине белое вино, которое налили в чаши из желтоватого стекла, и бронзовое блюдо со свежими яблоками и грушами. Не знаю, где хранили фрукты, но выглядели и пахли они так, будто только что сорваны с дерева. Попивая винцо, мы обменялись в Хасколдом Леворульным впечатлениями. Скандинав впервые в жизни испробовал эти плоды цивилизации, поэтому в нем боролись смешанные чувства: с одной стороны приятно так расслабляться, а с другой – именно поэтому франки такие скверные воины. Действительно, после отдыха в купальне пропадает желание куда-то грести или месить ногами грязь, особенно в паршивую погоду, а потом рисковать жизнью. Я заметил, что дикари меньше ценят жизнь, потому что в ней приятного мало или вовсе нет.

Старик-раб принес мою одежду, чистую и сухую, и мы с Хасколдом Леворульным отправились в выделенную нам келью. Викинг лег под стенкой, а я с краю. Долго не мог заснуть, потому что сосед, вырубившийся почти мгновенно, постоянно дергался. То ли его вши грызли, то ли снилось что-то занимательное.

42

Рано утром нас разбудил рыжий пацаненок лет двенадцати и сказал, что император ждет. Мы оделись. Я спросил, где можно умыться? В ответ раб повторил, что надо идти на аудиенцию. Мы вслед за ним спустились по деревянной лестнице на первый этаж. Там, проходя мимо открытой двери, увидели внутри взрослого раба, разливавшего молоко из глиняного кувшина емкостью литров на пять по пол-литровым глиняным кружкам, расставленным на деревянном столе, изрядно замызганном. Делал это сноровисто, не проливая ни капли. У меня редко получалось не расплескать. Надо уметь наклонить сосуд достаточно резко и так же резко поднять. Мы с Хасколдом Леворульным зашли молча, выдули по кружке молока и пошагали дальше вслед за рыжим пацаненком, который ждал нас, придерживая открытую входную дверь в дом.

Лотарь, правитель Средне-франкского королевства и, как он себя величает, император Римской империи, расположился на серебряном троне на помосте метровой высоты, застеленном ковром франкской работы. Как мне сказали, трон этот – копия изготовленного по заказу его деда Карла Великого. Оригинал был распилен на куски, чтобы купить соратников во время войны с младшими братьями за передел доставшейся им по наследству империи. Императору пятьдесят восемь лет, но выглядит старше. Может быть, из-за седой бороды или потому, что сидел сгорбленным и руки мелко тряслись. Говорил тихо и пришепетывая, потому что зубов во рту мало, едва ли треть. После каждой реплики поглаживал себя по груди, словно проверял, не сперли ли драгоценные камни, которыми щедро украшена темно-красная шерстяная туника. Слушая собеседника, наклонял влево голову в невысоком черном шерстяном колпаке с беличьей опушкой, на который тоже не пожалели самоцветов. Справа от императора сидел на деревянном стуле с высокой спинкой, подлокотниками и толстой кожаной подушкой его средний сын Лотарь-младший, которому сейчас восемнадцать лет. Наверное, учится вести переговоры, хотя империя перейдет старшему сыну Людовику, который сейчас правит королевством Италия. Впрочем, после смерти отца северные территории империи, включая Фризию, достанутся среднему сыну, так что переговоры с Рериком Священником касались и его. Есть еще младший сын Карл восьми лет от роду, страдающий падучей (эпилепсией), который почти не появляется на людях и которому отойдет Прованс. Слева от императора стоял на помосте переводчик – пухлый улыбчивый бодрячок. По обе стороны от помоста расположились по три рослых, крепких стражника в шлемах и длинных кольчугах, вооруженные короткими копьями, спатами и кинжалами. Еще две пары находились по обе стороны входных дверей. Все десять стражников были скандинавами. Слева от помоста и позади стражников сидели за узким деревянным столом на длинной скамье два писца. Япредположил, что будут стенографировать переговоры, но они так и просидели без дела. Наверное, предназначались для составления письменных договоров, до которых дело не дошло.

Больше в помещение стульев или скамей не было, поэтому нам с Хасколдом Леворульным пришлось вести переговоры стоя. Точнее, говорил я, причем на латыни, а конунг только кивал, когда выхватывал знакомое слово или еще по каким-то неведомым мне поводам. Разговор начался с комичной сценки. Я произнес заранее подготовленное, «цветистое» приветствие на латыни, и переводчик, не врубившись, начал переводить на язык франков, а потом увидел недоуменный взгляд императора и заткнулся.

- Великий конунг Рёрик собирается весной отправиться в землю данов, чтобы отвоевать свои родовые земли у захватившего их Хорика, который, по дошедшим до нас сведениям, сильно болен. По совету епископа Людгера мой сеньор уведомляет тебя об этом, - перешел я к делу.

- Уведомляет, а не спрашивает разрешение?! – саркастично произнес император Лотарь.

- Он отправится туда в любом случае, поэтому, если бы он спросил разрешение, а ты запретил, в ваших отношениях возник бы неприятный момент, - объяснил я.

- А он не забыл, что является моим вассалом, и на каких условиях получил владения?! – ехидно поинтересовался Лотарь-старший и продолжил строго: - Его не было с прошлой осени. За время его отсутствия на моих подданных могли напасть его соплеменники. Я считаю такое поведение невыполнением своих обязанностей.

- Но ведь не напали, и именно потому, что Рёрик – твой вассал, - возразил я. – Он достаточно известный конунг. Все знают, что будет, если напасть на вверенные ему земли, поэтому ему не обязательно все время находиться в Фризии. Рёрику достаточно оставить там свою шапку – и никто из викингов не сунется туда. А он сделал даже больше – поручил охранять Фризию своему кузену Годфриду, который не менее отважен, хотя и намного моложе.

- Так, может, он разложит свои шапки и по другим моим приморским владениям, чтобы на них не нападали викинги?! – иронично молвил император.