Гарем - Патриция Грассо

Локоны ее, тщательно расчесанные, горели живым пламенем, но так же, как пылающие от смущения щеки, их закрывала чадра. Сурьма оттенила глаза, что придало некую загадочность ее невинному личику. Наряд гаремной дивы удивительно шел ей, но, щадя до поры до времени ее скромность, евнух милостиво позволил ей накинуть на плечи яшмак.

На стук Омара из спальни послышался голос принца, разрешающий им войти. Эстер никак не могла забыть о своем постыдном поведении в бане и поэтому приблизилась к принцу с опущенной головой. Омар упал на колени и потянул ее за собой. Сам евнух прижался лбом к густому ворсу ковра и застыл в неподвижности. Эстер замерла, стоя на коленях, уперев взгляд сквозь прорезь чадры в ковер.

Кисея слегка колыхнулась, и что-то влажное коснулось ее лица. Это был мокрый и холодный собачий нос.

Эстер скосила глаза и узнала зверя, увиденного ею на морском берегу вместе с Халидом.

Пес принялся лизать ее подбородок.

— На место. Аргус! — скомандовал Халид и обратился к пришедшим: — Можете встать, рабы.

Омар поднялся и помог встать Эстер. Потом он молча снял с нее яшмак и чадру и так же без слов покинул спальню.

Эстер по-прежнему не решалась взглянуть на своего господина. Он подошел, встал рядом, взял ее, как уже неоднократно делал, за упрямый подбородок, поднял девичье личико вверх.

— Я не предполагал, что девственницы настолько чувственны.

— Неужели? А как же твой прежний богатый опыт? Ведь ты лишил невинности сотни несчастных девушек!

— Тысячи, если быть точным, — без тени иронии заявил Халид.

Эстер ему не поверила и все же, как ни странно, ощутила укол ревности.

Пес лизнул ей руку — зверь, принадлежавший зверю. Она с опаской, поглядела на животное, покрытое густой шерстью — светлой с рыжими подпалинами, с удлиненной мордой, длинными шелковистыми ушами и большими, как два темных озера, глазами, в которых светился ум, под стать человеческому.

— Познакомься. Этого доброго малого зовут Аргус, — сказал Халид.

Эстер осторожно положила ладонь на крупную голову пса. Аргус немедленно откликнулся на ласку, дотянувшись языком до ее пальцев.

— Мне не встречались прежде собаки такой породы.

— Их разводят на Востоке. Они особенно хороши для охоты за молодыми леди. Если уж пес учуял добычу, он ее никогда не отпустит, — говоря это, Халид повел Эстер к столику и усадил на настоящий трон из парчовых подушек. Он сел рядом, а Аргус тут же устроился между ними.

— Ты ему пришлась по вкусу, но он, к счастью, сейчас не голоден, — посмеивался Халид. — А ты не проголодалась?

Эстер не знала, что ответить.

— Впрочем, я зря задал этот вопрос. — Халид улыбнулся. — Ты постоянно хочешь есть, я это уже заметил — и нечего стесняться.

Эстер метнула взгляд на кушанья, расставленные на столе. Здесь были жареная рыба, зеленые маринованные стручки перца и фасоли, йогурт, свежий салат и разные травки, бараний плов.

— Ты говоришь, что женщины едят отдельно от мужчин, а рабам не место за господским столом. Почему же ты вызвал меня сюда и заставляешь делить с тобой ужин?

— Между вызовом и приглашением разница такая же, как между небом и землей. Ты была не доставлена сюда. А явилась по моему приглашению и по своей воле. Здесь, сейчас, ты не рабыня, а моя гостья.

Он наполнил пловом тарелку и поставил перед ней. Эстер боролась с искушением немедленно вгрызться в кусок ароматной баранины или хотя бы схватить с блюда рыбку. У нее прямо слюнки текли.

— А если я предпочту уйти отсюда без ужина?

— Зачем же мучить себя? Давай проведем вечер в мире и покое, моя строптивая гостья.

— Пока мир не заключен, мы по-прежнему враги.

— Но поутру в бане ты вела себя совсем не как враг, — напомнил Халид.

Эстер отчаянно покраснела и резко сменила тему:

— Мне нравится этот тушеный барашек.

— Это овечка, — поправил ее Халид. — Мое излюбленное блюдо — нежные ножки. Бараньи не в пример жестче, а умело приготовленное мясо молодой овечки тает во рту, а в голове возникают смутные видения.

— Какие же?

— Ну, смутные образы некоторых девушек. Эстер уже почти разгадала игру, затеянную принцем, и дала ему это понять, мило улыбнувшись, когда принимала из его рук кубок с освежающим напитком. Принц очень старался угодить ей и выглядеть легкомысленно галантным, что давалось ему с трудом. Близость друг к другу будоражила их обоих в равной степени.

Чтобы как-то отвлечь его внимание от себя, она отщипнула кусочек мяса и уронила в немедленно раскрывшуюся пасть пса.

— Аргус — странная кличка.

— Я дал ему греческое имя.

— Почему? Ведь ты же турок.

— Улисс, великий воин древности, был греком. После победы в Троянской войне он только через двадцать лет возвратился домой. Его верный пес навострил уши, заслышав поступь героя, завилял хвостом, встречая хозяина, и умер от счастья.

— Как печально…

— Эту историю рассказывают с целью воспеть преданность собаки человеку, а не. для того, чтобы навести на слушателей грусть. А первым ее поведал миру слепой певец по имени Гомер, причем давным-давно.

Заслушавшись, Эстер замерла с кубком, поднесенным к губам.

— Может, хочешь шербет вместо розовой воды? — осведомился Халид.

Эстер решительно отказалась:

— Благодарю, но у меня нет желания быть одурманенной.

Халид слегка смутился.

— Что ты почерпнула из уроков Омара сегодня? Эстер озорно показала принцу язык.

— Дил, — сказала она.

Халид добродушно усмехнулся, удивив Эстер тем, что способен оценить юмор. Он вел себя совсем не как грозный господин. Обычной суровости не было и в помине. В какие же игры он с нею играет?

При появлении слуг они смолкли и ждали до тех пор, пока со стола не убрали остатки кушаний и не сервировали кофе и десерт.

— Не позволишь ли мне?.. — Эстер потянулась за пирожным.

Халид согласно кивнул.

— Твои манеры улучшились, рабыня.

— Рабыня? — переспросила Эстер, дугою выгнув бровь, которой стараниями евнуха была придана совершенная форма. — Я думала, что я твоя гостья.

— На сегодняшний вечер — да.

— Пусть так, — неожиданно покорно согласилась Эстер. Пирожное было слишком вкусным, чтобы отвлекаться от него и затевать спор. Предусмотрительно проглотив то, что она успела набрать в рот, Эстер промычала: — М-м-м! — и добавила: — Блаженство!

— Женский пупок не может не доставить наслаждение. Разве не напоминает его пирожное с круглым отверстием, через которое проглядывает начинка?

Эстер заметила с усмешкой:

— Кажется, любое кушанье навевает турецким мужчинам определенные мысли. Неужели женщины их так занимают?