Генерал-губернатор (СИ) - Башибузук Александр

— Хорошо, я окажу вам услугу. Что вам для этого надо?

— Немного… — мотнул головой Омура. — Помогите мне перетянуть ногу, а затем сесть. А потом…потом, когда я вспорю себе живот — отрубите голову…

Я довольно хорошо знаком с ритуалом сепукко, который европейцы не совсем верно называют харакири. Кинематограф постарался, да и сам изучал другие источники для общего развития. Но, в данном случае, все выглядело совсем не так колоритно и красочно.

Никаких белых одежд и сакуры — лужи крови, мерзкая вонь свежей крови, да и сам фигурант вместо печально и восторженной сдержанности только скрипел зубами и корчил болезненные рожи — дуплет айна практически отделил ему конечность — нога ниже колена болталась только на лохмотьях.

С грехом пополам усадив японца, я глянул на свою эспаду и покачал головой. Это оружие больше предназначено для того, чтобы колоть. Рубить тоже можно, но для того, чтобы снести башку с одного удара немного не подходит. Я еще немного поколебался и взял тати Омуры. Ну а что, помреть от своего меча — даже символично.

Лука и айн притащили жену полковника. Японка болталась в их руках как тряпичная кукла и, похоже, полностью утратила связь с действительностью. Да и сам Омура не обращал на нее никакого внимания.

Он подоткнул кимоно под себя, затем что-то неразборчиво пробормотал, коротким движением всадил себе танто в живот и с утробным всхлипом рванул его в сторону.

На татами вывалилась груда сизых кишок, в зале пронесся смрад внутренностей.

Я помедлил немного, после чего резко махнул мечом.

Вот честно, на своем веку я срубил одним ударом немало голов и в успехе не сомневался, так как отделить емкость для мозгов на самом деле не особо трудно. Но тут… тут что-то пошло не так.

Незнакомый меч в руках, опять же, самурай в момент удара неожиданно склонился…

Убить я его убил, но на шее осталась челюсть. В общем, получилось не очень эстетично.

Н-да, позорище…

— Готово? — тактично поинтересовался Лука.

— Еще нет. Приподнимите ее… — я шагнул к японке и прижав к ее виску револьвер, нажал на спусковой крючок. — Теперь точно все…

При этом не испытывал ни малейших сомнений. Да, я не изувер и не садист, от убийств беззащитных женщин не фанатею, но оставлять ее в живых уж совсем полная глупость.

Дальше, вложил в ее руку меч Омуры, а во вторую свой пистолет. Остальных японцев вооружил «Мадсеном» Луки и обрезом Тайто. Вдобавок, слегка покромсал их же мечами. Пусть полиция теперь башку себе ломает, что здесь случилось. И вообще, сыны Восходящего солнца народ загадочный, может сами устроили коллективное самоубиение, согласно своим, опять же, только японам понятным традициям.

Я обвел взглядом зал, подавил в себе желание набрать трофеев, прихватил свои вещи и пошел на выход. Пора и честь знать.

Во время отхода обошлось без неожиданностей, я мы благополучно вернулись домой, на виллу, которую я снимал в Вашингтоне.

Ну что же… очередное приключение закончилось. Хотя противный осадочек остался — разочаровываться в людях всегда неприятно. А вообще, странная хрень случилась. Очень странная. Задумка у косоглазых все-таки очень хорошая была, но так облажаться с ее завершением еще надо умудриться. Да и я хорош. Впрочем, минус четыре самурая, да еще не из рядовых — это тоже результат. Курочка по зернышку клюет.

Перед сном зашел в кабинет просмотреть кое-какие документы. Туда же ко мне приперся медвед, выцыганил плошку мадеры, до которой был всегда охоч, а потом улегся дремать в ногах.

Едва я взялся за первую папку, как Балда поднял башку и насторожил уши.

— Кто там у нас? — я взялся за револьвер в ящике стола, а потом, услышав цокот каблучков, убрал руки.

Дверь открылась и в кабинет вошла Майя.

— Где забытой жене можно найти своего мужа? — она грациозно присела на краешек стола. — Вместо того, чтобы спешить в спальню, он идет работать. Рассказывай, как все прошло.

