Антарктида: Четвертый рейх - Богдан Сушинский

— Не прими, океан, душу мою! — только и мог выпалить командир «Швабенланда».

— Что вы сказали?

— Я сказал, что восхищен услышанным.

— Странная формула выражения своих чувств. Машина, которая трансформирует слова и мысли, с трудом расшифровывает некоторые ваши выражения. Однако мы отвлеклись. Вы сказали, что восхищены услышанным…

— Оно проливает свет на многие загадки нашей цивилизации. На очень многие. Я потрясен. Оказывается, существует совершенно неведомый нам, европейцам, мир, который развивается независимо от нашего мира, значительно опережая его.

— Однако вы не получили ответа на еще один свой принципиальный вопрос, — вслух произнес Правитель. — Вас интересовало: когда именно мы заметили вас и начали готовить к этой антарктической экспедиции.

— Для меня это действительно важно. Я хочу понять, что происходит… Почему вы остановили свой выбор на мне?

— Хорошо, я отвечу на этот вопрос. Но впредь вы не сможете получать ответы на все вопросы, связанные с тайнами Страны атлантов, Рейх-Атлантидой и даже лично с вами.

— Мне, солдату, это понятно. Существуют приказы, которые необходимо выполнять, не задавая лишних вопросов.

— Как можно меньше вопросов, — решительно напутствовал его Посланник Шамбалы. — Кстати, напомню, что вы обязаны предупредить фюрера: все райские пустоты в глубинах Антарктиды будут находить «случайно», преподнося это даже очень узкому кругу высших чиновников как неожиданные открытия, а главное, усердно делать вид, что никого, кроме ваших германцев, в этих пустотах никогда не было и быть не может. То есть Рейх-Атлантида обязана будет развиваться по своим законам и традициям благодаря своему собственному научно-техническому потенциалу, со своими вождями и своими проблемами. Иное дело, что время от времени, во снах или в дневных озарениях, ваши ученые будут получать от нас в виде подарка новые «таблицы Менделеева»,[57] которые они станут выдавать за свои гениальные открытия.

Он умолк, и барон фон Риттер несколько секунд терпеливо ждал, когда он то ли разовьет свою мысль, то ли удосужится ответить на вопрос, который очень волнует лично его, Странствующего Бездельника. Когда же понял, что Посланник Шамбалы забыл о нем или дипломатично уклоняется от ответа, позволил себе напомнить:

— И все же… Если вернуться к моей скромной персоне…

— Помню-помню, барон. Вы попали в поле нашего зрения сразу же, как только осуществили свою первую арктическую экспедицию. Поскольку уже тогда мы знали, как скоро нам придется прибегать к спасению европейской элиты.

22

Октябрь 1943 года. Германия.

Падерборн. Земля Северный Рейн-Вестфалия.

…Между тем трапеза в «Рейне» продолжалась. Чревоугодно священнодействуя над копчеными ребрышками по-мюнхенски, Скорцени вновь, как бы невзначай, вспомнил о судьбе пилота Шульрихтера, одного из тех, кого по праву мог называть теперь первооткрывателем Рейх-Атлантиды. И был удивлен, обнаружив, что даже после повторного упоминания этого имени доктор Ридэ никак не отреагировал на него. Мало того, Ридэ просто-таки демонстративно давал понять, что не хотел бы возвращаться к истории этого человека, даже в обмен на ресторанное угощение — столь щедрое в условиях войны и полуказарменного пайкового содержания.

— И все же, в каком из лагерей прикажете искать теперь нашего общего знакомого, обер-лейтенанта Курта Шульрихтера? — наконец не удержался Скорцени, который терпеть не мог, когда кто-то пытается испытывать его нервы. — Этого незабвенного Магеллана Новой Швабии?

Ридэ удивленно уставился на Скорцени, и на устах его впервые заиграл проблеск чего-то такого, что могло бы напоминать улыбку, если бы только она зарождалась не на этом бледном, почти изможденном лице, слишком уж не гармонировавшем со спортивной фигурой хранителя.

— Считаете, что его следовало бы искать в одном из лагерей? — приглушив голос, переспросил он. — Что вы, штурмбанфюрер?! Это было бы слишком опрометчиво.

«Геринг уничтожил его, чтобы никто не узнал, что именно он изъял из досье «Базы» некие документы? — усомнился Отто. — Нелогично. В гестапо мигом выяснили бы это у его преемника».

— То есть вы уверены, что покорителя Антарктиды, Магеллана Швабии, жертвенно сожгли в крематории? Так сказать, ублажили языческих богов, ведающих полярными землями?

