Польская партия (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич

Шарль де Голль и сам лишь случайно выжил.

Особенно после того, как на опушку «вырулили» советские легкие танки в окружении толпы полугусеничных бронетранспортеров и САУ. Кто-то попытался схватить за оружие. Но это было… плохой идеей.

Каждый бронетранспортер нес 13-мм пулемет с возможностью кругового обстрела. И это оказалось даже страшнее, чем артиллерия. Как в плане действенности огня, от которого даже за деревьями было не так-то просто укрыться, так и в плане морального подавления.

На его глазах какой-то польский офицер попытался поднять взвод в контратаку. Но весь его взвод буквально порубило в винегрет меньше чем за полминуты. От попадания таких пуль отрывались конечности и куски туловища, лопались головы. Да, кого-то из стрелков за пулеметами удалось подстрелить. Но на их место тут же вставали другие.

Еще хуже и страшнее выглядели авто ЗСУ со спарками 13-мм пулеметов. Там стрелки вообще прикрывались броней. Что позволяло им совершенно безнаказанно расстреливать польскую пехоту.

А рядом ухали артиллерия, которая хоть и не наводила такого ужаса, но действовала ничуть не хуже. Как легкие 76-мм гаубицы танков, оказавшиеся страшным оружием в ближнем бою. Так и мортиры в 122-мм и 152-мм. Стальные осколочно-фугасные снаряды с тонкими стенками, большим коэффициентом взрывчатого вещества и готовыми поражающими элементами, в виде слоев надсеченной каленой проволоки просто опустошали ряды защитников.

Из-за чего попытки задействовать трехдюймовки провалился почти полностью. Один-два выстрела — в лучшем случае. Обычно и этого не удавалось сделать. В лесу простора для этого не было, а накоротке против столь мощного и неудобного противника.

Да и пехота Союза сама по себе доставляла массу неудобств, так как почти поголовно была вооружены чем-то автоматическим или самозарядным. И несла кучу ручных гранат. Более того, имела много минометов, что позволяло быстро вскрывать оборонительные узлы в оврагах. Скованные артиллерией и крупнокалиберными пулеметами.

Так или иначе, но после пары дней лесных боев де Голль сумел отойти, удерживая под своим командованием не более тысячи бойцов. Половина из которых не имела даже оружия. Оборванные. Голодные. Перепуганные. Непонятно каким образом они держались.

Остальные силы приданной танкам пехотной дивизии прекратили свое существование. Кто-то погиб. Кто-то дезертировал. А кто-то и в плен сдался, хотя это было довольно сложно. Русские по какой-то причине вообще не стремились к приему пленных.

Шарль попытался было вывести своих бойцов в тыл наступающих БТГ, но тут же и спешно отступил. Потому что вслед за этими подвижными соединениями в прорыв, расширяя его, вошел 1-ый корпус постоянной готовности.

Да, у него не было танков, САУ и полугусеничных бронетранспортеров. Но от этого легче не становилось. Кроме того, в небе постоянно болтались самолеты. Разведчики — так и вообще — круглые сутки. К Р-1МР стали вешать подвесные баки, что увеличило время полета. Что позволило над каждым квадратом держать по машине почти постоянно, обеспечивая оперативные разведывательные данные. И оперативную корректировку огня с воздуха.

Польские истребители… точнее их остатки пытались что-то сделать. Но им было точно не до разведчиков. Потому что подведенные к Минску три авиаполка легких бомбардировщиков кошмарным образом терзали части 2-ой польской армии, в первую очередь нанося удары по складам с боеприпасами и топливом, а также по выявленным командным пунктам и батареям. Ну и по железнодорожным узлам в непосредственном тылу армии…

— Powietrze! Powietrze! Lęk! — закричал наблюдатель.

Этот сигнал разнесся широким гулким эхом, подхваченный десятками голосов. Почти сразу оживили зенитные точки — пулеметы и несколько 76-мм пушек Леднера. Изготовившись к огню. И начали стрелять сразу, как самолеты Союза технически вошли в зону поражения. Но погоды это не сделало...

