Настоящий полковник - Карен Брукс

Прошла еще минута, прежде чем она осознала, что осуществить приземление без потерь ей не удастся — синяки и ссадины неизбежны. Впрочем, и путь назад был уже отрезан.

Ноги дрожали от напряжения… Тогда, не давая себе больше ни секунды на трусливые размышления, Эвелин выпрямила ноги и одновременно выбросила вперед руки. Она успела перевернуться в воздухе, стремясь спасти от удара голову, и, к счастью, ей это удалось.

Удар о землю оказался сильнее, чем она предполагала, учитывая сравнительно небольшое расстояние. Эвелин расцарапала шею и висок о рыхлый гравий, сбила в кровь обе коленки и левый локоть и вдобавок сильно ушибла плечо.

Но сейчас еще не время зализывать раны. Она заставила себя подняться и быстро двинулась прочь от дома. Только отойдя на сотню шагов и не услышав предупредительного выстрела, она остановилась, чтобы перевести дух. И тут же, как по команде, тело наполнилось болью. Пришлось нагнуться, потереть ноющие колени, покрутить плечом, чтобы убедиться, что оно не сломано. Только после этого Эвелин дотронулась до лица. Крови не было, но ссадины горели огнем.

Эвелин двинулась дальше. Больше она не тратила силы на маскировку, решив, что чем больше она будет стараться быть незаметной, тем скорее ее заметят. А если вести себя как ни в чем не бывало, то никому и в голову не придет обратить на нее внимание.

Том сел на постели и решительно сбросил простыню. Изрыгая тихие проклятия, он поднялся и начал натягивать джинсы. Форма сейчас ни к чему — он идет не на работу. Беспокойные часы, проведенные в пустой — слишком пустой — постели, совершенно истощили его терпение.

Итак, только два часа ночи. Значит, он пролежал всего-навсего около двух часов, а кажется, что прошло не меньше пяти. Плевать, это не имеет никакого значения, ясно одно — он не может спать, пока не поговорит с Эвелин.

Он должен услышать ее объяснения, должен узнать, как она могла решиться на такое. Он больше не позволит ей прятать глаза, как в его кабинете.

Том чувствовал, что готов взорваться в любую минуту. Последний раз такое случилось с ним, когда ему было десять лет, и с тех пор он дал себе клятву, что подобное никогда не повторится.

Но Эвелин, кажется, вознамерилась подвергнуть серьезному испытанию его железные нервы. Не пройдя и полукилометра, Том заметил стройную фигурку, метрах в тридцати впереди себя. Первой мыслью было, что это галлюцинация, бред взвинченных нервов. Он остановился и отступил в тень, присев на колено за мусорным контейнером. Сомнений не было — это была Эвелин: в свете фонаря вспыхнули светлые волосы. Ее стремительную походку он изучил так же хорошо, как и ее лицо. Эти решительно вздернутые плечи, этот изгиб округлых бедер!

Может, она идет к нему? Сердце его дико заколотилось, но тут же, как холодной водой, его окатила трезвая мысль — как могла она так легко пройти мимо охраны? Том отлично знал, что охрана должна следить за каждым ее шагом, ведь он сам предложил Стоуну сделать это, и тот согласился. Том прекрасно слышал, как капитан отдал распоряжение.

И, несмотря на это, Эвелин гуляет по базе в два часа ночи, а охрана бездействует… Пропустив ее вперед, Уиклоу осторожно вылез из своего укрытия и пошел следом. Между ними всего каких-нибудь двадцать метров, но шаги Тома, как всегда, были осторожны и бесшумны. Если Эвелин повернет к офицерской казарме, он легко догонит ее. Но она даже не остановилась возле казармы, и Том почувствовал вновь вскипающее бешенство. Она шла прямо к лазерной лаборатории, черт бы побрал ее маленькое, вероломное сердечко!

Ладони его зачесались от непреодолимого желания догнать Эвелин, схватить ее и как следует потрясти.

Черт возьми, неужели она не понимает, насколько плохи ее дела?! Естественно, понимает. И этим поступком она полностью подтверждает свою вину.

Уиклоу решил предупредить службу безопасности, но потом передумал — нельзя выпускать Эвелин из поля зрения. Если она попытается предпринять что-нибудь серьезное, например, захочет поджечь здание, он сумеет схватить ее и держать до прихода полиции… Да, он с удовольствием сделает это. Пожалуй, он даже успеет хорошенько выпороть ее до их прихода.

Эвелин остановилась, вынула что-то из кармана и прикрепила к футболке. Личную карточку! Почему Тимоти Стоун не отобрал у нее пропуск?! Скорее всего, он не видел особой необходимости в этом, ведь на ночь возле дверей Эвелин была выставлена охрана, а утром код ее карточки сотрут из памяти генерального компьютера.

Томас вновь разозлился — на сей раз на себя и на Стоуна. Какая непозволительная небрежность! Запретили этой шпионке покидать базу и оставили возможность творить разрушения в её пределах! Они слишком положились на технику при соблюдении режима секретности… Да, многое нужно менять, и кое-что немедленно.

В здании уже кто-то находился — слабый, едва заметный луч света пробивался сквозь одно из окон. Эвелин тоже заметила это, Томас видел, как она, запрокинув голову, посмотрела на светящееся окно, а затем решительно вошла в дверь и проскользнула внутрь, молчаливая и бесшумная, как призрак.

Через двадцать секунд Том последовал за ней. Он был без карточки, значит, сигнал тревоги немедленно будет передан в центральную службу безопасности. В самом конце длинного коридора он увидел Эвелин. Вот она вошла в кабинет и повернула выключатель — яркий свет озарил ее фигуру.

— Ну что, опять пользовался моей карточкой?! — в бешенстве выкрикнула она, обращаясь к кому-то, находящемуся внутри. — Компьютер чуть не свихнулся, когда зарегистрировал Эвелин Лоусон, дважды подряд входящую в здание! Это ты устроил диверсию, негодяй!

И тут Том понял все… Слишком запоздалая догадка обожгла его мозг, и он с ужасом увидел, как Эвелин скрылась в кабинете. Глупая маленькая дурочка! Ей даже не пришло в голову позаботиться хотя бы о минимальной осторожности! Она выпалила в лицо негодяю свои обвинения, даже не подумав о том, насколько он может быть опасен!

Том бросился бежать по длинному полутемному коридору. Он бежал и молил бога не дать ему услышать звук выстрела, который положит конец безрассудной храбрости этой женщины.

Он уловил внезапное движение, услышал вздох, глухой слабый звук и ворвался в открытую дверь как раз в тот момент, когда тело Эвелин безжизненно скользнуло на пол.

Фил Роджерс стоял возле светящегося пульта управления, и лицо его было белым, как мел. Слишком поздно Том понял, что смотрит Фил не на него, а за его спину. Внимание Тома было поглощено исключительно страхом за жизнь любимой женщины.

Прежде чем он успел что-то предпринять, какой-то тяжелый предмет обрушился ему на голову и мир рассыпался на тысячу огненных осколков. Потом наступила темнота.