— Это и в самом деле похоже на некое жертвоприношение, но уже далеко не языческое, а, скорее, нордическо-арийское. Именно так, новейшим нордарийским жертвоприношением, я и назвал бы его. Жертвоприношением, с которого зарождаются мифы новой, нордической, будем именовать ее так, религии, — слишком витиевато подступался к своему повествованию доктор Ридэ. И уже в который раз Скорцени отмечал про себя, что речь этого полудезертира представляется вполне интеллигентной и достаточно образованной.

Иное дело, что, слушая ее, самого доктора Ридэ предпочтительнее было бы перед собой не видеть, дабы не впадать в искушение задаться вопросом: «А не бредни ли это местного выпивохи, решившего немного поупражняться в остроумии и фантазии под кружку-другую дармового пива?» Или же попросту послать его к черту. Что Скорцени, собственно и сделал. Но в ответ услышал:

— То есть, проще говоря, Шульрихтер теперь уже там, откуда не возвращаются.

— Но так говорят о небесах.

— В «Аненербе» так говорят о «Базе-211», — великодушно просветил его хранитель.

— Настолько погибельны условия жизни в подземной Антарктиде?

— Настолько погибельными предстают связанные с ней меры секретности. Каждый вернувшийся из Новой Швабии человек — это еще одна головная боль ее секретной службы и всех тех, кто хотел бы превратить Рейх-Атлантиду вечную, никакой естественной разгадке не поддающуюся, тайну Третьего рейха. Если я адекватно воспринимаю происходящее, вам тоже поручили заниматься безопасностью Новой Швабии, но при этом ни в какие тайны и мифы ее не посвятили?

— Ни в какие. Пока что. — Скорцени уловил в словах Ридэ нотки доверительности и именно на этом, на «признательности новичка», решил строить свои дальнейшие отношения с ним. — Приказ фюрера последовал только вчера вечером. Меня назначили начальником службы безопасности «Базы-211», однако совещание у фюрера будет только завтра. Итак, — вновь решил нацелить его на разговор о секретах «Базы», — с некоторых пор существуют две инстанции, возвращение из которых невозможно: небеса и подземелья Новой Швабии…

— До сих пор мы были убеждены только в существовании небес. Теперь же никто не смеет усомниться и в существовании ада.

— Но-но, Ридэ, не забывайтесь, — незло напомнил ему Скорцени. — Все-таки речь идет о будущем рейха. Кем был издан приказ о том, чтобы ни один человек, ступивший на льды Новой Швабии?..

— Герингом. «Ни один человек, который каким-либо образом, с любой миссией, оказался в подземном городе Новой Швабии, не имеет права вернуться в Германию» — так звучит этот жесточайший из приказов, изданный им в мае 1940 года.

— Значит, у истоков Новой Швабии действительно стоит Геринг? Кстати, как в таком случае быть с моряками субмарин «Фюрер-конвоя»? Их тысячи, и они прибывают каждые три месяца.

— Это было предусмотрено. Часть грузов складируется прямо на лед, и забирают их рейх-атланты…

— Вы сказали: рейх-атланты? — прервал его Скорцени.

— Да, рейх-атланты, а… что?

— Именно так они и называют себя?

— По крайней мере, так называют их между собой командиры субмарин, которых дальше причалов «Базы-211» местная охрана, к сожалению, не пускает. Под страхом смерти, как на самый секретный военный объект.

— Каковым он, в сущности, и является, — вынужден был признать Скорцени. Определяя систему охраны Рейх-Атлантиды, он наверняка сделал бы ее такой же жесткой. — С какими бы идеями мы ни приходили под материк и льды Антарктиды, осуществить их сумеем только в том случае, когда добьемся почти невозможного: до конца войны любой ценой сохраним в тайне месторасположение нашей Рейх-Атлантиды. Если же это не удастся, наши враги ворвутся в арктический Эдем, чего бы им это ни стоило. И никаких псалмопении по этому поводу, доктор Ридэ, никаких псалмопении!

Адъютант Родль сразу же уловил, что штурмбанфюрер явно увлекся. Взглянув на хранителя, он обратил внимание, что тот весь как-то сжался, съежился, пытаясь понять, в чем была его ошибка, а главное, почему обер-диверсант рейха столь жестко отреагировал на нее.

— Продолжайте, доктор Ридэ, продолжайте, — как можно спокойнее подбодрил он рассказчика, которого просто-таки заслушался.

— Так вот я и говорю, что сами обитатели «Базы-211» иногда еще называют себя нордарийцами. А доставленные им грузы они увозят со льда уже после того, как субмарины уходят под воду.