На железнодорожный узел Новогрудка заходил авиаотряд Р-1МБ на высоте трех километров. Пулеметы туда не доставали. Особенно обычного винтовочного калибра, так что стреляли они в пустую, больше для морального успокоения. А 76-мм пушка Леднера практически не представляла угрозы. Дальномеров у расчетов не было. На глазок же определять дистанцию, чтобы вручную выставить замедление на шрапнельном снаряде — гиблая затея. Сбить таким образом можно что-то только случайно. Ну или если работать по очень крупному скоплению самолетов.

Пам.

Пам.

Пам.

Зазвучали в небе разрывы, расплываясь размазанными черными кляксами. Но вреда они легким бомбардировщикам никакого не принесли, разрываясь в сотне-другой метров от них.

Наконец те вышли на свою цель — и начали сбрасывать бомбы — зажигательные ЗАБ-250. Те самые — с пирогелем…

Под вечер был нанесен удар по железнодорожному полотну. И на этой станции стали скапливаться эшелоны с боеприпасами и продовольствием. Вон — уже четыре стояло. Их пока не разгружали, так как повреждения путей были небольшие и составы вскорости можно было отправить дальше. Ближе к передовой.

Можно было бы…

Потому что эти зажигательные бомбы ставили жирный крест на этой перспективе. Да и вообще — на использовании данного транспортного узла в ближайшую неделю. Просто потом, что при использовании пирогеля выгорали шпалы на участке, да и рельсы нуждались в замене. Не бог весть что, но головной боли добавляло. А ведь там еще боеприпасы рваться станут от пожара и создавать проблемы.

Бомбардировщики сделали свое дело и, заложив вираж, направились на аэродром. Спокойно. Но не безнаказанно. Так как, лишь Новогрудок уже скрылся вдали из-за перелеска появились польские истребители.

Много.

Их успели поднять по тревоге. Дежурный по станции сразу, как забили тревогу, позвонил куда следует. И поляки начали действовать.

Неприятеля заметили.

И тут же все пришло в движение.

Легкие бомбардировщики собрались в защитный ордер, неудобный для атаки. А истребители изготовились для обороны. Их задача не сбить нападающие самолеты, а отогнать их и не дать прицельно атаковать бомбардировщики.

Первый заход.

И вышедшие в лобовую истребители сопровождения вынудили поляков отвернуть. Слишком сильный огонь. Все-таки по четыре пулемета на брата — это серьезно для 1928 года. У их противников обычно всего по два. Так что плотность огня не сопоставима.

Нападающие закрутились, уклоняясь от боя с защитниками. И постарались, обогнув их выполнить поставленную перед ними задачу — сбить бомбардировщики. Но те уже немного убежали вперед, заметно разогнавшись, снижаясь и прижимаясь к земле. Чтобы не дать возможность атаковать снизу — где нет защитного вооружения.

Второй заход.

Плотный ордер и кормовые пулеметы сделали свое дело. Вновь вынудив отвернуть поляков. Чтобы попытаться ударить уже с флангов. Разом. С обоих.

Но бомбардировщики не просто прижимались к земле. Они шли к очередной маршевой колонне, в которой имелись авто ЗСУ. Понятно, не такие, как в БТГ, а просто спаренные пулеметы на грузовой платформе. Но тоже аргумент. Так как пулеметы 13-мм.

Причем предупредив по радио.

И там не только эти ЗСУ, там еще и личный состав из 7,92-мм пулеметов ударил. Специальных прицелов для них не имелось. Но бойцы отрабатывали прием стрельбы с плеча товарища. Само собой, с использованием берушей, чтобы не оглох.

Так что плотность огня получилась дай боже.

И вновь нападающие поляки отвернули, уклоняясь от очень плотного обстрела. Чем воспользовались истребители прикрытия, подтянувшись и заняв свое место в ордере.

Вот маршевая колонна закончилась.

И поляки вновь попытали свое счастье. И вновь отвернули, уклоняясь от вышедших в лобовую атаку истребителей сопровождения. А потом… появились «Соколы», дежурившие неподалеку. Целый авиаотряд, в задачу которого входило завоевание господства в воздухе.

Они шли на высоте около четырех километров и, воспользовавшись преимуществом в энергии, ринулись в атаку. Падая бум-зумом парами на не ожидавших такого поворота противников.