Жена двух генералов драконов (СИ) - Кристина Юрьевна Юраш

Агостон смотрел на меня долго, словно пытаясь прочитать мои мысли. Его взгляд был полон сомнений и боли, но в нём также проскальзывала благодарность за то, что я не отвернулась от него. Наконец, он кивнул, и в этом движении было столько всего: усталость, смирение и что-то похожее на уважение.

Я подошла ближе, стараясь не выдать дрожь в руках.

Осторожно, словно боялась, что любое резкое движение может причинить ему боль, я начала разматывать бинты.

Каждый слой ткани я снимала медленно, с трепетом, который не могла скрыть.

Эти мгновения я чувствовала, как моё сердце сжимается от страха и сострадания.

Что же я увижу?

Смогу ли я выдержать это?

Но когда бинт упал на пол,

я едва сдержала крик.

Глава 60

Когда последний слой бинта упал на пол, я едва сдержала крик. Передо мной открылась рана, глубокая и кровоточащая. Кровь медленно стекала по коже, оставляя за собой алый след. Я почувствовала, как к горлу подступает тошнота, но я не могла отвести взгляд. Я должна была увидеть всё до конца.

Он тихо застонал, и в этом звуке было столько страдания, что моё сердце сжалось ещё сильнее. Я почувствовала, как на глаза наворачиваются слёзы, но я не позволила им пролиться. Я должна быть сильной. Я должна помочь ему.

— Всё будет хорошо, — прошептала я, стараясь, чтобы мой голос звучал уверенно. — Я здесь, и я не оставлю тебя.

Его рука была покрыта глубокими ранами, которые едва начали затягиваться.

Черные шрамы пересекали кожу, словно кто-то провел по ней раскаленным железом.

У дракона такие раны должны были зажить за несколько часов.

А здесь…

Здесь было видно, что заживать это не собирается!

— Что это? — прошептала я, словно боясь нарушить тишину. Мои глаза, полные тревоги, не могли оторваться от странного рисунка на его коже.

— Проклятие, — коротко ответил он, глядя на меня с усталой решимостью. — То самое. Оно не позволяет ранам заживать. И если бы я был человеком, то вы бы уже овдовели… Мы уже это проходили…

Агостон показал шрам на ладони.

Я вздрогнула, словно ледяной ветер пробежал по моей спине. Внутри меня зародилось чувство беспомощности, смешанное с яростью. Я развернулась к двери, готовая бежать за помощью.

— Не стоит, — произнес Агостон, его голос звучал мягко, но в нем проскользнула нотка предостережения. — Это пройдет само. Я не хочу, чтобы доктор о чем-то догадался!

— Но мы же можем не говорить ему правду? — произнесла я дрожащим голосом. — Мы можем свалить все на… на какой-нибудь семейный артефакт! Поверьте, даже если доктор Меривезер о чем-то догадается, он не станет выносить это на всеобщее обсуждение. Я ручаюсь за него! Так что я сейчас его позову. Пусть он осмотрит раны. Быть может, у него есть что-то, что ускорит заживление…

— Ты заботишься обо мне потому, что чувствуешь себя виноватой? — спросил Агостон, ревностно оберегая руку.

— И да, и… нет… Не задавайте мне эти вопросы! — вспылила я, но тут же устыдилась своего порыва. — Я просто… не хочу, чтобы вам было больно. Вот и все!

Я остановилась, обернулась и посмотрела ему в глаза. В них я увидела смесь боли и упрямой решимости.

— Может, само пройдет? — спросил Агостон.

— Нет, — сказала я твердо, не отводя глаз. — Не пройдет. Я сама в этом убедилась.

С этими словами я бросилась к двери, готовая искать помощи у доктора.

Когда мы вернулись в комнату, Агостон сидел за столом, на котором лежали стопки бумаг. Его взгляд был устремлен на них, но я знала, что он притворяется, что читает. Его правая рука, покрытая странными символами, лежала на столе, словно чужая, будто она принадлежала кому-то другому.

— Раны очень серьезные, — поправил очки доктор, присматриваясь.

Его взгляд был полон сочувствия, но в нем также читалась осторожность.

Я стояла рядом, чувствуя, как мое дыхание становится неровным. Внутри меня бушевала буря эмоций: страх, беспокойство, но в то же время и решимость.

— Я посмотрю, что у меня есть, — заметил доктор Меривезер.

Доктор Меривезер поставил на стол свой старый, потертый саквояж и начал доставать из него склянки и инструменты. Его движения были точными и уверенными, но я видела, что он тоже нервничает. Он знал, что это будет нелегко, и что от его действий зависит многое.

— Что нужно делать? — спросила я, чувствуя нетерпение.

— Мазать это три раза в день, — ответил доктор, передавая мне склянку с зеленоватой жидкостью. — И не допускать, чтобы раны загрязнялись.

Я кивнула, стараясь не показать, как сильно бьется мое сердце. Я взяла склянку, чувствуя, как ее прохладная поверхность обжигает мои пальцы.

Внутри меня все сжалось от волнения, но я не собиралась отступать. Я знала, что это мой путь, мой шанс искупить вину.

Агостон, стоявший рядом, вдруг вмешался. Его голос был резким, почти командным.

— Я сам справлюсь, — сказал он, глядя на меня с вызовом. — Не нужно тебе в это лезть.

Я посмотрела на него, чувствуя, как внутри меня поднимается волна гнева. Как он не понимает? Как он не видит, что это мой шанс? Мой единственный шанс исправить то, что я натворила.

— Нет, — сказала я, забирая склянку у доктора. — Я буду этим заниматься.

Агостон посмотрел на меня, и в его глазах я увидела смесь удивления и раздражения. Он явно не понимал, почему я так настаиваю. Но я не собиралась объяснять. Я просто знала, что это — мой путь.

— Ты уверена? — спросил он, его голос был полон сомнения.

— Да, — ответила я, не отводя взгляда. — Я уверена.

Доктор Меривезер наблюдал за нами, его лицо было непроницаемым. Он понимал, что происходит что-то большее, чем просто лечение ран.

Но он не вмешивался, давая нам самим разобраться.

И тут я чуть не выронила склянку. Откуда-то сверху послышался пронзительный, захлебывающийся ужасом крик тетушки Маргарет.

Глава 61

— О боже! О боже мой! — доносилось сверху, из библиотеки.

Мы замерли, словно пораженные молнией. Даже Агостон, всегда такой невозмутимый и хладнокровный, побледнел, его лицо исказилось от тревоги.

— Это тетушка Маргарет! — воскликнула я, вскакивая.

Не теряя ни секунды, мы бросились к библиотеке. Доктор бежал впереди, его шаги были быстрыми