В вяземском окружении. Воспоминания бойцов 6-й дивизии народного ополчения. 1941–1942 - Анатолий Владимирович Дарков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Защита Керченского моста ото льда, идущего со стороны Азовского моря, безусловно, представляла большие сложности. Эта техническая проблема до конца жизни волновала Б.В. Зылева. По прошествии многих лет он пришел к выводу, что следовало строить не ледорезы, а устройства, которые можно условно назвать ледоупорами. Это могли быть каменные островки, отсыпанные на достаточно большом расстоянии от оси моста. Действительно, большие поля морского льда достаточно было лишь остановить, а не пропускать, как в случае моста через реку.
Б.В. Зылев выступал докладчиком от 36-й железнодорожной бригады на всесоюзной конференции, посвященной обобщению опыта восстановительных работ железнодорожными войсками в период Великой Отечественной войны. Этот доклад назывался «Постройка мостовых опор в морских условиях».
В октябре 1945 года Борис Владимирович после демобилизации вернулся в аспирантуру МИИТа, которую закончил весной 1948 года, получив ученую степень кандидата технических наук. Его диссертация была посвящена расчету ледорезов с наклонной режущей гранью.
Борис Владимирович начал работать на кафедре «Теоретическая механика» МИИТа, где проработал непрерывно 41 год. В 1952 году Б.В. Зылев получил звание доцента по теоретической механике. Педагогическую работу он сочетал с большой общественной работой. Так, он избирался членом парткома института, много лет был заместителем секретаря партбюро факультета «Мосты и тоннели», полтора года был главным редактором институтской многотиражной газеты, в 1950-х годах возглавлял совет ветеранов 6-й дивизии народного ополчения. Был заместителем председателя центральной группы народного контроля института. В 1960-х и 1970-х годах выезжал со студентами в район Ельни, на место боев 6-й ДНО, где выступал с воспоминаниями о годах войны. Б.В. Зылевым, Р.А. Назаровой вместе со студентами в районе Ельни была посажена роща из трехсот березок, посвященная памяти трехсот миитовцев, вступивших в ополчение в 1941 году.
Борис Владимирович обучил теоретической механике несколько тысяч студентов института, у которых он пользовался известностью как хороший лектор, внимательный воспитатель и преподаватель, требовательный, но справедливый экзаменатор. Кафедра в его лице имела принципиального и высококвалифицированного сотрудника, защищавшего и сохранявшего большой опыт, накопленный за время существования института. Борис Владимирович опуб ликовал более сорока печатных работ. Среди них «Методические пособия для студентов по различным разделам теоретической механики», работы по исследованию движения переменных гироскопов – исследования, которые были первыми в этой области. По этому вопросу он сделал два доклада в институте механики при АН СССР. Ряд его работ были посвящены истории МИИТа и истории Великой Отечественной войны. Следует упомянуть историю Московского инженерного училища – историю первых семнадцати лет нашего института, изданную в 1989 году, и работы, посвященные приоритету нашей страны в области создания ледоколов, опубликованные в журналах «Морской флот» и «Наука и жизнь».
Б.В. Зылев награжден орденом Отечественной войны II степени, двумя медалями «За боевые заслуги», медалями «За оборону Москвы», «За оборону Кавказа», «За победу над Германией» и многими юбилейными медалями. Он являлся почетным железнодорожником.
У входа в первый корпус МИИТа установлена памятная доска, посвященная 6-й дивизии народного ополчения. На барельефе доски изображены три ополченца. Первому из них скульптор Алексей Викулов придал сходство с командиром саперного взвода дивизии Б.В. Зылевым.
В последние четыре года жизни Б.В. Зылев потерял зрение. Несмотря на это, он много работал в области истории нашей страны, истории железнодорожного транспорта. Участвовал в написании и редактировании книг о МИИТе. Его часто навещали товарищи по работе. Активное участие он принимал в создании музея при МИИТе, куда он передал ряд уникальных экспонатов, которые сейчас используются в экспозиции.
Часть вторая. Воспоминания Анатолия Даркова
Детство
В далекие времена где-то на Рязанской земле затерялась среди лесов, полей и болот деревушка под названием Дарки. Из нее и пошла по Руси фамилия Дарковых. Моя прабабка – о ней у меня сохранились смутные воспоминания – рассказывала, что еще до ликвидации крепостного права (об этом я узнал от моей мамы) разорившийся помещик дал вольную крестьянам, и деревню, в которой она жила, назвали Дарки. Родители прабабушки были из тех крепостных крестьян, которые получили вольную до ее рождения. Она мне запомнилась высокой, очень худой, морщинистой старухой, кожа на руках была темного цвета с толстыми жилами, похожими на земляных червей. Ее я всегда боялся, она была очень строгая.
Один эпизод сохранился в моей памяти: я сидел за столом и ел мою любимую в детские годы манную кашу, попросил посыпать ее сахарным песком. Прабабка на мою просьбу ответила: «Беги во двор и принеси песок, там его много». Так и пришлось мне в этот раз съесть кашу без сахара.
Мама мне говорила, что прабабушка была неграмотной, но очень умной, справедливой, знала много народных сказок, умерла в возрасте 98 лет, когда мне было три года. По ее рассказам, три брата из деревни Дарки, назвавшись Дарковыми, ушли в город, и мы являемся потомками одного из них.
Мой дед – Алексей Андреевич Дарков – был старшим сыном в семье, состоявшей из двенадцати детей.
После окончания четырехклассного городского училища в возрасте 13 лет он поступил в Рязанскую губернскую казенную палату в качестве писаря, где проработал всю жизнь, до пенсии, постепенно повышаясь в должностях. Дедушка мне рассказывал, что довольно долго начальником казенной палаты был известный русский писатель Салтыков-Щедрин. Этот период своей жизни дедушка считал самым интересным и значительным.
Многие удивляются, почему он не уехал из Рязани и прожил всю жизнь в этом, тогда захолустном, заснувшем, грязном городе, где улицы как были немощеными в годы моего детства, так и оставались в этом первозданном состоянии на протяжении всей моей жизни.
«Так вот я им и отвечаю, – говорил дедушка, – что только одного, что я столько лет работал вместе с Салтыковым-Щедриным, достаточно, чтобы не считать, что я сделал ошибку, прожив всю жизнь в Рязани».
А какие замечательные окрестности вокруг этого города: заливные луга, окские дали, мещерские леса, песчаные берега Оки и всюду такой аромат.
«Думаю, – говорил дедушка, – лучших мест на земле и быть не может. Как же я мог уехать отсюда, где прошло мое детство, где я когда-то был юным, молодым, где прошли лучшие мои годы?!»
К концу своей жизни дедушка стал