— Скверно… — честно признался я. — Даже вообще по-идиотски.

— Убил?

— Убил… — я вздохнул и рассказал, как случилось с японцами.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Майя улыбнулась.

— Стареешь?

— Я?

— А кто еще? — хихикнула жена.

— Я тебе сейчас покажу, кто стареет.

Майя встала и повела плечами. Шелковый халат соскользнул к ее ногам.

— Иди ко мне…

Дальнейшие события придется опустить по цензурным соображениям.

Несмотря на любовь публики к таким историям, загадочная смерть помощника посла Японской империи в Североамериканских Соединенных штатах промелькнула в газетах в виде небольшой заметки в одной газетенке и не наделала никакого шума. Уж не знаю толком почему, либо американское правительство приказало не поднимать шума, либо сами японцы не хотели публичной огласки. Однако разбирательство было, только-только созданное Бюро расследований, прямая предшественница Федерального бюро расследований нешуточно рыло землю — так как меня тоже допрашивали. Даже Теодор Рузвельт чуть позже в одной из наших с ним бесед пытался выяснить, ни я ли приложил руку к смерти Омуры.

Но расследование, очень ожидаемо, ничего не дало и случай окончательно замяли.

Дальше все пошло своим чередом: я упорно готовился к возвращению в Россию.

И наконец, этот момент настал…

Глава 18

— Увы, месье де Лавардан, я не могу назвать даже приблизительный сроки положительного решения. Мало того, даже не уверен, что таковое, вообще случится… — высокий плотный мужчина средних лет в строгом официальном сюртуке, досадливо отодвинул от себя лист бумаги.

На его лице с щегольски завитыми усиками и тщательно подстриженной бородкой, проявилось недовольное выражение.

Я уже примерно представлял, что мне скажет премьер-министр Российской империи, но все-равно едва сдержался, чтобы не выругаться.

Черт, черт и еще раз черт!!!

В Россию я прикатил с внушительной группой поддержки, одних только юристов с собой притащил полдюжины и решил сначала попробовать с наскока решить вопрос официально, без всяких революций и цианида в стакан царю-батюшке. Началось все более чем хорошо, приняли нас прекрасно, я получил выходы на нужных людей, обзавелся внушительным лобби, в том числе среди некоторых великих князей, нашел общий язык, мать его ети, со всеми этими октябристами* и кадетами* в Думе, даже нашел в лице премьер-министра России Столыпина Петра Григорьевича, своего единомышленника и был принят государем.

Денег ушло на взятки — прорва, но оно стоило того.

Нет, без сложностей и торговли тоже не обошлось, черт бы побрал это русское византийское великомудрие, но я принял почти все выдвинутые условия, и уже думал, что договор аренды Сахалина у меня в кармане, но тут, совершенно странным образом, дело стало тормозиться.

Три тысячи распутных монашек!

Оно вообще, стало на месте. Все начали разводить руками и вежливо уходить от разговора. Конечно, я сразу получил информацию, в чем закавыка, но, черт побери, поначалу даже не поверил. Нет, ну как такая может хрень случится? Ведь абсолютно выгодное дело для России! Где они надут еще желающих на таких условиях? Единовременная выплата в восемь миллионов рублей золотом, кредит России под выгодные условия еще на семь миллионов, обязательство вложить в инфраструктуру острова в течении двадцати пяти лет еще столько же, жители Сахалина остаются русскими подданными, на мне программа заселения острова теми же русскими и, мало того, Российская империя получает такой увесистый процент от извлекаемой прибыли. А выполнение сиих обязательств, вдобавок, надежно гарантируется международными институциями. Беспроигрышная сделка! Твою же мать!!! И все это тормозится из-за гребанных дрязг в правительстве и из-за одного малограмотного мудака!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Государственный совет (также иногда сокращённо — Госсовет) — высшее законосовещательное учреждение при императоре Всероссийском в 1810–1906 годах, позднее, в 1906–1917 годах — законодательный государственный орган, фактически — верхняя палата парламента Российской империи, существовавшая наряду с нижней палатой — Государственной думой.